М. Нестеров. Святая Русь, 1902
Каждый из нас слышал выражение «Святая Русь», но мало кто объяснит в точности, о чём идёт речь. Тем важнее напомнить разъяснение известного русского историка и богослова А. В. Карташёва, который утверждал, что это отнюдь не туманный образ позднего происхождения и без ясно очерченного смысла.
Русский народ, по словам Карташёва, сам назвал свою страну Святой Русью – и назвал не случайно. «По всем признакам, это многозначительное самоопределение... – низового, массового, стихийного происхождения», – писал он, поясняя: «ни одна из христианских наций не вняла самому существенному призыву церкви именно к святости, свойству Божественному», лишь Россия «дерзнула на сверхгордый эпитет и отдала этому неземному идеалу своё сердце».
Поразительно, если вдуматься. Не «добрая старая» (как Англия), не «прекрасная» (как Франция), не «сладостная» (как Италия), не «превыше всего» (как Германия), а «святая».
XIV–XVII века – историческая вершина русской̆ религиозности, период, когда наши предки (не все, конечно, – идеальное единодушие недостижимо нигде и никогда) не считали слишком важными успехи в хозяйственной, говоря современным языком, сфере или в соперничестве с другими государствами – если только речь не шла о вызволении единоверцев. Сегодня большинству из нас уже трудно представить себе людей, для которых вера составляла главный смысл и руководство жизни. Им, вероятно, ещё труднее было бы представить себе нас.
Страна счастливых людей
Люди Святой Руси воспринимали православие как образ жизни и норму поведения. «Служба Правде Божьей», пусть и не вполне воплотимая в жизни, жила в народном сознании как идеал, помогая обращать в православие народы русской периферии. Лишь осознав это, мы до конца поймём совершавшийся именно в этот период подвиг освоителей исполинских пространств к северу и востоку от коренной России.
Вся история освоения этих пространств порождает вопрос: что двигало первопроходцами? Повелось считать, что их манила лучшая в мире пушнина — подобно тому, как испанских конкистадоров манило золото. Но не были ли смертельные трудности и неодолимые расстояния столь велики, что уже не оправдывали никакой барыш? Вдобавок, на любом отрезке их продвижения вокруг и так было изобилие пушного зверя — закрепляйся на месте и добывай (в сибирских преданиях сохранилась память о временах, когда «казáчки соболя коромыслом бивали»).
Первопроходцы могли быть сколь угодно грубыми людьми, но они не могли себе представить, как можно не спасать погибающие во мраке безверия сибирские народы, не нести им свет Христов. На новом месте эти грубые люди сперва строили церковь, а уж потом всё остальное. И эта церковь была распахнута для ненца, гиляка, удегейца, коряка, алеута, эвенка, долгана, нанайца
В стремлении этих людей к океанам, в их способности выполнить поставленную задачу, в их беспощадности к себе и другим было что-то ещё, что-то ускользающее от нашего понимания, но, несомненно, связанное с особенностями народного русского характера и веры. Первопроходцы могли быть сколь угодно грубыми людьми, но они не могли себе представить, как можно не спасать погибающие во мраке безверия сибирские народы, не нести им свет Христов. На новом месте эти грубые люди сперва строили церковь, а уж потом всё остальное. И эта церковь была распахнута для ненца, гиляка, удегейца, коряка, алеута, эвенка, долгана, нанайца…
К более крупным народам был особый подход. Всё познаётся в сравнении. Русские миссионеры ещё в 1379 году составили оригинальную азбуку для зырян (тогдашнее название народа коми) и перевели на их язык духовные тексты, а германские «ордена», поработив латышей и эстонцев около 1200 года, оставили их без письменности до XVI века. Посреди Европы!
Если ощущение святости как жизненного идеала действительно овладевает народным сознанием в XIV веке, то, вероятно, не зря именно в этом веке главная кафедра православной Руси перемещается в Москву (при митрополите Петре, в 1326 году), не зря с благословения церкви начинается «собирание русских земель». Ни в одном другом веке нашей истории церковь, преподобные и подвижники не играли такой важной роли в судьбе Руси-России. Достаточно вспомнить Сергия Радонежского и его роль в одолении Орды, вспомнить поразительную деятельность северных монастырей.
Если Европа приняла эстафету христианства из рук падающей Западной Римской империи и за 10–11 веков саморазвития (довольно мучительного) пришла к идее гуманизма, то Русь почти пять веков оставалось под духовным патронатом «Греческого царства» – живой и всё ещё могущественной Восточной Римской империи (условно названной историками, во избежание путаницы, Византией), где, как считается, постепенно побеждало нечто иное — исихазм, учение о пути человека к Богу через «очищение сердца».
Не видя реальной Византии с её недостатками и пороками, русские представляли себе Царьград почти как Царство Небесное. Греческие пастыри на Руси поддерживали это убеждение. Если эта реконструкция верна, «Святая Русь» была страной преобладания счастливых людей, неважно – богатых или бедных, главное – глубоко верующих и счастливых своей верой
Гуманизм вознаградил Европу Возрождением, исихазм на русской почве – этическим и общественным идеалом святости. Не видя реальной Византии с её недостатками и пороками, русские представляли себе Царьград почти как Царство Небесное. Греческие пастыри на Руси поддерживали это убеждение. Если эта реконструкция верна, «Святая Русь» была страной преобладания счастливых людей, неважно – богатых или бедных, главное – глубоко верующих и счастливых своей верой.
Москва – Третий Рим
После падения в 1453 году Константинополя Русь увидела себя последней – мелкий валашский князь Дракула не в счёт – православной державой. И не только. Обсуждалась ли в Москве идея «Третьего Рима» или нет, совершенно неважно. Главное, что Москва задолго до авторов этой идеи – митрополита Зосимы Брадатого, а тем более до старца Филофея – увидела себя единственным истинно христианским царством в мире, чей долг состоит в защите единоверцев, оказавшихся «под басурманами».
Установление опеки над Грузией и Арменией и вызволение греков было понято как нравственный обет России. Натиск на юг стал не только вопросом самозащиты, но и богоугодным делом. Сегодня подобную мессианскую политику принято осуждать, не отличая от имперской, но ни одну страну нельзя судить по более поздним, не имеющим обратной силы законам.
«Пленение» Царьграда «агарянами» заставило Русь ощутить себя сиротой. Зато теперь она уже с полным основанием могла отнести к себе Первое послание апостола Павла, обращённое к христианам, живущим среди язычников: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы».
Это убеждение держалось долго. Русские правители на столбах кремлёвского Архангельского собора соотнесены с библейскими царями, в росписях 1564–1565 гг. образы русских князей продолжают генеалогию Христа и праотцев.
Восприятие себя богоизбранным народом неизбежно порождало, конечно, и грех гордыни как светского явления, не обязательно связанного с религиозным чувством. Гордыня распространялась на отношение к иностранцам и вообще ко всем, кого можно назвать «посторонними», не мешая, впрочем, купеческим делам.
Сирийский араб-христианин архидиакон Павел Алеппский, сын антиохийского патриарха Макария, описавший поездку отца в Россию в 1655 году, свидетельствует («Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским». — М., 2005): «Торговля московитов деспотичная, торговля сытых людей... Один еврей (принявший христианство), состоявший переводчиком при врачах царя, говорил нам, что евреи превосходят все народы хитростью и изворотливостью, но что московиты и их превосходят».
Адольф Лизек, секретарь австрийского посольства ко двору Алексея Михайловича, писал, что русские «в делах торговых хитры и оборотливы, презирают всё иностранное, а всё своё считают превосходным». Эти черты сохранились в прямых наследниках Святой Руси, старообрядцах. Они сохранили и чувство превосходства (если чужой прикоснулся к их посуде, они её выбрасывают), и предпринимательскую хватку.
Хронологические рамки и даже географические очертания Святой Руси, конечно, расплывчаты. Но по крайней мере она жила до начала Петровских реформ.
Идеал Святой Руси
Идеал Святой Руси составляло верное служение Богу через верное служение православному Царю. Симфония государственной и церковной властей давала уверенность в личном спасении для вечной жизни в Царстве Божием. Царило убеждение: поскольку русский царь – единственный во всей вселенной православный царь, это значит, что вся вселенная – подлинная, не поражённая беззаконием (очень интересное слово для обозначения всего нечестивого и иноверного), – находится в пределах Российского царства. Всё, что за его пределами, – гноище нечестивых.
В 1613 году немец Конрад Буссов, свидетель и участник событий Смутного времени, отмечал в своей Chronicon Moscoviticum («Московской летописи»): «Русские, особенно знатного рода, согласятся скорее уморить своих детей, нежели отправить их в чужие страны. Они думают, что одна Россия государство христианское, что в других странах обитают люди поганые, некрещёные, не верующие в Бога, что их дети навсегда погубят свою душу, если умрут на чужбине, между неверными, и только тот идёт прямо в рай, кто окончит свою жизнь на родине».
На какой же образец общественного и церковного устройства должна была равняться страна с таким мироощущением? Только на Царство Божье. Но есть сложности: едва ли в Царстве Божьем есть такие учреждения как Дума, Соборы, волости, губы, пятины, слободы, «сотни», так что буквальное равнение затруднительно. Позднейшая рационалистическая мысль нередко склонялась к утверждению, что Россия на лишние четверть тысячелетия (между падением Константинополя в 1453 году и концом XVII века) засиделась в Средневековье, что она самодовольно варилась в собственном соку, отгородившись от мира. Это безнадёжное упрощение, связанное с недостаточным изучением фактора Святой Руси в нашей истории. Иногда кажется, что художник Михаил Нестеров глубже осмыслил этот фактор, чем профессиональные исследователи рассматриваемого периода.
Ирония судьбы состоит в том, что Русь не сомневалась в своём превосходстве над другими царствами как раз до патриаршества Никона, строителя Нового Иерусалима. И вдруг: и книги у нас неправильные, и персты складываем не так, и даже имя Спасителя произносим неверно. Это был страшный удар по мировосприятию
Русский народ нравственно вырос на Библии, вернее, на её (условно говоря) конспекте, Псалтири. Не зря это едва ли не главный источник наших пословиц. В России, недалеко от Москвы, неслучайно был построен Новый Иерусалим.
Ирония судьбы состоит в том, что Русь не сомневалась в своём превосходстве над другими царствами как раз до патриаршества Никона, строителя Нового Иерусалима. И вдруг: и книги у нас неправильные, и персты складываем не так, и даже имя Спасителя произносим неверно. Это был страшный удар по мировосприятию. Ощущение святости поддерживалось чувством превосходства. В числе причин духовного бунта таких людей, как протопоп Аввакум Петров и боярыня Феодосия Морозова, наверняка было и умаление этого чувства. Святую Русь, пережившую потрясение Раскола и продолжающую ощущать себя святой, представить сложно.
Никоновская реформа была одним из поворотных пунктов в эволюции русского этноса. Многие источники отмечают последовавший за ней упадок нравов.
Исключая Святую Русь как несомненный социально-нравственный и политический фактор нашей истории из рассмотрения, что делают практически все светские исследователи, невозможно до конца понять нашу историю и наш характер, невозможно понять и особое, пережившее века обаяние России – обаяние, отчасти сохранённое литературой (назову «Лето Господне» Ивана Шмелёва) и обрывочно ощутимое в старых городах – в провинциальных и даже в столичных, но более всего – в церквях.
«Грамотный водитель» – так говорят о тех, кто соблюдает правила безопасного вождения. С точки зрения русского языка грамотность заключается ещё и в корректном употреблении профессиональной терминологии. 
В течение трёх дней, с 16 по 18 апреля, в тунисском городе Ла-Марса проходил международный форум Terra Rusistica – крупнейшее событие в области преподавания и изучения русского языка в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. 
Двуязычный молитвослов на азербайджанском и русском языках стал первым подобным изданием. Презентация показала, что переводы православных текстов на азербайджанский язык ждали многие, и не только на Кавказе. В течение двух лет над переводами работала группа с участием священников и мирян. 
Судя по результатам голосования на сайте недавно созданной организации «Мы есть русские», с понятием «русский» в подавляющем большинстве случаев респонденты ассоциируют слова «справедливость» и «величие». Оно красного цвета и связано с символом Родины-матери, наполнено наследием предков и верой в процветающее будущее народа. 
