Что нам сегодня говорят имена деревень Речицы, Ново-Харитоново, Трошково, Фенино, Гжель, Жирово, Коломино, Игнатьево, Бахтеево, Турыгино? Пожалуй, что ничего, но историкам и местным жителям они известны как деревни Гжельской волости, впервые упомянутой в духовной грамоте от 1339 года князя московского Ивана Даниловича Калиты. Есть несколько разных версий, откуда произошло название «гжель». По одной из них — от слова «жечь», «обжигать» (глину), то есть оно появилось в тот момент, когда из глины научились делать керамические изделия и обжигать их. По другой версии, название в буквальном смысле «вытекло» из Балтики: в левобережье Верхнего Приднепровья есть река Агжелка, она же Гжелка, а в Смоленской области — река Гжать. На протяжении многих веков Гжель считалась одной из прибыльных волостей и упоминалась во всех духовных грамотах великих князей. Иван Грозный обозначил её как «государеву дворцовую волость», то есть собственность двора.

Глинистые земли давали небогатый урожай, однако фаянсовыми и керамическими изделиями можно было обменяться на продукты с жителями окрестных селений, где земля плодородила. В одной из ревизских сказок XVIII века Гжельская волость описывалась так: «Земля песчаная, хлеб посредственный, покосы худшие, лес дровяной, крестьяне на оброке промысел имеют деланием разных сортов посуды и сервизов...» В допетровскую эпоху был достигнут настолько высокий уровень гончарного ремесла, что, помимо местной торговли, оставшиеся запасы домашней посуды мастера привозили и в Москву, а в Яузской слободе московские гончары ждали чудесную гжельскую глину. Некоторые гжельцы даже оставались работать в столице.

В 1663 году царь Алексей Михайлович Тишайший издал указ: «...во Гжельской волости для аптекарских и алхимических сосудов приискать глины, которая годица к аптекарским сосудам». Вся Гжель вместе с крестьянами была закреплена за Аптекарским приказом специально «для дела алхимической посуды», а потому местные крестьяне не были крепостными. Вот что значит царская грамота!

Поначалу кумганы, квасники, реже кружки, подсвечники и даже рукомойники изготовлялись из цветной глины с толстым пористым черепком. Изделия были покрыты эмалью и многоцветной «крестьянской» росписью. Эти изделия в России называли цениной, а на Майорке — в главном центре по экспорту испано-мавританской керамики в Италию — майоликой. Расцвет европейской майолики приходится на XV–XVII века, когда в Италии появилось много центров производства керамики: Фаэнца, Кафаджоло, Урбино, Кастельдуранте. Адаптированную итальянцами белую майолику в заальпийских странах часто называли фаянсом, а на самом деле подлинный тонкий фаянс появился в Англии второй половины XVIII века. Изделия из обожжённой глины, украшенные расписной глазурью, мало напоминают нам гжель. Однако майоликанские разноцветные орнаменты неожиданно прижились в Ярославле, где производились поливные изразцы для украшения стен храмов и интерьеров домов. После почти двухвекового перерыва традиция продолжилась и в наши дни в виде оригинальной полихромной «ярославской майолики».

Сама идея полихромно раскрашивать керамику пришла тоже из майолики, ведь типичная бело-синяя гамма закрепилась за гжелью далеко не сразу. Гуляя по Пальма-де-Майорке, любознательные российские туристы, помимо нескольких шедевров Гауди, наверняка заметят сине-белую керамическую плитку, украшающую фасады многих домов. Первый порыв — признать её за гжель, но густой геометрический узор выдаёт её мавританское происхождение. Выбор кобальта мастерами из разных стран в разное время был не случаен: синяя краска прекрасно соединяется с глазурью, в отличие от других видов краски, а при обжиге возможность брака сведена к минимуму.

К 1820-м годам в Гжельской округе насчитывалось около пятидесяти фабрик, производивших полуфаянс из светло-серой глины. Среди них самыми популярными были заводы Ермила Иванова и Лаптевых в деревне Кузяево. Полуфаянс был достаточно грубым и тяжёлым материалом, к тому же изделия из него легко бились, зато были вполне доступны по цене. Одновременно развивалось производство фарфоровых изделий. Гжельские росписи на фарфоре были очень популярны, но только не среди простых людей. Российская элита охотилась за фарфором в течение всего XVIII века, а знала о нём задолго до того... Возникновение первого гжельского фарфора, по народному преданию, связывают с именем Павла Куликова, который вместе со своим братом в самом начале XIX века основал первый маленький фарфоровый завод в деревне Володино, близ Гжели. Там начали активно использовать чудесную белую глину, которую покрывали исключительно синей краской. Ярко-синий кобальт, более тёмный оттенок (глухой кобальт) и золотые обводки составили фирменный стиль нарядных гжельских росписей и дошли в неизменном виде до наших дней. Куликов ревностно хранил секрет выработки фарфора, поэтому в основном всё делал сам, ему помогали лишь брат и несколько приближённых гончаров. Однако секрет долго хранить не удалось. Известный мастер по гжельской росписи на полуфаянсе старообрядец Н. С. Гусятников и его коллега Н. С. Храпунов проникли в мастерскую Куликова, срисовали печь для обжига и завладели образцами глины, после чего Храпунов открыл собственный завод.

Императорский двор жаловал крестьянский фарфор, размещая заказы на посуду «фасона заморского самоилутчей доброты». За работу местных заводчиков награждали медалями «За полезное» и «нарядными кафтанами». Cреди известных гжельских сервизов были знаменитый «Гурьевский» на 150 персон, «Тет-а-тет» на двоих и даже «Эгоист» — на одну персону. Гжель называли «наш русский Стаффордшир». Создание русского фарфора также произошло не без влияния Гжели. Однако идея фарфора как материала, так же как и сине-белой росписи, появилась задолго до того, как в Гжели из глины придумали лепить черепицу.

Сине-белые росписи мы нередко видим в музеях, где представлены экспонаты фарфоровых изделий династии Юань (XIII–XIV века) и следующей за ней династии Мин (XIV–XVII века), во время правления которой сине-белый фарфор стал главным продуктом фарфоровой промышленности Китая. Изобретённый древними китайцами фарфор предназначался для ритуального чаепития. Недаром великий китайский чайный мастер IX века Ча-Кин утверждал, что на вкус чая влияет даже цвет глазури на чашках.

В Китае фарфоровое производство было строго засекречено, выдавшему секрет изготовления грозила смертная казнь. Европейцы неоднократно пытались выведать секрет, и в итоге это удалось в начале XVIII века саксонскому властителю Августу Сильному, который нанял алхимика Иоганна Бёттгера. В замке Альбрехтсбург близ Мейсена была основана первая европейская фарфоровая мануфактура. После смерти Бёттгера ей стал управлять гениальный венец Иоганн Герольд — известнейший художник по фарфору своего времени. Он «адаптировал» китайские росписи, голландскую и французскую жанровую живопись, особенно любил переносить на фарфор фрагменты картин Антуана Ватто.

Об изобретении саксонского фарфора одним из первых узнал Пётр I, видимо, от своего союзника, самого Августа II Сильного. Будучи страстным ценителем фарфора, Пётр I загорелся идеей во что бы то ни стало выведать секрет фарфорового производства в Мейсене. Он поручает это непростое дело заграничному агенту Юрию Кологривову, однако того постигает неудача. В 1744 году царица Елизавета по рекомендации шведского двора приглашает немца Хунгера. Помощником ему ставят молодого выпускника Горной академии во Фрайбурге, химика-исследователя Дмитрия Виноградова. Немца в итоге прогнали, а в Гжель послали специальную комиссию, которую возглавляли Виноградов и владелец Московского керамического завода Афанасий Гребенщиков. Они осмотрели и взяли для опытов две тысячи пудов глины-песчанки и пятьсот пудов глины-жировки. Пуд равен шестнадцати килограммам, объём немаленький! Всю глину доставили в Петербург, где из гжельской песчанки-чернозёмки Виноградов получил первый образец фарфоровой массы. Впоследствии он показал гжельские глины своему именитому однокашнику, Михаилу Васильевичу Ломоносову, который высоко отозвался о них: «Едва ли есть земля самая частая и без примешания где на свете... разве между глинами, для фарфору употребляемыми, какова у нас гжельская или ещё исетская, которой нигде не видел я белизною превосходнее». Настоящий чистый и белый фарфор Виноградов получил, смешав оренбургскую глину с гжельской. Так в середине XVIII века было положено начало Императорскому фарфоровому заводу. Надо заметить, что, несмотря на все эти достижения, во второй половине XVIII века в Россию было ввезено 40 % всего экспорта мейсенского фарфора. К концу XVIII века на мануфактуре Meissen были выделены специальные дни для производства товаров исключительно для импорта в Россию. Однако местные производители старались во что бы то ни стало составить конкуренцию. К 1812 году в Гжели насчитывалось около 25 фабрик, занимавшихся производством посуды, животных-игрушек, декоративных статуэток. Их расписывали кистями и вовсе не монохромно! Среди типичных цветов первой фарфоровой гжели были жёлтый, фиолетовый, синий, коричневый.

Традиционная гжельская роспись — это романтические пейзажи, нежные цветы, сказочные птицы, а также более редкие изображения людей и юмористические сценки. Она обладает не только красотой, но и характером, поэтому неудивительно, что гжельское ремесло незаметно перешло в искусство. К началу ХХ века техникой майолики заинтересовались многие известные художники. Михаил Врубель создал расписные блюда и печь-лежанку, украшенную нарядными изразцами, а к нему присоединились товарищи по цеху — русские живописцы Серебряного века Васнецов, Головин, Малютин, а также западные модернисты Леже, Пикассо и Эшер. На грани ремесла и искусства существуют и некоторые изделия гжельских мастеров: Гусятникова, Срослея, Кокуна. Причудливые узоры украшают печные изразцы, квасники, рукомои, кружки-шутихи («напейся — не облейся»), а сегодня ещё и часы, светильники, ёлочные игрушки и многое другое.

C приходом Октябрьской революции гжельское искусство стало тихо отходить в сторону и постепенно исчезать. «Раскулачивание кулачества как класса» и национализация отразились и на гжельских мануфактурах. У братьев Барминых, братьев Храпуновых-Новых, братьев Акулиных, братьев Дунашовых, братьев Тереховых и Киселёвых и многих других, у людей, которые в течение нескольких поколений потом и кровью производили всю эту красоту, отобрали заводы. В последующие два десятилетия когда-то отлично налаженное производство развалилось.

Только по окончании Второй мировой войны опомнились и отдали приказ возобновить народные промыслы. Заслуга возрождения традиционного гжельского фарфора принадлежит художнице Наталье Бессарабовой, которую за год до окончания войны пригласили на должность художника лаборатории керамики и камня Научно-исследовательского института художественной промышленности РОСПРОМСОВЕТА, и крупнейшему исследователю искусства гжели, знатоку отечественного фарфора Александру Салтыкову. Возрождение традиции произошло на базе керамического завода в деревне Турыгино. В период «освоения старой гжели» Наталья создавала анималистические скульптуры, в частности птиц, в таком же виде, как они изображены на старых гжельских изделиях. Формы её чайников, тулово которых сделано в виде толстого диска и поставлено ребром на четыре ножки-лапы, напоминают гжельские кумганы. Бессарабова использовала всё ту же привычную монохромную кобальтовую роспись. Диапазон оттенков она довела до совершенства благодаря тому, что освоила секреты гжельской росписи и научила других мастеров забытым приёмам — как выводить «сплошной мазок» и «мазок с тенями», охватывающий весь спектр цвета — от тёмно-синего до светло-голубого. Знаменитая гжельская роза и другие популярные растительные орнаменты также появились из-под лёгкой руки Бессарабовой. Отныне гжельскими росписями стали в основном заниматься женщины. Т. С. Дунашова стала мастером цветочной росписи, Н. Б. Квитницкая известна своими малыми скульптурами «Бабушка и внучек», «Матрёна», «Птичница», Л. П. Азарова создаёт посуду крупных форм с лепкой на бытовые мотивы. Конечно, невозможно было пройти и мимо советской тематики — «Тридцать лет ВЛКСМ», «Слава КПСС» и прочие патриотические мотивы гжельскую продукцию не обошли стороной.

Сегодня на сайте Гжельского фарфорового завода представлено такое впечатляющее многообразие изделий, что диву даёшься, — более 10 000! Гжельская посуда изготовляется более чем на десяти крупных заводах. В одном из статистических описаний Московской губернии 1811 года гжельская посуда аттестуется «лучшею из всех делаемых в России сего рода посуд». Можно без сомнения подтвердить, что это и сегодня так. Ведь если и «поддерживать местного производителя», то в первую очередь гжель — самый узнаваемый российский бренд в мире.