Закон «Об образовании» был принят год назад. В нём, в частности, говорится, что учебное учреждение вправе взимать плату с родителей за дополнительные услуги по уходу и присмотру за детьми и самостоятельно регулировать стоимость этих услуг. Тем не менее никто о нём не узнал, пока школы вдруг не опомнились и за несколько дней до начала нового учебного года не огорошили родителей. Система оплаты в каждой школе своя, но в среднем она выглядит так: если ребёнок остаётся в школе после уроков на пару часов, то доплачивать придётся около двух-трёх тысяч рублей в месяц. Если же до конца рабочего дня, то есть до 18–19 часов, то это обойдётся родителям в сумму от четырёх до шести тысяч рублей ежемесячно.

Особенно туго пришлось небогатым российским регионам. Например, большинство жителей Омска, которые и так с трудом сводят концы с концами, просто не в силах оплатить продлёнку, которая введена повсеместно в городе и окрестностях. «Во многих регионах с дефицитным бюджетом, к которым относится и Омская область, приходится переходить на платную основу, — прокомментировал ситуацию зампред Комитета по образованию Госдумы РФ Олег Смолин. — Напомню, что подавляющее большинство регионов — должники. Долги российских регионов увеличились с 1,3 до 1,8 триллиона. Поэтому многие регионы пошли по этому пути. Другого выхода у них просто нет. <...> Я думаю, что у родительских, профсоюзных, общественных организаций есть только два выхода из сложившейся ситуации: обращаться к федеральному законодателю, чтобы закон был изменён; обращаться к региональным властям, чтобы они не отменяли разом бесплатную продлёнку, подошли к разным группам населения дифференцированно. Для работающих родителей, одиноких матерей, многодетных семей, семей с низкими доходами продлёнка должна оставаться бесплатной. За эти категории людей однозначно должен платить бюджет. В противном случае мы получаем массу отрицательных последствий».

Хотя официально продлёнка есть практически во всех школах Подмосковья, в Химках найти такое учебное заведение сложно. Например, продлёнки нет в гимназии с математическим уклоном № 12, где при поступлении надо бегло читать, писать и хорошо владеть основами сложения и вычитания. Нагрузка в гимназии очень большая. При отсутствии продлёнки, надо полагать, родители должны запастись не только средствами на няню, но и на репетиторов, которые помогут детям не утонуть в сумасшедшем объёме информации.

В более благополучной Москве ввели платную продлёнку, но не везде. Например, в моей родной 434-й школе её пока нет. «Всё зависит от решения правления конкретной школы, — прокомментировала завуч Юлия. — Если школа готова выделить достаточный бюджет, то всё останется как прежде. Если же нет, то надо собрать достаточное количество родителей, готовых заплатить за продлёнку». В некоторых школах уже выделены «льготные» места, на которые могут претендовать дети, родители которых предъявили справки с мест работы о том, что никак не могут забрать чадо среди бела дня. Самое удивительное, что ни школы, ни Министерство образования не выделили бесплатных мест для льготников вроде многодетных семей и одиноких родителей. Количество жалоб на закон растёт как снежный ком, хотя до зимы пока далеко. «Зачем всё это надо?» — спросите вы. Возможно, затем, чтобы школа потратила «продлёночный» бюджет на что-то другое, например на оборудование? Тогда почему администратор одной из московских школ с музыкальным уклоном сразу же начала мне объяснять, что, хотя школа государственная, у них нет средств на компьютеризацию классов, и они полностью в этом рассчитывают на родителей. Получается, что новое законодательство об образовании вкупе с цветущей системой школьных поборов ставит людей с низким доходом в практически безвыходное положение. И особенно родителей-одиночек, которые в России обозначаются обычно как матери-одиночки, хотя есть много бабушек-дедушек, тёть и пап, которым приходится воспитывать детей без посторонней помощи.

Как это происходит в других странах, с которых, скорее всего, и списали нововведение отечественные законописцы? Действительно, в Европе продлёнка платная, однако она очень часто зависит от дохода семьи. А в Германии, помимо этого, опекающий ребёнка взрослый получает Kindergeld, то есть «детские деньги». Ежемесячные 175 евро выплачиваются на всех детей в возрасте до восемнадцати лет, а в некоторых немецких землях пособие на ребёнка продолжают получать до двадцатипятилетнего возраста! Эта сумма во многом компенсирует наличие платной продлёнки. В остальных европейских странах также есть продлёнка, и действует она по тому же принципу — небольшая доплата, которая, если у семьи низкий доход, может быть сведена к минимуму или практически к нулю.

В Америке продлёнка (afterschool) есть и платная, и бесплатная. Чтобы попасть на бесплатную программу, нужно подать много документов, подтверждающих доход и занятость родителей. Afterschool может проходить как в рамках школы, так и на дому, потому что под продлёнкой там подразумевают не столько присмотр за детьми, сколько сами занятия. Я работала репетитором в рамках программы для школ с низкой успеваемостью No Child Left Behind («Ни один ребёнок не будет оставлен»), в которой было очень много детей иммигрантов и афроамериканцев. Задача репетитора — приходить домой к ученикам и подтягивать их по основным предметам. Программа оплачивается полностью из государственного бюджета.

В России бесплатные репетиторские услуги всегда можно было получить в продлёнке и на дополнительных занятиях. Теперь родителям отстающих учеников придётся несладко.

«Кажется, идея цветов превратилась в обязанность. А в Европе, Америке дарят букеты на 1 сентября учительницам? Заворачивают в три слоя разноцветной бумаги?» — вопрошает в социальной сети одна моя знакомая, мама третьеклассницы. «Наша учительница сказала, что не надо ей букетов, но все дарят», — комментируют одни. «Нарвали полевых, учительница вроде довольна», — реагируют другие. «Да вы что! — возмущаются третьи. — Мы тащим дорого оформленный букет, чтобы ребёнок не чувствовал себя не таким, как все!»

Но по-настоящему не такими, как все, почувствуют себя дети, которых коснулось инклюзивное образование. Идея инклюзии (от слова include — включать) стала ещё одной «старой новинкой», которая расстроила многих родителей и поставила в тупик учителей. Также списанная с западной образовательной системы, инклюзия заставляет обычные школы выделить места для детей с небольшими отклонениями в умственном или физическом развитии. Сама по себе идея хорошая: глядя на здоровых ровесников, ребёнок с инвалидностью постарается тянуться за ними, будет включён в полноценный социум. В западных странах к «особому» школьнику приставлены тьютор (сопровождающий репетитор с квалификацией дефектолога), логопед, психолог, а также есть отдельно разработанная программа занятий, иногда даже отдельные развивающие классы. На всё это требуются немалые средства. Например, в Америке средняя зарплата тьютора-дефектолога в школе составляет три тысячи долларов в месяц, а психолога и логопеда — четыре-пять тысяч долларов в месяц, не говоря уже о довольно высокой цене дополнительных обучающих средств и оборудования классов. В России на это бюджета не выделили. Поэтому родители детей-инвалидов оказались между Сциллой и Харибдой: либо надо оплачивать тьютора-дефектолога, либо их ребёнок оказывается во враждебной среде, которая никогда его не примет и, соответственно, не сможет позитивно подействовать на его развитие. В этой ситуации, кроме ребёнка и его родителей, страдают и все остальные. И дети, которым никто не объяснил, как воспринимать «особого» одноклассника, и учителя, потому что они не имеют дефектологической специализации и, соответственно, не могут правильно организовать учебный процесс. Единственная московская школа, в которой идея инклюзии удачно претворена на уровне сосуществования под одной крышей классов с обычными и «необычными» детьми — это школа № 1321 «Ковчег». Но, согласитесь, одной школы на весь Московский регион маловато.

«Считаю, что ставить оценку за грамотность не нужно. Это сковывает, человек боится сделать ошибку и пишет совсем не так, как мог бы или хотел», — заявил не так давно министр образования и науки России Дмитрий Ливанов. Вспомнилось, как в начале 2000-х афроамериканское население США начало требовать, чтобы легализовали грамматику «нигга-стайл» по принципу «как слышится, так и пишется». На взлёте были рэп и хип-хоп, и жёсткие тексты парней из Южного Бронкса передавались из уст в уста. Тогда у борцов за права чернокожих и возникла гениальная идея — облегчить «систа» и «бро» учёбу в занудной школе. Закон, несмотря на общеамериканскую толерантность, к счастью, не приняли. А вот что на месте министра образования я бы точно запретила учителям, так это навязывать свою точку зрения на литературные произведения. Никогда не забуду, как моя учительница по литературе, которую звали в точности как жену А. С. Пушкина, поставила тройку за сочинение по малоизвестному и довольно абстрактному стиху того же Александра Сергеевича. И это мне, у которой вечно списывали на уроках русского и литературы! Наталья Николаевна подписала: «Не поняла смысл стиха Пушкина». С тех пор прошло много лет, но, судя по отзывам современных школьников, многие учителя ведут себя так же. Они хотят заучивания и повторения. Пока это не поменяется, о каком вдохновении можно говорить? О вдохновении по принуждению разве что. Так что давайте научим своих детей «карову» писать через «о». А то получится, как в Южном Бронксе.

Бруклин. Я подхожу к двери квартиры, где живут мои ученицы, пятилетние близняшки Маргарита и Софа. Не успев выйти из лифта, слышу горький плач. Дверь дрожащими руками открывает мама. «У нас тут ужас!» — говорят печальные добрые глаза бухарской еврейки, ужасно уставшей от бесконечных забот и двух беспокойных детей, которые с трудом учатся в обычной государственной школе. На столе разложены два ватмана и куча наклеек. «Проходите!» — Рахель бросается обратно к ватману. Одна из сестричек с надеждой смотрит на маму, вторая безысходно продолжает рыдать. «Вот, представляете, задали налепить на бумагу сто предметов!» — вздыхает Рахель. Я в шоке: «Но они же не могут знать в нулевом классе счёт до ста!» — возражаю я. «Конечно, не знают и не понимают. Но классная руководительница велела, что ж поделаешь?..» — отвечает мама. «Мамочка, быстрей, — кричит Софа, — если ты не успеешь, то мы с Маргаритой в школу не пойдём!» 

Ещё одно «тлетворное влияние Запада» — вовлечение родителей в обучающий процесс. До последнего времени активное участие родителей в жизни школы распространялось на субботники. В небольших «интеллигентских» школах с традициями активисты-родители по собственной инициативе делали всё, чтобы создавать особую атмосферу. Практика прижилась, и теперь почти в каждой школе родителей нагружают «креативом». Одной моей знакомой, например, поручили к 1 сентября вылепить Нестора Летописца. Благодаря художественному образованию знакомая блестяще справилась с миссией, и вот сосредоточенный старец из скульптурной глины в условной фиге — перо и огромный свиток с абракадаброй — воцарился в одном из уголков на торжественной церемонии. Куда потом сложили креатив всех остальных родителей — Несторов, Высоцких, Македонских — одному директору школы ведомо...

С тех пор как моя подруга переехала в Черногорию, она бывает в школе у дочери два раза — в начале учебного года и в конце. Она даже не сопровождает ребёнка в школу, потому что в маленьком Баре, где все всех знают, девочка с другими школьниками ходит в школу самостоятельно. Уроки ребёнок тоже делает самостоятельно. Продлёнка не нужна, потому что не надо отрываться от работы, чтобы сопроводить ребёнка домой или помогать с уроками. Что касается дополнительных занятий, то, например, занятия танцами три раза в неделю стоят двадцать евро в месяц. За такие деньги в Москве при удачном стечении обстоятельств можно получить полтора-два урока. Никто из детей не выделяется. Нескольких детей «новых русских», которых завозят на дорогих машинах, никто особенно не замечает. Одеваться можно как угодно, лишь бы ребёнку было удобно. В Германии, например, одеваться шикарно в школу запрещается — выделяться считается неприличным. Если вдруг школа просит сдать произвольную сумму на праздник или подарок ко дню рождению учительницы, это положено делать анонимно.

Сможет ли исправить ситуацию неравенства в российских школах возвращение школьной формы, большой вопрос. Психология большинства не позволит быть толерантными к детям-инвалидам, которые сидят за одной партой с обычными детьми. Никуда не денутся и оценивающие взгляды, которые теперь есть не только у продавцов ЦУМа, но и у школьной администрации, родителей и, в конце концов, самих школьников. Если к этому прибавится ещё и «привилегированная продлёнка», то станет совсем грустно. Остаются только бесплатные музыкальные школы, которым в прошлом году запретили брать 200 рублей в месяц с родителей! Смешно и грустно, очень грустно.