О событиях Великой Отечественной войны, об испытаниях, выпавших на долю народа, очевидцами сказано и написано немало. В каждой семье найдётся хоть одна история из этого трагического периода в жизни нашей страны. В преддверии праздника Победы обратим внимание на воспоминания тех, кто руководил военными действиями, и почитаем маршальские мемуары.

Иван Степанович Конев, «Сорок пятый»

Современники отмечали, что из всех крупных военачальников Конев был самым демократичным: запросто по душам разговаривал с солдатами, много времени проводил на передовой, был горяч, но справедлив.

В своих воспоминаниях И. С. Конев приводит немало примеров героического сопротивления советских войск. Препятствием им не служили ни превосходящая мощь противника, ни капризы погоды. Распутица, туман, низкая облачность или морозы для фашистских войск были причиной переноса важных военных операций. Наши войска, напротив, старались использовать непогоду для атак или диверсионных операций, искали способы продолжать военные действия. И. С. Конев пишет, что даже союзники «ставили в зависимость от погоды сроки открытия второго фронта». Нам же медлить было нельзя: нет возможности использовать авиацию – задействуй артиллерию!

«Хочу заметить, что опыт Великой Отечественной войны вообще дает немало примеров осуществления крупных операций в непогожие дни и недели, в частности в условиях весенней распутицы. В ряде случаев непогода даже помогала нам. Между прочим, на эту тему есть одно любопытное высказывание Гитлера. Оно содержится в изданных в Западной Германии стенографических записях бесед, происходивших в его главной квартире. В декабре 1942-го да во время одного из докладов о положении на южном участке восточного фронта и об опасности высадки нашего десанта в Крыму Йодль в ответ на вопрос Гитлера, возможна ли высадка, заявил, что высаживаться в такую погоду вообще нельзя. Однако сам Гитлер засомневался. "А русские могут, они пройдут, — возражал он Йодлю. — При снегопаде и прочих вещах мы не смогли бы высадиться, я согласен. А от русских можно этого ожидать"».

Вспоминает Иван Степанович не только о ратных подвигах, но и том, как в Великую Отечественную советские воины, изголодавшиеся по мирному труду, вносили свою лепту в то, чтобы накормить тех, кто голодал в тылу.

В конце лета 1943 года Харьков и Белгород были освобождены войсками Степного фронта под командованием генерала Конева. Хлеб созрел, а убирать некому. В «Записках командующего фронтом» маршал так вспоминает об этом: «Урожай в Харьковской, Полтавской, Днепропетровской областях был на редкость богатым. Отступающие гитлеровцы не успели его полностью уничтожить, а население не в силах было убрать. Поэтому по решению Военного совета фронта к уборке урожая были привлечены войска и транспорт тыловых частей и учреждений.

Нужно было видеть, с каким горячим энтузиазмом работали на полях наши воины. Большая часть хлеба была отправлена в Москву и Ленинград. Наш советский солдат может гордиться тем, что он был не только освободителем, но оставался заботливым хозяином страны, для которого не безразлична судьба голодающего населения».

Василий Данилович Соколовский, «Так ковалась наша победа»

В своих воспоминаниях маршал тоже воздает должное подвигу советских солдат, оказавшихся в первые месяцы войны в самом пекле сражений и выстоявших в них. Более того, нашедших силы контратаковать, и успешно. Вспоминая события осени-зимы 1941 года, В. Д. Соколовский рассказывает о решающем значении битвы за Москву: «Опасность, нависшая над нашей Родиной, была велика. Мы смогли сорвать замыслы захватчиков потому, что против них поднялся весь советский народ, в том числе и население, оказавшееся в тылу врага. Фашистский “Тайфун” был укрощен. Так, немецкий генерал Блюментрит признает: “Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила”».

Несмотря на то, что советские войска в это время испытывали острый недостаток в вооружении и боеприпасах и материально-техническое обеспечение первого контрнаступления находилось на самом низком уровне за все годы войны, преимущество было в моральном превосходстве над гитлеровскими войсками. Сил придавали уверенность в правоте своего дела и непреклонная воля к победе. В результате именно это и стало решающим фактором в борьбе с фашистами на подступах к столице.

В. Д. Соколовский вспоминает: «Неожиданный удар советских войск северо-западнее и юго-западнее Москвы произвел ошеломляющее впечатление на фашистское командование. Генерал Гальдер в своем дневнике 7 декабря отмечал: “События этого дня опять ужасающи и постыдны... Группа армий ни на одном участке фронта не в состоянии сдержать крупное наступление”.

На ближних подступах к Москве произошел крутой поворот в ходе войны в пользу Советского Союза и всех свободолюбивых народов мира. 1 января 1942 года была подписана декларация 26 государств, участники которой обязались использовать все свои ресурсы для борьбы против агрессоров и не заключать с ними сепаратного мира. Несколько позже были подписаны англо-советский договор о союзе против гитлеровской Германии и соглашение с США “О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии”. Тем самым была окончательно оформлена антифашистская коалиция, сыгравшая важную роль в победе над фашистской Германией».

Василий Иванович Казаков, «Артиллеристы в боях под Москвой»

Маршал артиллерии в своих мемуарах приводит множество эпизодов военных подвигов как различных подразделений, так и отдельных личностей, отличившихся мужеством и отвагой. Опытные командиры и юные курсанты, профессиональные артиллеристы и связисты, все, кто мог противостоять противнику, сражались плечом к плечу:

«Когда мы с группой офицеров штаба приехали на противотанковую батарею 316-й дивизии под командованием лейтенанта Б. П. Владимирова, то увидели следующую картину: все орудия были выставлены на прямую наводку, а на поле чернели подбитые танки. И в последующие сутки батарея Владимирова и тяжелый артдивизион Московского артиллерийского училища своим огнем помогали курсантскому полку отбивать яростные атаки противника…

Вражеские танкисты, уверенные в превосходстве своих сил, начали атаку очень лихо. Но стоило им увидеть свои задымившиеся машины, как их боевые порядки дрогнули. Скоро на поле боя пылало около 10 танков. Враг счел за благо покинуть поле боя. Первая атака была отбита.

В 17 часов гитлеровцы вновь начали наступление, бросив в бой 50 средних и тяжелых танков и полк моторизованной пехоты. 30 бронированных машин окружили 5-ю стрелковую роту с ее пятью противотанковыми орудиями. Рота организовала круговую оборону и вступила в неравный бой. До наступления темноты удалось подбить и поджечь еще 8 танков. Видя безуспешность своих атак на этом направлении, гитлеровцы вторично отошли...»

Маршал вспоминает, как героически боролись наши артиллеристы, несмотря на неравные силы. В качестве примера он приводит эпизод, когда на противотанковую батарею 525-го артполка, имеющую в своем распоряжении четыре орудия, выдвинулось около 100 фашистских танков, 25 из которых зашли в тыл. Четырём орудиям пришлось вести круговую оборону. Артиллеристы подбили несколько танков, но «на горстку смельчаков обрушился огонь со всех сторон — по ним били и вражеские танки, и авиация». Артиллерийские расчёты с одним уцелевшим орудием отошли и, преодолев неимоверные трудности, потеряв 19 солдат и офицеров, к исходу дня всё-таки смогли вырваться из огненной ловушки.

Отвага и смекалка на войне незаменимы. В. И. Казаков приводит в своей книге немало примеров самоотверженного поведения и героических поступков советских воинов. Один из таких эпизодов рассказывает о том, как связисту в считанные минуты пришлось стать артиллеристом. Бой в разгаре. Батарея подбила 17 танков, и вдруг в критический момент одно орудие замолчало. Командир батареи посылает связиста узнать, в чём дело. Младший сержант поспешил выполнить задание и обнаружил, что лафет пушки засыпан землёй, а из орудийного расчёта остались в живых только наводчик и тракторист. Втроём они откопали орудие и увидели, что на них двигаются вражеские танки. Артиллерийский связист, раньше не стрелявший из пушки, а только со стороны наблюдавший за этим, не растерялся, сделал удачный пробный выстрел и открыл огонь по танкам. За короткий срок три смельчака не только подбили несколько танков, но сумели отбиться от зашедшей в тыл группы противника и даже вывели орудие из опасной зоны, по пути подобрав нескольких раненых. Отважный связист был удостоен звания Героя Советского Союза.

Иван Христофорович Баграмян, «Так начиналась война»

Воспроизводя в своих воспоминаниях события Великой Отечественной войны, маршал И. Х. Баграмян повествует о самых разных моментах, оставивших отпечаток в его душе и мыслях. Это и сложности штабной работы, когда от твоего решения зависят жизни тысяч людей, и полная опасностей жизнь передовых частей, и вызывающие отчаяние картины покинутых городов: «Проезжая по улицам Харькова, я с глубокой грустью смотрел на его прекрасные здания, на известные всему миру промышленные предприятия, угрюмо затихшие, словно из них вынули душу. Не дымились уже заводские трубы, за фабричными воротами стояла мертвая тишина. Было вывезено все, что можно было поднять. Я впервые видел заранее обреченный наш крупнейший промышленный город. Мне был точно известен день, когда по мостовым харьковских улиц загрохочут фашистские танки».

Вспоминает маршал и о том, какое сопротивление врагу оказали наши пограничники: «По нашим самым оптимистическим предположениям, пограничники могли продержаться максимум два дня. Но многие заставы вели бой значительно дольше. А застава Лопатина сражалась одиннадцать суток! Герои дрались до конца. Они погибли под развалинами здания, но не сложили оружия».

Рассказывая об участке заставы у реки Сан у Перемышля, мужественно сражавшейся под шквалом артиллерийского и миномётного огня, маршал приводит показания пленного гитлеровца, принимавшего участие в атаке. Фельдфебель поведал, что немцы, подобравшиеся близко к советской границе, слушали, как поют наши пограничники, и не могли предположить, что люди, «поющие так мечтательно, протяжно, мелодично», могут так яростно защищать свою землю: «Огонь их был ужасен! Мы оставили на мосту много трупов, но так и не овладели им сразу. У ваших пограничников кое-где по линии берега были огневые точки. Они засели в них и стреляли буквально до последнего патрона. Нам приходилось вызывать саперов. Те подползали к укреплениям и подрывали их динамитом. Но и после грохота взрывов пограничники сопротивлялись до последнего. Они предпочитали смерть возможности отхода». «Мне нечего добавить к этому откровенному признанию немецкого фельдфебеля, – пишет Баграмян. – Вот так встретили наши пограничники первый день войны».

Это яростное сопротивление не ослабевало со временем. Рассказывая в книге «На путях к великой победе» о боях на Прибалтийском направлении, маршал И. Х. Баграмян вспоминает, как летом 1944 г. войска перешли в решительное наступление с целью освободить Белоруссию, но встретили отпор противника. Одна из наших дивизий попала в окружение, однако героически держалась, срывая попытки уничтожить её и сковывая действия врага. «Сражавшийся в рядах этой дивизии народный писатель Удмуртии Михаил Андреевич Лямин рассказывает: “Я никогда не забуду те пять дней и ночей в начале августа сорок четвертого года. Они были нелегкими, бессонными, голодными, наполнены беспрерывными боями. Нас теснили со всех сторон, теснили жестоко, в отместку за наши вчерашние удары. Берлинское радио даже передало об уничтожении нашей дивизии. Но мы не были уничтожены. Мы оборонялись с львиной стойкостью. У нас было много раненых, их нечем было перевязывать, медсанбат остался в тылах. Раненые сражались вместе со здоровыми”».

Константин Константинович Рокоссовский, «Солдатский долг»

Маршал в своей книге рассказывает о том, как планировались и осуществлялись масштабные операции, как непросто складывались взаимоотношения между Ставкой и фронтом. Начинает Рокоссовский свои воспоминания с предвоенных лет и завершает главами о разгроме фашистской Германии.

В главе «Конец вражеской группировки» маршал затрагивает проблему отношения к военнопленным: после разгрома под Сталинградом их было много, и необходимо было грамотно и по-человечески решить этот вопрос: «Много хлопот доставляли нам военнопленные. Морозы, тяжелые условия местности, лишенной лесных массивов, отсутствие жилья —большинство населенных пунктов в ходе боев было уничтожено, а в сохранившихся мы разместили госпитали, — все это очень усложняло дело.

В первую очередь нужно было организовать рассредоточение огромной массы пленных, создать управляемые колонны, вытянуть их из развалин города, принять меры для предотвращения эпидемий, накормить, напоить и обогреть десятки тысяч людей. Неимоверными усилиями работников фронтового и армейских тылов, политработников, медиков эта задача была выполнена. Их напряженный, прямо скажем, самоотверженный труд в тех условиях спас жизнь многим военнопленным.

По дорогам двинулись бесконечные колонны немецких солдат. Их возглавляли немецкие офицеры, на которых была возложена ответственность за соблюдение воинского порядка в пути и на остановках. К местам привалов подвозилось топливо, горячая пища и кипяток. Должен заметить, что сами пленные оказались довольно предусмотрительными: у каждого из них имелись ложка, кружка и котелок».

К. К. Рокоссовский отмечает, что отношение к военнопленным со стороны бойцов и командиров Красной Армии было не только гуманным, но даже благородным, несмотря на то, что «всем было известно, как бесчеловечно относились фашисты к нашим людям, оказавшимся у них в плену».

Когда стало понятно, что война подходит к концу и перевес на стороне советских войск, настроение в армии изменилось. Перенеся страшные лишения, люди наконец-то испытали душевный подъём. Рокоссовский вспоминает: «Небывалое воодушевление владело всеми. Войска с марша приступали к подготовке наступления. Не верилось, что люди только что совершили утомительные походы, во время которых отдыхали урывками на коротких привалах, спали под открытым небом на сырой земле. Ничто не могло омрачить их приподнятого, радостного настроения. Все понимали важность задачи и стремились выполнить ее как можно лучше». Несмотря на то, что впереди ещё было много испытаний, эта перемена стала еще одним залогом скорой победы.

Однако немецкое командование не желало верить в свое поражение и даже на исходе войны предполагало, что победы советской армии вызваны не искусством её полководцев, а простой случайностью и неосторожностью отдельных военных чинов Германии.

Александр Михайлович Василевский, «Дело всей жизни»

Маршал А. М. Василевский, руководивший важнейшими освободительными операциями, в числе прочих интересных наблюдений и воспоминаний воспроизводит эпизод, связанный с событиями в «Витебском котле»: «Окруженным фашистским войскам был предъявлен ультиматум о сдаче. Они попросили дать им на размышление несколько часов. На глазах наших воинов они устроили в своих подразделениях собрания, но решения так и не приняли. Когда время истекло, а ответа о сдаче не последовало, советские войска перешли в атаку. И только тогда фашисты начали сдаваться в плен, почти не оказывая сопротивления.

Среди пленных оказалось, в частности, четыре генерала. Их допросили. До этого они содержались порознь и не знали о пленении других генералов. Командир 53-го армейского корпуса Гольвитцер считал плен случайностью, результатом личной неосторожности и полагал, что войска его корпуса все еще дерутся под Витебском. Он просил, если возможно, проинформировать его о ходе боев за Витебск и был потрясен, когда мы предложили ему навести эти справки у подчиненных ему лиц и приказали привести командира 206-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Хиттера, начальника штаба его корпуса полковника Шмидта и других…»

Георгий Константинович Жуков, «Воспоминания и размышления»

Сложная и яркая натура Г. К. Жукова нередко проявляется на страницах книги воспоминаний. Это масштабное произведение повествует о тонкостях политики и военного дела. Однако в своих мемуарах маршал не только рассказывает о событиях на фронте, но и отдает дань уважения героизму тех, чьим трудом и самоотверженностью в тылу победа стала возможной. Он с благодарностью говорит о людях, возводивших оборонительные укрепления на подступах к столице, о тружениках, ценой неимоверных усилий обеспечивавших выпуск вооружения и боеприпасов.

Георгий Константинович приводит впечатляющие цифры: «Сотни тысяч москвичей круглосуточно работали на строительстве оборонительных рубежей, опоясывавших столицу. Только на внутреннем поясе обороны в октябре и ноябре трудилось до 250 тысяч человек, три четверти которых составляли женщины и подростки. Они соорудили 72 тысячи погонных метров противотанковых рвов, около 80 тысяч метров эскарпов и контрэскарпов и много других препятствий, вырыли почти 128 тысяч погонных метров окопов и ходов сообщения. Своими руками эти люди вынули более 3 миллионов кубометров земли!»

Г. К. Жуков воздает должное труду рабочих и инженеров оборонных предприятий. За один месяц объемы продукции возросли в 35 раз! «Автопарки ремонтировали боевые машины. Кондитерская фабрика "Рот-Фронт" выпускала пищевые концентраты. Небольшие предприятия, ранее снабжавшие население галантереей, теперь отправляли фронту противотанковые гранаты и взрыватели для боеприпасов», – пишет он.

Особое внимание уделяет маршал и вкладу женского населения в победу над фашистами: в действующей армии, на трудовом фронте или в борьбе против захватчиков на оккупированной территории женщины стали великой силой, противостоящей врагу.

«Мне неоднократно доводилось в ходе войны бывать на передовых пунктах медицинской помощи – в медсанбатах и эвакогоспиталях, – пишет Жуков. – Незабываемы героизм и стойкость санитарок, медсестер, врачей. Они выносили с поля боя солдат и офицеров, выхаживали их. Бесстрашием и храбростью отличались снайперы, телефонистки, телеграфистки. Многим из них тогда было не более 18–20 лет. Презирая опасность, они храбро сражались с ненавистным врагом, наравне с мужчинами шли в атаку. Героизму и милосердию женщин обязаны сотни тысяч воинов».

Г. К. Жуков справедливо отмечает, что самоотверженность женщин, проявленная ими в годы Великой Отечественной войны, заслуживает особого отношения: «Думаю, не ошибусь, высказав мнение, – наши женщины своим героическим ратным и трудовым подвигом в войне с фашистской Германией заслужили памятник, равный памятнику Неизвестному солдату, воздвигнутому в Москве у Кремлевской стены».

Пророческими стали размышления Георгия Константиновича по поводу сохранения памяти о тяготах военного времени. Участников этих трагических и великих событий с каждым годом становится всё меньше, а новым поколениям всё труднее объяснять, почему об этой войне нельзя забывать. В заключении к своим воспоминаниям Жуков пишет: «Я убежден: время не имеет власти над величием всего, что мы пережили в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе».