Игорь Андрушкевич родился в 1927 году в Белграде в семье белоэмигрантов, с 1948 года проживает в Аргентине. Профессиональный журналист и видный общественный деятель Русского зарубежья убеждён: «Православие является для верующих русских людей их естественным культурным полем жизни». Игорь Андрушкевич поделился рассказом о своих предках и об участии в общественной деятельности в качестве одного из руководителей организации воспитанников русских кадетских корпусов за рубежом.

– Игорь Николаевич, как активный общественный деятель Русского Зарубежья, вы многие годы занимались кадетским движением. С 1991 года вы являетесь председателем объединения в Аргентине воспитанников российских кадетских корпусов за рубежом, были ответственным секретарём нью-йоркского периодического журнала «Кадетская перекличка», являетесь издателем бюллетеня «Кадетское письмо». Расскажите, пожалуйста, как складывалась ваша кадетская биография.

…Я принадлежу по отцу и по матери к традиционному служебному дворянскому сословию России. Тургенев писал, что Россия тысячу лет воспитывала и «взращивала» это сословие, это было лучше и дешевле, чем оплачивать любую номенклатуру. Моя мать рассказывала, что её мать, моя бабушка, говорила: русское дворянское служебное сословие пользуется почётом, ибо оно платит налоги России кровью своих детей, братьев и отцов. Моя мать также мне говорила – когда я родился, мой отец спросил: «мальчик или девочка?» Мать ответила: «мальчик». Отец тогда сказал: «Слава Богу. Будет верный слуга Вере, Царю и Отечеству». По мере моих сил, пытаюсь исполнять это указание отца.

– Игорь Николаевич, знаю из сообщений печати о вашей многолетней активности в православной общине Южной Америки. В 60-е и 70-е годы вы были членом Епархиального Совета Аргентинско-Парагвайской Епархии Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), членом Правления Русской Православной Конгрегации в Аргентине и личным секретарём архиепископа Леонтия Буэнос-Айресского. Позже, в январе 2009 года принимали участие в Поместном Соборе Русской Православной церкви как делегат от мирян Южно-Американской епархии Русской Зарубежной Церкви. А в 2010 году были награждены орденом святого благоверного князя Даниила Московского III степени «во внимание к трудам по укреплению церковного единства». Расскажите, пожалуйста, о том главном, чем является для вас православие…

– Православие является для русских людей не только религией, но также и их естественным культурным полем жизни. Мы, русские эмигранты, жили вне России, но в рамках Русской Православной Церкви, той её части, которая оказалась за рубежом. Благодаря православию мы всегда были и продолжаем быть частью вселенской православной цивилизации. Православные греки, сербы, сирийцы и другие православные в рассеянии нам очень близкие люди.

– Как вы знаете, в нынешнем 2020 году, отмечается столетие исхода Русской Белой Эмиграции, с которой связана судьба ваших родителей и ваш жизненный путь. Расскажите, пожалуйста, об истории вашей семьи в контексте этой темы.

– Я родился 31 июля 1927 года в Белграде, в семье русских белых эмигрантов. Был крещён в Русской православной церкви. Мой отец, полковник Русской императорской армии Николай Александрович Андрушкевич окончил I Московский кадетский корпус, Александровское военное училище в Москве и Императорское училище правоведения в Санкт-Петербурге. До Первой мировой войны он был земским начальником в Минской губернии, а затем воевал на немецком фронте. Командовал ротой тяжёлых пулемётов и батальоном в сибирском стрелковом полку. Был четыре раза ранен.

Во время гражданской войны отец был избран председателем совета II съезда несоциалистического населения Дальнего Востока, председателем городской думы Владивостока и председателем Приамурского народного собрания. Издавал во Владивостоке сатирическую газету на политические темы «Блоха». В Hoover Institution Archives Holdings on Russia хранятся его две работы о событиях на Дальнем Востоке во время Гражданской войны: «Последняя Россия» (1931) и «Проклятые корабли» (1936). Выдержки из этих воспоминаний были опубликованы в издаваемой мной «Кадетской перекличке» в №№ 75 и 76. (отдельные выдержки этих воспоминаний были размещены в декабре 2015 г. на сайте «Краеведение Приморского края» – примечание Ю.Г.). В октябре 1922 года мой отец был вынужден эмигрировать из Владивостока в Шанхай в составе Хабаровского кадетского корпуса, в котором он с 1922 года по 1924 год был преподавателем правоведения во Владивостоке и в Шанхае. Вместе с этим корпусом он прибыл 9-го декабря 1924 года на французском пароходе «Портос» в расположенный на Адриатическом побережье город Сплит Королевства сербов, хорватов и словенцев. 20 марта 1925 года он был назначен декретом Министерства просвещения королевства служащим Министерства.

В 1926 году мой отец женился в Белграде на Надежде Леонардовне Верженской, дочери полковника Русской императорской армии Леонарда Матвеевича Верженского. Верженские являются потомками Михаила Верженского, русского воеводы из Литовско-Русского государства, перешедшего в Россию во времена царя Ивана Грозного, когда в Литве форсировались процессы русофобской полонизации. Произошло это после включения Литовско-Русского Великого княжества в Польское государство согласно принятой в 1569 году Люблинской Унии, положившей начало федеративному государству Речи Посполита.

Отчим моей матери, генерал-майор Евгений Васильевич Энвальд (унаследовавший фамилию от одного из шведских офицеров, после Полтавы поступивших на русскую службу) командовал в течение 11-ти лет Воронежским полком, стоявшим в Харькове. В начале Первой мировой войны он получил от Государя Императора Николая Второго офицерский Георгиевский Крест за пленение офицеров и солдат австрийской дивизии в декабре 1914 года. После Гражданской войны и исхода Белой армии из Крыма он эмигрировал вначале на греческий остров Лемнос, а затем в Югославию, вместе с семьей, в том числе и с моей матерью.

Родители мои, вместе с миллионами русских граждан, оказавшихся тогда за границей из-за Гражданской войны, на основании декрета Совета народных комиссаров от 15 декабря 1921 года были лишены русского гражданства. Они скончались, так и не приняв никогда никакого иного гражданства.

– Рассказывала ли ваша мама что-либо о быте и укладе русских казаков и беженцев в палаточных лагерях армии Врангеля и русских беженцев на острове Лемнос?

– Моя мать часто рассказывала про первые ужасные дни, когда их семья оказалась в составе казачьих военных частей на Лемносе. Десятки тысяч человек, включая женщин и детей, были высажены с кораблей на необитаемый голый пляж без деревьев и кустов. Бедные греческие посёлки находились на противоположной стороне острова, и до них даже невозможно было сразу добраться. Англичане выдали военные палатки и разломанные большие деревянные ящики, в которых перевозились продукты. Также им выдали скудный провиант на неделю, сказав, что через неделю привезут ещё, затем отбыли на военных кораблях, оставив высаженных русских на произвол судьбы. Однако в данном случае английская спесь оказалась ошибочной, они забыли, что судьба подлинного аристократа зависит от него самого, а не от посторонних.

Как мне мать рассказывала со всеми подробностями, сразу же, в первый момент после высадки на неуютный и неприветливый дикий берег пустого острова, их охватил дикий ужас. Однако это не был ужас перед тем, как и где они будут спать и что будут есть. Это был ужас перед очевидным фактом, что они оказались вне всякого быта, перед полным отсутствием минимального русского быта. Ужас этот длился недолго, ибо вскоре кто-то из начальников дал воодушевляющий приказ: разбить пустое место на улицы лагерного городка, в первую очередь с местом для часовни, для лазарета, для школы и для других служебных мест, а затем приступить к возведению палаток в разумном порядке.

Когда через неделю прибыли гордые сыны Альбиона, они не могли поверить своим глазам: перед ними, вместо голого скалистого побережья, оказался маленький городок из палаток, с улицами, скверами, часовней, лазаретом и так далее. Мать помнила, что английский адмирал открыто признал свое удивление, перешедшее в восхищение, перед её отчимом генералом Энвальдом, и другими русскими офицерами.

Недавно я где-то читал, что тогда на Лемносе высадилось более 20 тысяч человек, главным образом казачьи военные части. Среди этих тысяч людей было несколько генералов, много офицеров и вообще интеллигентных людей. Нашлись и землемеры, инженеры и иные техники для любого дела. В первый же день работа закипела, и, как говорила мать, в согласии с истинной русской культурой, в первую очередь были приняты меры для обеспечения минимальных удобств женщин и детей. В следующие дни все продолжали работать, разводить улицы, маленькие скверы, строить часовню из досок от английских ящиков. Короче говоря, когда через неделю прибыли гордые сыны Альбиона, они не могли поверить своим глазам: перед ними, вместо голого скалистого побережья, оказался маленький городок из палаток, с улицами, скверами, часовней, лазаретом и так далее. Мать помнила, что английский адмирал открыто признал свое удивление, перешедшее в восхищение, перед её отчимом генералом Энвальдом, и другими русскими офицерами.

Но не за английским признанием гонялись тогда русские люди, а старались о восстановлении своего русского быта хотя бы частично. Он был восстановлен сначала в минимальном объёме. Затем в часовне начались богослужения, в маленькой школе – занятия с детьми, под открытым небом – театральные и музыкальные представления. Конечно, ни о каких пиршествах не могло быть и речи, ибо беспросветная горечь потери России не допускала этого, да таковые и не были возможны при наличии старых английских морских галет и подобных продуктов, оставшихся после Великой войны. Такое неумолимое и энергичное стремление к устройству русского быта и в дальнейшем, даже самых ужасных условиях, служило красной нитью для русской эмиграции. При этом, например, в США и других странах со значительным числом эмигрантов русская жизнь в значительной мере организационно и в социальном плане опиралась на православные церковные приходы РПЦЗ.

– Вы живете в Аргентине с 1948 года. Известно, что русские эмигрировали в эту страну еще в предыдущие столетия. Расскажите, пожалуйста, об истории их появления в этом регионе. Просьба также уточнить, за счёт каких ресурсов впоследствии пополнялась русская диаспора в Аргентине.

– С удовольствием. Не только мне и моим домочадцам, многим другим было интересно познакомиться с историей русской общины и нашего православного прихода. После того как Россия установила дипломатические сношения с Аргентиной 22 октября 1885 года, здесь в числе первых появились русские дипломаты. Через три года после этого в Аргентину прибыли и первые представители Русской Православной церкви. 1 января 1889 года священник о. Михаил Иванов совершил первую православную литургию на Южноамериканском материке при служении диакона Сеземского. Первая православная церковь на этом материке была устроена скромно – в двух комнатах одного съёмного дома в Буэнос-Айресе, рядом с русским посольством, с походным иконостасом, присланным из русского храма при посольстве России в Мадриде. Через приблизительно полтора года отец Михаил был отозван, а затем на его место был прислан священник о. Константин Изразцов, со статусом «атташе при Российском Императорском посольстве», ибо эта церковь находилась в ведомстве Министерства иностранных дел России. Первыми прихожанами этой русской посольской церкви были проживавшие в Аргентине православные греки, сирийцы, сербы (черногорцы и далматинцы), а затем болгары и румыны. Именно они попросили главу Российского государства как православного царя открыть для них в Буэнос-Айресе православный храм. Русских тогда в Аргентине было не более полдюжины, рассеянных по разным городам.

Новый настоятель вскоре начал хлопотать о построении храма. С этой целью он поехал в Россию и занялся сбором пожертвований. Закладка храма во имя Святой Троицы на улице Бразиль № 315 в Буэнос-Айресе была совершена 18 декабря 1898 года, а освящение состоялось 6 октября 1901 года в присутствии президента Аргентины. Новый иконостас и придельный престол во имя святых Николая Чудотворца и Марии Магдалины были освящены в 1904 году в честь Небесных Покровителей государя императора Николая II и государыни матери императрицы Марии Фёдоровны, которые тоже были жертвователями на этот храм.

Тем временем, в конце XIX и в начале XX века в Аргентину стали прибывать первые переселенцы из Российской Империи. Их можно условно разделить на три волны: приволжские немцы, евреи из западных губерний России и русские крестьяне, главным образом из Малороссии. Однако потомки только лишь одной из этих волн, третьей по счёту, входят сегодня частично в состав Русской диаспоры (рассеяния), хотя предки всех трёх волн прибыли в Аргентину с российскими паспортами как граждане Всероссийской Империи. Я об этом пишу более подробно в моей брошюре «Русские в Аргентине».

Четвёртой волной были русские белые эмигранты. Согласно исследованиям Митрополита Санкт-Петербургского Иоанна, опубликованных в 1993 году, в двадцатых годах прошлого столетия в Южную Америку прибыло около 3.000 русских белых эмигрантов. Трудно установить, сколько из них попало в Аргентину, но можно предполагать, на основании некоторых свидетельств, что менее одной тысячи. К. Парчевский в своей книге «В Парагвай и Аргентину» (Париж, 1937) свидетельствует, что в 1930-х годах в Буэнос-Айресе жило около 500 русских белых эмигрантов. Однако даже такое малое число эмигрантов сумело создать богатую русскую культурную и общественную жизнь в Аргентине. Эта первая волна русских белых эмигрантов оставила после себя значительные следы в Аргентине, несмотря на свою малочисленность. Например, аргентинский балет знаменитого Театра «Колон», построенный в 1908 году по образцу миланского Ла Скала, ведёт свое происхождение от русских классических танцовщиков, прибывших в Аргентину из Франции.

После Второй Мировой войны начался второй исход русских эмигрантов, на этот раз в страны Америки. Президент Аргентины генерал Х. Д. Перон издал в 1948 году декрет о приёме в страну десяти тысяч русских эмигрантов, независимо от их возраста и семейного положения. Аргентина стала первой страной, предоставившей визы не только для эмигрантов, проживавших до войны в странах Западной Европы, но и для значительного числа русских перемещённых лиц (дипийцев) без всяких ограничений, а также для бывших военнопленных, опасавшихся возможных репрессий после возвращения из германского плена. В Аргентину тогда, по-видимому, прибыло более 7.000 русских. Среди них более десяти священнослужителей Русской Православной церкви, как из её Зарубежной части, так и из России.

                                                                               Воскресенский кафедральный собор в Буэнос-Айресе, фото: photravel.ru

В Аргентине жили и скончались восемь русских генералов, несколько десятков полковников, около двадцати пажей Его Императорского Величества, около сорока Георгиевских Кавалеров и более двадцати офицеров Русского Императорского флота. Также прибыло более 250 кадет Русских Императорских и Зарубежных кадетских корпусов. Сегодня от этой волны остались некоторые институционные структуры, но численное количество её остатков незначительно. Однако эта волна построила в Аргентине около десяти русских православных храмов, в том числе и Воскресенский кафедральный собор в Буэнос-Айресе, где находится сейчас резиденция владыки Преосвященного Иоанна, Епископа Каракасского и Южно-Американского, нынешнего главы Южно-Американской Епархии Русской Православной Церкви Заграницей (РПЗЦ).

– Слышала, что ваш сын Андрей – староста этого кафедрального собора…

– Да. Он – большой церковник и борец против раскольников, подпитывемых нашими недругами. А еще он – офицер дальнего плавания аргентинского морского торгового флота. Торгует аргентинской рыбой в России. Женат на москвичке.

У нас с супругой Анне Баукиеро – она аргентинка итальянского происхождения, с которой мы вместе в 1955 году закончили факультет журналистики в Буэнос-Айресе, ещё два сына: Николай и Александр. Николай, старший сын – доктор математических наук, член Аргентинской Академии Наук, профессор кордобского университета (Аргентина), почётный доктор французского университета в Лионе и государственного университета Казахстана. Александр – экономист, заведует в Уругвае филиалом финансовой компании. Сыновья, как и жена, православные и говорят по- русски.

– Игорь Николаевич, нашим читателям будет интересно знать, в каких формах развивается деятельная активность молодёжи, и ваше видение новой России и ее развития представителями русской общины …

– Сегодня русская община в Аргентине сильно сократилась несмотря на то, что в конце прошлого ХХ века сюда приехало достаточно много постсоветских переселенцев из исторического Русского государства. В том числе из Украины. Никакой статистики до сих пор на эту тему нет, но можно предполагать, что число т. н. «новых эмигрантов» не превышает нескольких тысяч.

О молодёжи: мои сыновья много лет ездили в летние скаутские (разведческие) лагеря Организации российских юных разведчиков (ОРЮР). Александр даже стал скаутмастером. Как и я. А моя жена многие годы в летних скаутских лагерях ОРЮР варила еду для русских детей. Я преподавал 32 года безвозмездно русскую историю и государствоведение в старших классах субботней школы ОРЮР. Большинство активных членов Русской Зарубежной Церкви и русской диаспоры прошли через эту школу. Мои сыновья её окончили.

По существу вашего вопроса о предпочтениях развития России отмечу: все народы исторически важных государств почитали своих основателей и лидеров, считали их заветы потомкам морально обязательными. Мы тоже должны по мере наших возможностей следовать заветам наших великих людей.

Государственная идеология России естественно развивалась в течение тысячелетия. Она постоянно подтверждалась и уточнялась великими русскими людьми: святым Владимиром, Владимиром Мономахом, святым Александром Невским, генералиссимусом Суворовым и т. д. Россия сегодня является единственным государством, чья первая конституция была указана христианским святым. Святой Владимир уже в Х веке «думал об Уставе земли Русской», как свидетельствует наш летописец. Это была наша первая конституция: над местными властями (местными князьями, посадниками, тысяцкими сотниками, господскими советами и вечами) уже в те годы была провозглашена самостоятельная верховная управительная власть для всей Земли Русской, при постоянном совещательном органе боярской (военной) думы.

Список «великих русских людей», определивших коренную суть России и её народов, заветам которых они должны следовать, известен. В их числе Святой князь Владимир; Первый наш Летописец; Иларион, первый русский митрополит; Великий князь Владимир Мономах; автор «Слова о полку Игореве»; Святой благоверный князь Александр Невский; Святой Сергий Радонежский; Царь Иоанн Васильевич Грозный; Царь Пётр Алексеевич Великий; Михаил Васильевич Ломоносов; Генералиссимус князь Александр Васильевич Суворов, Святой праведный адмирал флота Российского Феодор Ушаков; Николай Васильевич Гоголь; Александр Сергеевич Пушкин; Святой Серафим Саровский; Фёдор Михайлович Достоевский; Дмитрий Иванович Менделеев; Святой Иоанн Кронштадтский; Пётр Аркадьевич Столыпин; Иван Александрович Ильин; Святой Иоанн Шанхайский и Сан-францисский.

Конечно, данный список является лишь примерным, ибо любой подобный список всегда будет неполным. Он составлен, главным образом, с точки зрения участия упомянутых в нём выдающихся русских людей в определении шкалы ценностей Русского Мира.

.