В рамках русской программы весеннего фестиваля в Русском центре в Вашингтоне состоялась персональная выставка художника Алексея Зуба. Её открытие было приурочено к торжественному приёму в честь русской принцессы Фестиваля цветения сакуры, собравшему в стенах центра прекрасных представительниц всех американских штатов и их многочисленных гостей. В течение нескольких последующих недель сотрудники и гости Американских Советов по международному образованию, на базе которых работает центр, имели возможность любоваться картинами художника, отмеченными ярким влиянием русской живописной школы.

Творчество Алексея – производное множества культурных воздействий: родившийся в Ижевске, выпускник знаменитой Строгановки, он исколесил полмира, жил и работал в Италии, Голландии, Израиле, разных уголках США. Однако для этой выставки Алексей специально отобрал картины, отражающие русскую сторону его художнической натуры.

Серия лирических портретов, среди которых особо выделяется «Блудный сын» (или «Странник») – образ, навеянный, по признанию самого художника, личностью и творчеством Варлама Шаламова. «Поэт в ночи» – образ, вписанный в узнаваемо американский зимний пейзаж, который тем не менее буквально излучает мощный русский подтекст. И, как выяснилось в разговоре с автором, это неслучайно – прообразом его безымянного поэта стал не кто иной, как Иосиф Бродский. То же самое можно сказать и о «Фейерверке», «Заснеженной станции», «Письме в Нью-Йорке», «Зимнем озере» или «Осенних любовниках» – при всей космополитичности и универсальности сюжетов этих картин в них безошибочно угадывается рука именно российского художника, как в пестроте лиц международного аэропорта безошибочно распознаёшь своих соотечественников...

После завершения выставки Алексей любезно согласился побеседовать с нами.

– Алексей, кем Вы больше ощущаете себя: российским или американским художником?

– По своим корням, по своему мироощущению и художественной школе я – русский художник. Моя семья – очень интернациональная, но фамилия мне досталась от потомков донских казаков, которых ветрами истории занесло на Урал. Моя творческая колыбель – классическое русское искусство, я до сих пор смотрю на мир сквозь призму его традиций.

– Какие из этих традиций Вам наиболее близки?

– Если говорить о российских традициях вообще, то мне особенно близки традиции Российской империи, где к XIX веку сложилось понимание ценности художника для общества и где художники были приравнены к высшим сословиям.

Если же говорить о художественных традициях, то, в первую очередь, это русская академическая традиция рисунка, почти неизвестная сегодняшним американским художникам. Художник должен быть профессионалом, должен владеть техникой, формой. Даже родоначальники авангарда начала ХХ века, среди которых, кстати, немало наших соотечественников-россиян, – все они были великолепными рисовальщиками. И Малевич, и Шагал, и Кандинский, и Филонов, прежде чем прийти к своим экспериментам, все они были старательными учениками репиных, серовых и билибиных. Всплеск авангардного искусства в начале ХХ века – это ведь результат века девятнадцатого, его гуманизма, просвещенности.

В Америку же авангард пришёл довольно поздно и был привнесён извне – из Европы, поэтому здесь редко задумываются о его корнях, которые уходят вглубь, в классическое искусство XIX века, и поэтому мало ценят школу.

– Другими словами, Вам кажется, что современному американскому искусству недостаёт подлинной новизны?

– Сегодня – да. Неплохим временем для новаций в Америке были тридцатые годы. Однако после этого тон начали задавать леворадикальные профессора, в итоге с конца сороковых годов здесь начали создавать своё, особенное американское искусство, которое полностью исключало мастерство. Не нужно быть мастером для того, чтобы изготовить муляж акулы, нарисовать американский флаг или мишень! Здесь же это понимается как истинно концептуальное искусство...

– Как Вам кажется, какие ещё традиции русского изобразительного искусства недооценены сегодня на Западе?

– Мне думается, что в Америке оказался незаслуженно «упущен» весь русский ХХ век. Из-за пресловутого железного занавеса, из-за идеологических препонов всё созданное в России с начала 1930-х годов и по сей день проходит по части «советской пропаганды». На самом же деле нам очень недостаёт именно пропаганды (в хорошем смысле этого слова) лучших образцов советского искусства.

– Существуют ли какие-то заглавные темы, на которых держится всё Ваше творчество?

– В первую очередь, это любовь, взаимоотношения мужчины и женщины, городской пейзаж... Мне кажется, что я всё время пишу своё прошлое. Но разве не так же обстоит дело с любым художником? Вот Пикассо тоже всю жизнь писал своё детство, Малагу, бродячих циркачей – всё, чем была наполнена его жизнь у её истоков...

– А Ваше прошлое – это Россия, так?

– Конечно, но не только прошлое! Русская художественная школа остаётся для меня неизменной ценностью и эталоном. Мне кажется, что Россия, как магнит, ещё долго будет притягивать мысли и воображение людей. И это притяжение хорошо было бы поддерживать российскому государству – так, как поддерживают своё национальное искусство за рубежом и Америка, и Франция, и Китай.

Картины Алексея Зуба и сами обладают необъяснимым магнетизмом. Критики характеризуют его работы как образцы яркой, монументальной, выпуклой живописи. Один из последних посетителей выставки, заглянувший в Русский центр поздним вечером, признался, что впервые увиденные им картины «словно бы светятся в темноте».

Более подробно с творчеством А. Зуба можно познакомиться на его персональном сайте.

Наталья Крылова