EN
 / Главная / Публикации / К Востоку или к Западу?

К Востоку или к Западу?

Александр Горянин11.08.2017

Миниатюра из рукописной «Книги венчания на царство Михаила Фёдоровича Романова», 1672 г.

Начнём с констатации: спор о том, является ли Россия частью Запада или частью Востока, лишён предметного содержания. За «московский» период своей истории русские именно благодаря некоторой степени (само)изоляции состоялись как полностью самобытный народ. Но поскольку время от времени спорт этот всё же вспыхивает, давайте заглянем в суть вопроса.

Крещение Руси в 988 году сделало нашу страну духовной наследницей «Греческого царства», которое сами его жители, по преимуществу греки, называли Римской империей, а неофициально просто Римом, «Римщиной» (Романия по гречески). К этому государству европейская историческая наука Нового времени, во избежание путаницы с «первым» Римом, прилепила искусственное имя Византии. 

Связанный с Византией ассоциативный ряд (родина православия, «крёстная мать» России, Второй Рим, двуглавый орёл, Кодекс Юстиниана, Номоканон, щит на вратах Царьграда, Кирилл и Мефодий, первые митрополиты и епископы на Руси, греческая учёность, царица Зоя Палеолог и т. д.) для нас полностью положителен. Для Запада же (а также для кинорежиссёра Михалкова-Кончаловского А. С.) все главные черты русской общественной и церковной организации, устройства власти и общества — «византийское наследие» с большим отрицательным знаком.

В этом негативизме Византия, конечно, первична. Мотивацию Запада поясняет публицист и дипломат Ф. В. Шелов-Коведяев: «За ней память о комплексах, которые рождал у полуграмотных германских и латинских суверенов блеск византийской культуры, а также нераскаянный грех разграбления богатств Константинополя и оставления его без помощи перед лицом турецкого натиска». Эта память и этот грех на века окрасили исторические и политические оценки, в тень которых попала и Россия. Обиженному прощения нет.

Одним из первых эти негативные мифы подхватил у нас Пётр Чаадаев, как же без него. «Повинуясь нашей злой судьбе, мы обратились к жалкой, глубоко презираемой этими (западноевропейскими) народами Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания».

После падения Византии наклеенный на неё ярлык коварной, странной, ужасной, непостижимой восточной страны какое-то время спустя (и с некоторыми очевидными поправками) унаследовала Россия. Слово «восточная» в этом перечислении, быть может, главное. Отсюда и частое отнесение нашей страны «скорее, к Востоку». Не по внешнему сходству, а в некоем метафизическом смысле. 

Попутно задавался вопрос: «А разве не было глубокого воздействия на русскую государственность со стороны Золотой Орды?» На него долгое время полагалось отвечать утвердительно, но, как это часто бывает, углублённые исследования показали, что традиционный ответ не опирается на факты. Сегодня данный вопрос изучен достаточно основательно, и ответ на него звучит так: «Легковесные декларации, будто московская государственность являлась преемницей Золотой Орды, не выдерживают научной критики и должны быть отброшены. Московия была прежде всего православным христианским царством, наследником Киева и Владимира, а вовсе не Сарая» (Charles Halperin. Russia and the Golden Horde. — Bloomington, 1985).

Слово ещё одному историку, Александру Янову: «Москва вышла из-под ига страной во многих смыслах более продвинутой, чем её западные соседи. Эта "наследница Золотой Орды" первой в Европе поставила на повестку дня главный вопрос позднего Средневековья, церковную реформацию... Московский великий князь, как и монархи Дании, Швеции и Англии, опекал еретиков-реформаторов: всем им нужно было отнять земли у монастырей. Но в отличие от монархов Запада, Иван III не преследовал противящихся этому! В его царстве цвела терпимость».

Если бы княжества Руси действительно восприняли золотоордынские традиции, мы были бы вправе искать в русской политической и житейской практике после XIII века прежде всего следы влияния Великой Ясы законов, главного свода законов (в каких-то своих частях неожиданно толерантных) Чингиз-хана. Хорошо ли, плохо ли, но таковых не обнаруживается. Зато обнаруживаются новые редакции «Русской Правды», изначально схожей с германскими «варварскими правдами». И «подзаконные» правила жизни — такие, как «Домострой» (произведение назидательное и рекомендательное), подобны сборникам правил, имевшим хождение во франкских государствах.

Русь-Россия, как и любая страна, многое восприняла от соседей, по-другому в этом мире не бывает. Советы князей и бояр — видимо, от варягов. Далеко за пределы духовной и законодательной сфер выходило уже упомянутое влияние Византии — так, придворные церемонии были просто скопированы с константинопольских по настоянию Зои Палеолог. От Золотой Орды остались конно-почтовые станции и (отчасти) система сбора налогов. Что-то приходило с запада Европы (башни и стены Кремля строили итальянские зодчие, многое в материальной сфере пришло через Польшу, позже — через московскую Немецкую слободу, через Архангельск и Киев). Несомненны восточные влияния на Русь, достаточно приглядеться к сбруе и оружию, в русском языке сотни слов восточного, прежде всего тюркского, происхождения, и даже свои высокие шапки русские бояре переняли от хорезмийцев. Правда, из высоких культур Востока заимствования не были прямыми. Д. С. Лихачёв напоминает: «Все восточные сюжеты, которые есть в древней русской литературе, пришли к нам с Юга через греческое посредство или с Запада. Культурные связи с Востоком были крайне ограничены, и только с XVI века появляются восточные мотивы в нашем орнаменте». Всё это достаточно хорошо известно.

Но известно и другое: уже с первых этапов возвышения Москвы и вплоть до реформ Петра I общественное развитие России шло без сколько-нибудь заметного влияния Запада и Востока. Способы государственного строительства и управления, приёмы освоения огромных пространств, практики сосуществования этносов и религий, механизмы обратной связи и улаживания противоречий между управляющими и управляемыми, развитие законодательной и судебной систем — всё это из разряда наших собственных, «доморощенных» изобретений, порождённых во многом постоянным и вопиющим дефицитом людей (чего не знали ни Восток, ни Запад). Вече и дума, Собор и Земля, излюбленный староста и губной целовальник, старшина и гласный — термины и понятия нашего самобытного наследия, а черты их сходства с чем или с кем бы то ни было носят типологический характер. Пройденные Россией за «московский» период исторические этапы сословного представительства, абсолютизма, централизации — не результат следования чьим-то примерам в Европе или Азии, они — плод её саморазвития, равноценного другим известным моделям. 

Очень важно, что нет даже тени западного (как и восточного) воздействия на русские традиции выборного представительства указанного периода. Эти традиции хорошо прослеживаются на примере земских соборов и земского управления. Акад. Л. В. Черепнин в своей книге «Земские соборы русского государства в XVI–XVII вв.» перечисляет в хронологическом порядке 57 соборов, допуская, что их могло быть и больше, под вопросом один из двух соборов 1682 года и собор 1698 года. На соборах были приняты главные законодательные документы России XVI–XVII вв., важнейшие решения в области войны и мира, внешней политики, на них избирали царей. Соборы имели право законодательной инициативы, решали вопросы налогообложения, церковного устроения, внутреннего управления, торговли и промышленности. Судебник 1550 года и Уложение 1649 года были не просто утверждены соборами, как может подумать кто-то, – соборы по многу месяцев занимались кодификационной работой. Собор 1649 года длился почти полгода, потому что проект Уложения утверждался постатейно и в него было внесено 80 новых статей на основе предложений, поданных выборными. Собор 1682 года отменил местничество.

Существовала ни у кого не «списанная» система выборов – с избирательными округами, институтом выборщиков, наказами избирателей. Избирательным округом считался каждый город со своим уездом. Выборы проходили в форме избирательных собраний. Выбирать имели право выборщики – полные налогоплательщики или люди, нёсшие службу. Составлялся «выбор за руками» (протокол собрания), который заверяли все участники, он служил выборному верительной грамотой по прибытии на Собор. Местные власти были не вправе вмешиваться в выборы. Имущественного ценза для выборных, что замечательно, не было. Во время «безцарствия» именно Собор несколько раз брал на себя полноту верховной власти в стране. После Смутного времени соборы занимались «устроением» государства.

В XVII в. сословно-представительные органы практически по всей континентальной Европе – кортесы, ландтаги, риксдаги, генеральные штаты (États Généraux), сеймы и прочие подобные институты – смёл набиравший силу абсолютизм. То же самое произошло и в России – но не из подражания европейскому примеру. Созыв соборов не стал в России предписанной законом процедурой, он остался обычаем, а длительное пребывание в Москве нескольких сот выборщиков (людей решительных и часто недовольных), да ещё в пору перемен, стало нервировать власть ещё при Алексее Михайловиче. Петру I с его радикальными и непопулярными в народе реформами борьба мнений была нужна ещё меньше.

Историк и публицист Никита Соколов предлагает «вернуть в активную общественную память… здравые представления о "духе русского народа", который на всём протяжении своей долгой истории разделял основные цели общеевропейского культурного движения». Маленькая поправка: да, разделял, но «конвергентно», веками ничего не зная ни о каком «общеевропейском движении».

В действительности, за «московский» период своей истории русские именно благодаря некоторой степени (само)изоляции состоялись как полностью самобытный, адекватный своей географии народ, который не может быть (и не нуждается в том, чтобы быть) частью Востока или частью Запада

А почему ничего не зная? Повышенный иммунитет против внешних образцов возник у Московской Руси после завоевания Византии турками. Оставшаяся без идейного авторитета, Русь всё больше укреплялась в убеждении: московский великий князь – единственный во всей вселенной православный правитель, а это значит, что вся вселенная – подлинная, не пораженная беззаконием (очень интересное слово для обозначения всего иноверного) – ныне находится в пределах Московской Руси. Всё, что за её пределами, – гноище басурман либо, того хуже, еретиков. То есть Русь, Святая Русь – выше всех. А раз она выше всех, на какой образец общественного и церковного устройства ей равняться? Только на Царство Божье. Из этой реконструкции рационалистическое мышление делает вывод, что Россия на лишние четверть тысячелетия (между падением Константинополя и концом XVII в.) засиделась в Средневековье, что она самодовольно варилась в собственном соку, отгородившись от мира. Такие объяснения – не что иное как попытка объяснять анатомию человека по атласу анатомии пингвина.

В действительности за «московский» период своей истории русские именно благодаря некоторой степени (само)изоляции состоялись как полностью самобытный, адекватный своей географии народ, который не может быть (и не нуждается в том, чтобы быть) частью Востока или частью Запада. Начавшиеся в XVIII веке массированные внешние заимствования, преимущественно западные, уже не могли изменить эту прочно обретённую суть. 

Когда в России переиздали, лет 25 назад, труды почтенных эмигрантов-евразийцев, несколько публицистов принялись доказывать (видимо, желая сделать нашему отечеству приятное), что Россия – «цивилизационный мост» между Западом и Востоком, «средостение», «синтезирующее начало», «место встречи культур» и даже «объединяющий центр» (подлинная цитата: «Исторически Россия была и остаётся объединяющим центром между Европой и Азией» – автора из жалости утаим).
Идея нашего душевного родства с Востоком, как и домыслы о «цивилизационном мосте» ни на чём не основаны. Исторически Европа общалась с Востоком напрямую – со времен греко-персидских войн, походов Александра Македонского и т. д. Потом Восток сам пришел на Запад в виде арабского завоевания Испании, Португалии и Сицилии. Затем последовали крестовые походы, христианское Иерусалимское королевство, португальские плавания в Индию и Китай, европейская колонизация Азии и т. д. 

Русь-Россия имеет свою, совершенно отдельную историю отношений, торговли, связей, войн, обменов с Востоком – со Святой землёй (первый русский монастырь появился в Иерусалиме ещё в 1169 году), Персией, Турцией, Хорезмом, Бухарой, Самаркандом. С конца XVII века и вплоть до Первой мировой войны длилось русско-европейское соперничество в Персии, Турции, Китае и даже в Эфиопии. Пиковыми проявлениями этого соперничества стали Крымская война и «Большая игра» в Туркестане, Афганистане, Джунгарии, Маньчжурии и Тибете.

Откуда же взялось заблуждение об «историческом мосте»? Причин две. Первая из них та, что в состав России, начиная с 1552 года, вошло несколько мусульманских народов, и для них Россия стала мостом к западной культуре. Некоторые из этих народов сегодня строят свои самостоятельные государства, но названная функция России в какой-то мере сохраняется, т. к. тамошние элиты по-прежнему русскоязычны. У нас с этими странами на всё обозримое будущее останутся особые (будем надеяться, наилучшие) отношения.

Вторая причина – воспоминания о том, как на протяжении ХХ века Россия (в основном в обличье СССР) брала на себя защиту либо даже представительство интересов тех или иных стран Востока – Монголии (начиная с 1911 года), Афганистана (с 1918-го), Турции (в 1919–1923 гг.), Китая (в 1949–1963), Индии (в 1954–1964), арабских стран (особенно во время Суэцкого кризиса в 1956 году и затем в 1967 и 1973 годах), Вьетнама, Лаоса – то есть действительно стала выполнять функции если не объединяющего (скорее уж, разъединяющего) центра, то, во всяком случае, посредника и опекуна.

Не имея ничего против как Востока, так и Запада, нельзя уйти от вывода: привязать Россию к Востоку не получается. Любой, кто бывал в Китае, Индии, Бангладеш, арабских странах, Непале, Афганистане, Иране, Юго-Восточной Азии,  должен будет признать полное несходство России с этими странами. 

Мы, возможно, и рады бы быть не-Европой, но не получается. Россия слишком увязла в Европе, а Европа в России

Также по теме

Новые публикации

Осенью 2023 года власти Латвии, которые уже давно пытаются выдавить русскоязычных жителей из страны, пригрозили, что заявления на выдачу вида на жительство россияне должны подать до 1 апреля 2024 года. После этой даты всех, у кого есть российский паспорт и кто не сделал этого, обещают депортировать из страны.
Российско-германское движение городов-партнёров не сведено на нет, хотя и сталкивается с серьёзными препятствиями, считает вице-президент общества «Россия – Германия», член правления Международной ассоциации «Породнённые города» Анатолий Блинов. Об этом он заявил в рамках российско-германского круглого стола, состоявшегося 26 марта 2024 г.
Школа в киргизской деревне Достук известна на всю округу благодаря российским учителям, которые в ней работают. Родители школьников из других посёлков нанимают автобус, чтобы их дети могли учиться у российских специалистов. Супруги Юсуповы из Башкирии преподают здесь географию и биологию.
Сегодня обратим внимание на правописание аббревиатур, связанных со словом министерство. Как правильно: минкульт или минкультуры? Минобороны заявил или заявило? С прописной или со строчной буквы нужно писать эти сокращения?
В приграничных районах Финляндии резко сократилось население, закрываются магазины, школы, население бросает свои дома из-за отсутствия работы. Финский журналист Кости Хейсканен рассказал, как обернулись дела в Финляндии из-за разгула русофобии и почему при всём том политики не намерены сворачивать с антироссийского курса.
25 марта исполняется 160 лет художнику Алексею Георгиевичу Явленскому. Имя художника лучше известно за пределами России, однако, если присмотреться, его работы легко могут встать в один ряд с картинами русских модернистов. Не стоит также забывать, что в группу немецких экспрессионистов «Синий конь», кроме Явленского, входил и его близкий друг, знаменитый абстракционист Василий Кандинский.
В МИА «Россия сегодня» состоялся круглый стол «Россия – Китай: стратегическое партнёрство и глобальные вызовы». Дискуссия стала продолжением цикла образовательно-экспертных мероприятий «Новые горизонты сотрудничества России со странами Ближнего Востока и Африки».
Как правильно сказать при побуждении кого-либо следовать за вами: пошли или пойдём, пошлите или пойдёмте? Приведённые формы активно бытуют как в устной, так и в письменной речи, но все ли они соответствуют грамматическим нормам?
Цветаева