Что такое языковая норма, нужно ли и как её регулировать; едина ли норма русского языка для всего русскоязычного пространства или за отдельными регионами нужно признать право на создание своих вариантов? Эти вопросы обсудили за круглым столом участники международной конференции лингвистов «Русский язык зарубежья». Она состоялась 20-21 января в Российском государственном гуманитарном университете в Москве при поддержке фонда «Русский мир».

Тема языковой нормы и реформирования языка – одна из самых актуальных, если не сказать «горячих», не только в современной лингвистике. Она давно вышла за академические рамки, превратившись в предмет общественных споров, акций и открытых писем. Поэтому стоит особо поблагодарить главного организатора конференции –  Институт лингвистики РГГУ во главе с Максимом Кронгаузом, который сумел создать живую дискуссию с участием специалистов из России и зарубежья.

Как отметил в своём выступлении сотрудник Института востоковедения Владимир Алпатов (он рассказывал о японском опыте регулирования языковой нормы посредством проведения особой политики на государственном телевидении), для проведения языковых реформ не подходит время демократии и гласности. Причина в том, что малейшие попытки регулирования норм русского языка (пресловутый кофе среднего рода, йогурт с ударением на втором слоге и прочее) воспринимаются как «общее дело», и тут же начинается череда бесчисленных общественных дискуссий и публикаций в СМИ, по большей части профанских.

Однако и само изменение нормы некоторые участники дискуссии ставят под сомнение. Наталия Формановская (Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина) заметила, что зачастую эффект таких преобразований оказывается ничтожным, поскольку в конечном счёте многие нововведения не приживаются. Впрочем, по её мнению, кодификацией языка всё равно заниматься нужно, при этом помня о вариативности нормы.

Дискуссия развивалась в двух, хотя и связанных, направлениях. С одной стороны, речь шла о словарной норме, с другой – о региональных изменениях русского языка в ближнем и дальнем зарубежье. Владимир Беликов (Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН) сделал сообщение о дивергенции лексики на постсоветском пространстве. Существует «много русских языков» – таков тезис лингвиста. Обычная «русская» франшиза в «латвийском русском» превращается в самориск, а русскоязычный житель Средней Азии отказывается признавать урюк в сушеных абрикосах, продающихся на московских рынках. Урюк он ест только свежим.

По мнению Беликова, хотя в целом русское языковое пространство всегда было единым, лексического единства не было. Просто в силу распространённости русского языка, на котором говорят представители самых различных этносов, живущих в совершенно разных природных условиях. С началом самостоятельной жизни отдельных государств этот процесс местной адаптации русского языка лишь вышел наружу. Научное сообщество метрополии, уверен учёный, не должно игнорировать региональные особенности русского языка.

С ним согласилась Марина Низник (Тель-Авивский университет), приведя в пример язык израильской «улицы». В словоупотреблении русскоязычных жителей Израиля появилось много слов, которые выражают понятия, незнакомые жителю России даже в силу особых местных природных условий. А без употребления, к примеру, определённых местных жестов уличная коммуникация окажется недостаточно эффективной.

О том же в своём выступлении говорила и Мария Полинская (Гарвардский университет). Она уверена, что процессы эти, протекающие не только в СНГ, но и в дальних частях диаспоры, достойны пристального научного наблюдения и изучения. Лингвист призвала рассматривать эти региональные особенности, прежде всего, как лингвистический материал, а не как простые искажения, от которых нужно поскорее избавиться. В целом, у неё, как и у большинства участников обсуждения, нет готового решения, где находится золотая середина между вариантом нормы и ошибкой.

В ходе дискуссии о норме наметились два подхода, хотя ни один из них не стоит абсолютизировать. Одна группа специалистов призывает отказаться от пуризма, доказывая, что норма текуча, язык изменчив, а словари зачастую противоречат друг другу. К такому мнению склоняется, к примеру, известная теле- и радиоведущая Ольга Северская (Институт Виноградова). Она напомнила, что ещё в XIX и в первой половине XX века неверные с современной точки зрения формы «носок», «чулков» и «сапогов» регулярно встречаются в русской литературе и, в действительности, являются вариантом нормы.

Её коллега по институту Алексей Шмелёв заявил, что кодификация всегда субъективна, и многое, что считается ошибкой, может быть всего лишь другой нормой.

Не все специалисты согласны с таким взглядом. Так, Игорь Шаронов (РГГУ) считает, что в языке существует определённый набор культурно-маркированных слов, для каждой эпохи свой. Правильное или неправильное употребление такого слова мгновенно сообщает о грамотности человека, и по-своему это неплохо, уверен учёный. Следовательно, в повседневной коммуникации понятие нормы небесполезно и даже востребовано.

По мнению авторитетного лингвиста Виталия Костомарова (Институт Пушкина), выступление которого завершало круглый стол, в последнее время дискуссия о языковой норме идёт в двух направлениях: лингвистическом и педагогическом. Он обратил внимание на то, что в случае утверждения о субъективности нормы, её несоответствия текучести языка, растворяется само понятие нормативности. При всей радости профессионального лингвиста от соприкосновения с «цветущей сложностью» языка, он предложил не забывать и о педагогическом значении его нормирования. Норма – это закон и это запрет, напомнил филолог, много лет занимающийся преподаванием русского языка иностранным студентам. В заключение он привёл собственное определение языковой нормы: «Это то, чему, по моему мнению, стоит научить иностранцев».

Даже это определение оставляет довольно много места субъективному подходу и недетерминированности. Дискуссия о норме и её применении продолжается. Готовых решений, как показал круглый стол, в научном сообществе пока не выработано. Возможно, оно возникнет со временем не в силу единого решения, а как результат накопления прецедентов. Русский язык находится в очень интересном периоде своего развития. Он диверсифицируется, и разросшаяся диаспора играет в этом значительную роль. Но станет ли это началом существования «содружества русских языков» или язык метрополии со временем возьмёт культурный реванш, судить пока трудно.

На конференции «Русский язык зарубежья» прозвучало много интересных докладов, посвящённых положению русского языка и состоянию русскоязычного образования в странах СНГ, Прибалтике и в дальнем зарубежье. Некоторые из них с любезного разрешения оргкомитета конференции вскоре будут представлены на портале «Русский мир».