Обычные коммуникационные услуги сейчас во многом бесполезны, недавно признался Forbes пресс-секретарь президента Дмитрий Песков: «Когда со стороны США и стран НАТО идёт неприкрытая пропаганда, обычные законы коммуникации и информации не работают». Сейчас в Кремле решают, следует ли продлевать «в полном объёме или сделать паузу» в многолетнем контракте с PR-агентством Ketchum, задачей которого было улучшение имиджа России через СМИ западных стран. За эти услуги агентство, по собственным данным, получило от Правительства России за 2006–2014 годы более 29 миллионов долларов.

В пользу отказа ещё и то, что пока в бюджете нет лишних денег на дорогостоящие контракты, рассказал федеральный чиновник. В таких условиях особое значение приобретают другие эффективные и недорогие методы воздействия на общественное мнение. Ставку в работе над имиджем решено сделать на соотечественников, которые могут быть прекрасными агентами влияния, причём в большей степени на тех, кто уехал давно, в том числе на эмигрантов первой-второй волны и их детей. «Эмигранты второго-третьего поколений и потомки тех, кто уехал после революции 1917 года или во времена Советского Союза, наиболее восприимчивы к такой работе, у них нет обиды на современную Россию, но они сохранили корни, и им очень близок тот подъём патриотизма, который мы видим в стране», — продолжает он.

«У этих людей, многие из которых с дворянскими корнями, в крови подвижничество, они готовы рубаху порвать за Россию, они наши главные помощники во всех начинаниях», — признаёт Юрий Зайцев, бывший руководитель Российского центра науки и культуры в Вашингтоне. Центр организует лекции, выставки и другие культурные мероприятия.

Россия, занимая второе место после США по привлекательности для иммигрантов, в то же время на третьем месте по числу эмигрантов — по состоянию на 2010 год за пределами родины, по подсчётам ООН, проживало более одиннадцати миллионов людей, рождённых в России. По этому показателю она опережает Китай: выходцев из Китая за границей постоянно живёт «всего лишь» восемь миллионов.

Удовлетворение «гуманитарных потребностей» соотечественников — очень важное направление работы, признаёт Косачёв.

Россотрудничество, которое с этого года занимается гуманитарной работой с соотечественниками, сможет потратить именно на эти цели 110 миллионов рублей, а в следующем году — 137 миллионов рублей. Дополнительное финансирование пойдёт на «сохранение исторической памяти молодых соотечественников, их связей с исторической родиной и духовно-патриотическое воспитание». Впрочем, на соотечественников будут оказывать влияние и другие программы гуманитарного воздействия Россотрудничества — развитие русского языка, культурные программы, открытие центров науки и культуры. Общая сумма финансирования Россотрудничества составляет около 2,5 миллиарда рублей в год. Агентство запрашивает больше — 3,4 миллиарда рублей на этот год и 6 миллиардов рублей в 2016 году, рассказал Косачёв: «В этой в высочайшей степени конкурентной среде надо прилагать большие усилия. Такие расходы надо рассматривать как долгосрочные инвестиции». Одна Германия на поддержку немцев в России тратит больше, чем Россотрудничество во всех странах, сожалеет чиновник: «Когда мы вели переговоры об открытии культурного центра в одном из городов Украины, нам, посмеиваясь, сказали, что в городе уже десять лет работают центры США и стран Евросоюза».

За шесть лет сеть Российских центров науки и культуры увеличилась на 36 % и составила 94 представительства в 80 странах.

Один из примеров успешной работы показывают китайцы, они ведут её уже несколько десятилетий. В этом году в России должны утвердить новую программу работы с соотечественниками до 2017 года. Какие уроки можно извлечь из китайского опыта?

Китайское правительство успешно использует пропагандистские кампании за границей, чтобы обеспечить лояльность китайцев, проживающих за пределами родной страны, утверждает политолог Джеймс Цзян Хуа То, автор книги «Хуацяо: экстерриториальные стратегии для выходцев из Китая».

В 2013 году из Китая за границу выехало больше 100 миллионов человек. Большинство из них возвращаются, но всё же, как показало исследование шанхайской компании Hurun Report, 64 % китайцев, владеющих активами стоимостью более 1,6 миллиона долларов, эмигрировали или планируют это сделать в будущем. И это только начало. Базирующаяся в Гонконге брокерская компания CLSA прогнозирует, что исход из Китая к 2020 году удвоится до 200 миллионов человек в год.

Конечно, отъезд самых предприимчивых китайцев на учёбу или работу за границу — это не современный феномен. Новость в том, что сейчас китайцы уезжают из страны, переживающей расцвет. Всё больше граждан, понаблюдав за рождением супердержавы, решают держаться от неё подальше.

Профессор китайского колледжа рассказал The Wall Street Journal (WSJ), что готовится эмигрировать в США вместе с двумя детьми, у которых есть дипломы колледжей этой страны, поскольку на родине ему приходится сталкиваться с коррупцией. Кроме того, у него есть свой бизнес, и он опасается, что как только добьётся серьёзных успехов, то получит те или иные обвинения от властей.

Угроза разоблачения висит над каждым предпринимателем, не устоявшим перед искушением использовать коррупционные схемы. Поэтому деловая и интеллектуальная элита воспринимает антикоррупционную кампанию, развёрнутую в Китае по инициативе председателя компартии Си Цзиньпина, не только с надеждой, но и со страхом.

Первое поколение китайских бизнесменов, заработавших на бурном росте китайской экономики, сейчас мечтает о тихой пенсии. А это значит — о юридической безопасности в таких местах, как США или Канада.

Но главное — элита поняла, что можно жить с комфортом по удивительно приемлемым ценам в таких местах, как Калифорния или австралийский курорт Голд-Кост, тогда как никакие деньги не решат проблем, с которыми сталкивается городское население Китая: перенаселённость, загрязнение окружающей среды, плохое качество продуктов.

Итак, большинство китайцев при отъезде указывают причины, далёкие от политики. Например, главный довод в пользу эмиграции для 34-летней жительницы Пекина по имени Сун — здоровье её шестилетней дочери. Девочка больна астмой, и хронически загрязнённый воздух китайского мегаполиса опасен для неё, рассказала Сун корреспонденту WSJ. Кроме того, её дочь проявляет талант в музыке, изобразительном искусстве и литературе, и мать опасается, что в технически ориентированных школах Китая эти способности не получится развить в достаточной мере. Сун уже подала бумаги на получение долгосрочной визы в США, но утверждает, что покидает родину не навсегда. Вид на жительство она рассматривает как страховку на случай, если дела на родине пойдут плохо.

Это характерный признак: большинство уезжающих китайцев не собираются рвать связи с родиной. Тот же профессор, собеседник WSJ, рассчитывает продавать продукцию своих компаний — воздухоочистительное оборудование — в Китае, являющемся крупнейшим рынком для этих устройств.

По какой бы причине и куда бы ни уехали китайские граждане, они всегда остаются под наблюдением государства, отмечает Джеймс То. Зарубежные представительства Госсовета КНР существуют для того, чтобы следить, чтобы вдали от родины не угас патриотизм. Пекин делает всё, что можно, чтобы использовать эмигрантов в своих кампаниях по продвижению политических ценностей, улучшению имиджа страны на международной арене, притеснению оппозиции и усилению позиций северокитайского языка (мандарин) по сравнению с диалектами, используемыми на Тайване и в Гонконге.

В книге «Беспокойная империя. Китай и мир с 1750 года» историк Одд Арн Вестад пишет, что выходцы из Китая «были и остаются связующим звеном между Китаем и всем миром в хорошие и плохие времена». Так что Пекин исторически проявляет интерес к китайской диаспоре, которая сейчас насчитывает 48 миллионов членов по всему миру — вдвое больше числа индийцев, живущих по миру. При этом Пекин разделяет этнических китайцев, имеющих гражданство других стран, и тех, кто остаётся гражданами Китая. Последних называют хуацяо — буквально «временные жители», и именно их власти рассматривают как самый ценный актив. Студентов — как идеологических послов Китая, учёных, инженеров — как проводников западных технологий и индустриальных ноу-хау в китайскую экономику.

Иностранцы иногда удивляются, почему Пекин тратит столько сил на подавление реальных или воображаемых оппонентов за границей, включая запрещённую в КНР религиозную секту «Фалунь Дафа». Но китайские лидеры учитывают исторический опыт. Китай перестал быть империей при помощи революционера, выросшего на Гавайских островах и получившего образование в английской школе в Гонконге, — Сунь Ятсена, одного из лидеров восстания 1911 года, свергшего династию Цинь. После свержения Ятсен недолгое время исполнял обязанности президента провозглашённой Китайской Республики.

В 1989 году, когда восстание на площади Тяньаньмэнь резко ухудшило имидж коммунистической партии КНР в зарубежных китайских общинах, канцелярия по делам хуацяо запустила пропагандистскую кампанию, призванную исправить ситуацию. Она состояла из двух основных частей. Во-первых, китайские государственные СМИ начали создавать и расширять сеть зарубежных представительств и совместных предприятий. Они в большей степени заботились о влиянии не на англоязычные СМИ, а на издания, выходящие на китайском языке.

Во-вторых, Пекин потратил десятилетия на установление связей с китайской диаспорой по всему миру, уделяя первостепенное внимание отношениям с сообществами новых мигрантов и студентов.

Количество китайских студентов, обучающихся за рубежом, столь велико, что без их денег многие колледжи на Западе, едва оправившиеся от рецессии, потеряют способность платить по счетам. Китайцы — крупнейшая группа иностранных студентов в кампусах США, в 2013 году выросшая на 21 % до 235 597 человек, по данным Institute of International Education. Похожим образом растёт она и в Австралии. В Великобритании на дневном отделении магистерских программ проходит обучение так же много китайских студентов, как и британских.

Даже не будучи уже студентом, практически каждый выходец из Китая состоит в той или иной ассоциации соотечественников. Помимо организаций общего профиля, в западных странах существует множество профессиональных ассоциаций: Австралийская ассоциация китайцев-медиков, Ассоциация канадских китайцев-писателей, Ассоциация китайских философов в Северной Америке и другие.

Большинство из них лояльны к Пекину, всячески пропагандируют успехи страны и продвигают идею Великого Китая. При работе с зарубежными организациями Пекин ставит целью заручиться поддержкой в борьбе с оппозиционными движениями за рубежом.

Результат выражается в росте «патриотической» активности. В 2008 году, например, хорошо организованные группы китайских студентов сопровождали олимпийский факел в его эстафете по миру на Игры в Пекине, отражая протесты сторонников независимости Тибета и других оппозиционеров. В следующем году китайские студенты прервали Международный кинофестиваль в Мельбурне во время показа кинофильма о жизни изгнанного из Китая лидера национального меньшинства уйгуров Ребия Кадира, которого Пекин обвинял в разжигании сепаратистских настроений в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

Протестанты из числа эмигрантов следуют по пятам за далай-ламой, духовным лидером Тибета, которого Пекин также обвиняет в посягательстве на целостность страны.

У китайского правительства нет намерения замедлять поток студентов, направляющихся в зарубежные вузы. Аргумент прост: почему не позволить американцам или европейцам развивать лучших из нас? Дочь президента Си отправилась в Гарвард.

Исследования показывают, что китайские студенты возвращаются домой из заграничных университетов неменьшими патриотами, чем уезжали, и важную роль в этом играют как связи в землячестве, так и зарубежные СМИ на китайском языке.

Как власти КНР работают с зарубежными СМИ, хорошо видно на примере Северной Америки. Здесь, кроме зарубежных редакций государственных China Daily и The Voice of Chinese, успешно работают несколько частных китайских медиакомпаний.

Крупнейшая китайская зарубежная газета World Journal ежедневно распространяется в крупных городах США тиражом 350 000 экземпляров.

Издание Sing Tao Daily’s получают 250 000 подписчиков только на восточном побережье США. Еженедельная аудитория североамериканских выпусков газеты Ming Pao — 227 000 человек.

World Journal в последние годы изменила первоначально демократическую позицию в угоду читателям — выходцам из материкового Китая, составляющим ядро её аудитории, и отказалась от поддержки независимости Тайваня. Политика остальных трёх изданий, по мнению американской исследовательской организации Jamestown Foundation, с 2001 года находится под влиянием Пекина.

Владельцы изданий в обмен на лояльность к Пекину получают рекламу и доступ к бесплатному контенту, а также покровительство китайских дипломатов. Так что хорошие отношения с китайскими властями нужны им по экономическим причинам, иначе они не выдержат конкуренции с бесплатными рекламными изданиями и распространяемыми по подписке таблоидами, финансируемыми Пекином. Это объясняет, например, почему зарубежные издания Ming Pao более лояльны к политике КНР, чем материнское издание холдинга в Гонконге, которое специализируется на высококачественном контенте и журналистских расследованиях.

Гуманитарная деятельность Пекина за рубежом вызывает беспокойство у местных властей. В Австралии, являющейся одним из самых популярных направлений для китайских студентов, эмигрантов и туристов, северокитайский диалект стал вторым по частоте использования языком после английского. «Австралийцы китайского происхождения следуют инструкциям Пекина, как никогда раньше», — утверждает Джон Фитцжеральд из Технологического университета Суинберн, один из лучших экспертов по Китаю в стране, в статье, опубликованной ресурсом Asan Forum, южнокорейским мозговым центром.

В академических кругах США идут ожесточённые дебаты о роли американских кампусов Института Конфуция, которые спонсируются китайским правительством и предлагают курсы северокитайского языка вместе с позитивным имиджем всей китайской культуры. Институты Конфуция — культурные учреждения, часто создаваемые государственной канцелярией по распространению китайского языка за рубежом в форме партнёрства с местными учебными заведениями. Первый из них был создан в 2004 году, в 2007 году компартия КНР приняла решение о масштабировании этого проекта, и с тех пор сеть институтов и школ Конфуция в мире превысила девятьсот учреждений.

Критики утверждают, что эти институты угрожают экономической независимости стран, в которых работают, их сторонники заявляют, что организации предлагают качественную языковую подготовку, которую иначе сложно было бы получить за пределами Китая. Тем не менее в июне в лагерь противников перешла Американская ассоциация профессоров университетов (American Association of University Professors), рекомендовав университетам США прекратить сотрудничество с Институтами Конфуция до тех пор, пока не смогут получить над ними односторонний контроль. «Ты не американец, а китаец» — вот эту фразу заставлял разучивать на уроках своих учеников китайского происхождения преподаватель одного из институтов, возмущался корреспондент New York Times.

Подозрения в чрезмерной лояльности к Пекину могут поставить под угрозу деятельность зарубежных китайских сообществ, особенно в Юго-Восточной Азии, где китайцы в прошлом рассматривались как потенциальная пятая колонна, предупреждает Джеймс То.

Кстати, проблемы у Институтов Конфуция возникали и в России: в 2007 году в Якутске деятельность местного учреждения была пресечена по решению суда. Суд согласился с доводами регионального управления ФСБ, посчитавшего, что Институт Конфуция был организацией, «призванной содействовать проникновению китайской идеологии и экономической экспансии на территорию России». Представитель центра все обвинения отвергал, утверждая, что речь идёт только о продвижении китайской культуры.

Свои задачи китайцы решают грамотно, признаёт Косачёв из Россотрудничества: «Они молодцы, понимают, что, когда их много придёт в чужую страну со своим бизнесом, к ним могут возникнуть вопросы. Поэтому они аккуратно показывают: посмотрите, как интересна древняя культура, еда, Конфуций, фэншуй, а вообще мы такие же, как вы».