Ирина Леонова (А. Лео). Бог всех нас не так понял…

Я не ставила перед собой задачу воспроизводить поэтапно исторические даты страны — сначала Российской империи, потом Советского Союза, а впоследствии России — и писать сухим казённым языком. Я хочу рассказать историю о жизни людей, которым довелось любить и страдать в самый трагический период многонациональной страны, обозначенной на картах всего мира как Союз Советских Социалистических Республик.

Вы можете представить Санкт-Петербург в начале ноября? Я думаю, что да, поэтому можно передёрнуть зябко плечами, почувствовать под ногами жидкое месиво из снега и грязи, ощутить на лице колкость пронизывающего ветра и раствориться в очаровании домов прошлых столетий, защищающихся от капризности Невы ажурной белой лепниной на фундаментальных каменных фасадах.

Среди серой неуютности погоды и домов сиял хрусталём люстр и завораживал сиянием витрин с гастрономическими изысками магазин «Братья Елисеевы» на Невском проспекте.

На углу Невского и улицы (я не помню её наименования), прислонившись к стене, за которой разместилось великолепие магазина, опираясь на ходунки, стояла худенькая старушка.

Приняв её за нищенку, хотела подать денег, хотя я не люблю такого рода благотворительность, так как испытываю неловкость за людей, которые отвечают за страну и за тех, кто умудряется довести себя до попрошайничества, но передумала и зашла внутрь «Братьев Елисеевых».

Порадовавшись за рыбную отрасль народного хозяйства в виде чёрной икры всех сортов, красиво выложенной в хрустальных ёмкостях на белом льду, вышла на улицу и опять наткнулась на одинокую фигурку. Я вытащила деньги из сумки как раз в тот момент, когда одновременно со мной, видимо, тоже поддавшись порыву сострадания, подошла молодая девушка. Как это получилось, не знаю, но мы одновременно протянули подаяния.

— Вы что, с ума сошли! Куда шли, туда и идите. Мне от вас ничего не надо, — услышали мы.

— Нет, надо, — девушка была настойчива.

— Нет, не надо, — старушка решительно и с силой, непонятно откуда взявшейся в её исхудалом теле, оттолкнула наши руки. Во взгляде её читались гордость и надменность, а голос дрожал от ярости.

И тут я заметила, что никакой ёмкости для собирания денег перед женщиной не стояло. Она просто куда-то направлялась, устала и отдыхала, прислонившись к стене. На лацкане её старого, потёртого и заношенного пальто тусклым пятном из недорогого металла красовались две медали. Одна из них была «За оборону Ленинграда».

Мне стало не то чтобы неловко, а ужасающе стыдно перед бабушкой за нашу демократию, представленную в виде благополучных революционных потомков и гламурной интеллигенции, процветающих на голоде, одиночестве и тоске того старшего поколения, которое своими страданиями позволило всем нам не только наслаждаться красотой мира, а просто родиться.

А теперь представим не Санкт-Петербург, а город Ленинград в начале июня 1941 года.

Мальчик Ваня Седзик (родственники и друзья называют его ласково — Ива) сидит на лавочке около дома в Сапёрном переулке и в нетерпении ожидает маму. Она ушла рано поутру в Смольный за разрешением на посещение Белоруссии. В то время, чтобы выехать из одной республики в другую, требовалось разрешение или пропуск.

Политическое положение молодого государства было сложное. 1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись на территорию Польши, и началась Вторая мировая война, а вновь образованная граница молодого государства только-только начала укрепляться. Ведь только с сентября по октябрь к Белоруссии присоединились западные земли и образовались новые области: Брестская, Барановичская, Гродненская, Вилейская и Пинская. Вот там, под Гродно, на хуторе, близ деревни Малышевки, и проживает его дядя, Казимир Иванович Седзик, родной брат отца Ивы. У него там свой хутор с лошадями и коровой. Городской мальчик их видел только на картинках в книгах, так как за всё своё детство Ива выезжал из Ленинграда пару раз к отцу на Беломорканал, а тут всё лето свежий воздух, парное молоко, а главное, исполнится его давнее желание — познакомиться с двоюродными братьями и сёстрами.

Ива посидел ещё немного и решил пойти домой.

Жили они в большой коммунальной квартире, состоявшей сначала из шести комнат, но нашлись предприимчивые люди, которые ванную переделали в седьмую, а большую кухню разделили на две части, соорудив из второй половины ванную — там, соблюдая очередь, раз в неделю можно было помыться. Квартира, заселённая евреями, русскими, поляками, жила по интернациональному закону, а значит, соседствовали дружно.

Ранее все эти комнаты принадлежали его двоюродному дедушке Майдановичу, крупному инженеру в судостроении, а потом всех уплотнили. Его семье оставили одну комнату, в которой теперь и проживал Ива с мамой и бабушкой Эмилией Викентьевной, а дедушка умер, когда Ваня был совсем маленьким.

Поначалу они одни занимали большую светлую комнату, но потом кто-то, кто отвечал за коммунальное хозяйство в их районе, решил, что это очень шикарно, и в комнату, визуально разделив её на две части, подселили молодого инженера. Мужчина, по-видимому, был трудоголиком, так как уходил на работу очень рано, а возвращался очень поздно. Его практически не видели.

Рядом с домом находилась школа № 24, где его принимали в пионеры и где он только перешёл в четвёртый класс.

А когда шла финская война, их школу отдали под госпиталь раненым красноармейцам. С одной стороны, конечно, плохо, когда страдают люди, а с другой — занятия часто отменялись, и можно было гулять с друзьями сколько угодно.

А ещё юный ленинец Иван Седзик с удовольствием ходил в Дом пионеров, который располагался в Александровском дворце. Кружков там было видимо-невидимо, а так как Ваня был любознательным мальчиком, то успел побывать во всех, но так пока и не выбрал, какому из них отдать предпочтение.

Вернулась мама и сказала, что разрешение получено, а потом, устало присев на стул перед бабушкой, произнесла:

Что бы там ни говорилось, но сборы были закончены, и Ваня с мамой в сопровождении провожающих — бабушки, подруги Тамары и соседа-инженера — отправились на вокзал.

Ваня нёс сумку с продуктами и прижимал к груди альбом, который подарил ему сосед, дядя Паша. В этом альбоме оставили свои рисунки многие, и теперь Ване предстояло пополнить его своими впечатлениями.

Кто не был в Белоруссии, тот не знает, какой это красивый край, с его удивительными безбрежными лесами и необыкновенными по чистоте и глубине многочисленными озёрами и реками. Я не ошиблась — именно безбрежными. Один массив, чёрно-хвойный, переходит в светлые берёзовые рощи, сменяющиеся осиновым редколесьем и густым кустарником, а потом опять чащобы, чащобы, чащобы вековых сосен и елей. И когда дует ветер, то листва начинает шелестеть, и возникает ощущение, что это волны расходятся кругами — зелёными, красными, жёлтыми, они шумят и, перешёптываясь, рассказывают друг другу о чём-то увлекательном, о тайнах, которые не один век схоронены под корнями могучих деревьев.

А озёра! То совсем маленькое, словно лужица, но глубокое и холодное, а то такое, что и противоположный берег еле-еле сможешь разглядеть в солнечную погоду. Реки, речушки, ручейки... Они берут начало от многочисленных озёр и несут чистые воды по всей стране, наполняя воздух свежестью и сыростью. И поэтому туманы почти каждое утро, а в особенности по осени и весне, покрывают белой тягучей пеленой низины и равнины, принося с болот запахи тины и торфа.

Болота в краю тоже удивительные! Населённые редкими птицами и где на зелёном мхе вызревают ягоды — клюква и голубика, заманивая любителей их собирать в зловещие трясины.

А когда и в лесу, и на болотах начинают цвести фиалки, ландыши, багульник, папоротник и лаванда! Где ещё, в каких местах можно встретить такую радость в величии природы?

Ехали с многочисленными пересадками, наконец после Гродно поезд прибыл на станцию Дубрава, где их встречал дядя Казимир на двуколке, запряжённой парой лошадей, так как хутор, где проживала его семья, находился за городом Дубравой, недалеко от деревни Малышевки.

Ещё после восстания 1863 года, когда царь Александр II* указом наделил землёй крестьян, семье Седзик выделили надел в десять гектаров и небольшой луг, тянувшийся вдоль реки Вебры. Водить туда коров было далековато, но зато зимой сена всегда хватало до весны.

Хозяйство считалось зажиточным. Дед Иван Матвеевич не стал делить землю на всех своих детей, а отдал её во владение младшему Казимиру с условием, что тот никогда не оставит своих трёх сестёр и двух братьев в беде. Впоследствии один из братьев умер от тифа, сразу после окончания Первой мировой войны, а Иван (отец Ивы) уехал в 1913 году в Санкт-Петербург.

Жена дяди умерла год назад, поэтому по хозяйству ему помогали пятеро детей: старший Станислав, ему было пятнадцать лет, и тринадцатилетние девочки-погодки Янка и Мария, а также Альбина и Тереза.

Общаться поначалу было тяжело, так как в здешних местах в основном разговаривали на польском языке, но на то она и жизнь, чтобы познавать и учиться.

Мама, Наталья Аркадьевна, погостив несколько дней, засобиралась обратно, отпусками тогда не баловали. Было это 15 июня.

Прощались легко, ведь к 1 сентября дядя Казимир отвезёт его назад, в Ленинград, отдохнувшего и окрепшего.

А через семь дней они проснулась от страшного грохота. Дядя Казимир сообщил, что началась война.

Они выбежали из дома и поднялись на небольшой пригорок.

В небе чёткими группами летели самолёты в сторону Минска, и на их крыльях чернели немецкие кресты. Вдали в небо поднималось зарево от пожаров, полыхал город Липск.

* Во время восстания царь издал закон об отмене в Польше и Литве крепостного права на менее тяжких условиях, чем в других губерниях Российской империи. В Польше земельные наделы раздавались бесплатно, полностью отменялись все крестьянские повинности.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

Что запомнилось ему, одиннадцатилетнему мальчику, проведшему три года в оккупации? Это то, что в первые дни со стороны границы шло очень много советских солдат, кто поодиночке, а кто группами, все спрашивали местных, нет ли где поблизости советского командного пункта. Удивило то, что при них не имелось никакого оружия, а ведь на предвоенных плакатах и в период финской войны бойцов Красной армии изображали во всей амуниции, и, наверное, в то время каждый паренёк мечтал подержать в руках настоящую винтовку.

Потом поток войск иссяк, и наступила тишина. А через несколько часов из леса появились первые немецкие солдаты. Они шли и шли через Малышевку несколько дней усталыми, но весёлыми пыльными колоннами, держа наперевес автоматы и угощая местную детвору невиданным доселе шоколадом и разноцветными конфетами, правда, при этом не забывали конфисковать у крестьян лошадей для нужд немецкой армии.

Затем опять возникла небольшая пауза, и потянулись отряды в чёрных мундирах, наводя ужас и страх на местное население жестокими порядками и распоряжениями по законам военного времени. Как-то во время прохождения небольшой колонны немцев раздался одиночный выстрел, и командир в чине капитана был убит. В течение дня городок Дубрава с его деревянными домами был полностью сожжён, уцелел лишь каменный костёл.

Когда ты приехал погостить на каникулы — это приятно, ты гость, но когда ты остаёшься в доме на неопределённое время, а может, и навсегда, то твой статус меняется и приходится наравне с членами семьи начинать пасти гусей, косить траву и учиться выживать от голода и холода. Ведь любая власть любит конфисковать у крестьян всё: поначалу для нужд рабочего класса, потом для борьбы с контрреволюцией, ну а затем для нужд армии, не заботясь о жизнях тех, у кого изымается буквально всё до последнего куска хлеба.

Я не буду писать об ужасах оккупации. Рассказывать о том, что видела в кинофильмах и прочитала в книгах? Я думаю, что все поколения, рождённые после 1945 года, помнят ту страшную войну на генетическом уровне. Ведь те беды и мучения, которые вынес советский народ, не подлежат никакому разумному объяснению.

Иван Севастьянович рассказывал о том, что они, дети, страдали больше всего от того, что их тела были покрыты болячками, не поддававшимися никакому лечению, но, когда пришла победа, всё исчезло моментально. Болячки возникали то ли от недоедания, то ли от бесчисленного количества блох и вшей, а может, от того, что организм всё время находился в состоянии стресса. Каждый день мог для тебя стать последним: ты мог погибнуть от шальной пули, оказаться в заложниках и быть расстрелянным или отправиться в Германию в качестве раба!

Я думаю, что семье Седзик повезло остаться в живых благодаря не только Божьему провидению, но и тому, что граждане, проживавшие на территориях, присоединённых перед самой войной к СССР, не вызывали в фашистах того неприятия, которое вызывали жители восточных земель. Ведь именно там развернулось полномасштабное партизанское движение, а не здесь, в краю, где в основном велось единоличное хозяйство и дух хуторянина не был истреблён, в отличие от их сородичей, земли которых прошли через коллективизацию двадцатых годов, а мышление — через пропаганду советских агитаторов. В больших промышленных городах, таких как Минск, Орша, Гомель, действовали подпольные группы, оказывавшие сопротивление врагу под руководством коммунистов и комсомольцев, и поэтому местному населению редко удавалось сохранить нейтралитет.

Июль 1944 года, освобождение Белоруссии.

Напрасно Иван ждёт маму. От неё никаких вестей.

И тут к ним приходит новость: Белостокская область, созданная 4 декабря 1939 года, чтобы войти в состав СССР, 20 сентября 1944 года упраздняется и вся возвращается в состав Польши, за исключением нескольких районов.

Иван поступает в начальную школу в третий класс и, быстро её окончив, так как после войны дети обучались по ускоренной программе — один год шёл за два, поступает в училище, где преподавание ведётся под руководством ксендзов. В 1949 году Иван Севастьянович Седзик становится гражданином Польши, а в 1951 году, после окончания училища, поступает в Медицинскую академию в Варшаве.

Получив в 1955 году диплом стоматолога, он направляется на работу в приграничный город Августов, но, проработав несколько месяцев, получает приказ за подписью Рокоссовского* (в 1945 году руководитель Польской объединённой рабочей партии* Болеслав Берута обратился с просьбой к Сталину о назначении министром обороны маршала К. К. Рокоссовского, который и возглавлял армию Польши до 1956 года) о присвоении ему звания старшего лейтенанта и о направлении его в OSCM — Школу морских специалистов.

По окончании службы уезжает в Поморский край, где и работает 43 года дантистом в маленьком городке на побережье Балтийского моря.

Жена — Иоланте Пыкош — экономист, окончила Гданьский экономический институт, долгие годы работала в рыболовном кооперативе. Есть сын, есть невестка, есть замечательный внук.

В 1961 году наконец состоялась долгожданная встреча с матерью, Натальей Аркадьевной, она переехала к нему на постоянное место жительство.

Иван Севастьянович Седзик награждён почётными орденами и знаками отличия Республики Польша.

Ну и что, скажете вы? Таких судеб, изломанных войной, миллионы.

А теперь вернёмся в восьмидесятые годы XIX столетия.

Была такая деревенька Яблонье недалеко от Варшавы (может, она и по сей день радует цветением своих яблоневых садов), где проживала с семьёй Мария Майданович, выпускница Смольного института благородных девиц. Род Майдановичей занесён в седьмую бархатную книгу русского дворянства, хоть они давно покинули Россию, уехав в Польшу вместе с Василием Шуйским.

И именно под Яблонье разместился 3-й пехотный полк, в который вольнонаёмным определён Валуев Аркадий Михайлович.

Когда и на каком из приёмов молодые люди познакомились, история умалчивает, но любовь между ними вспыхнула нешуточная.

Несмотря на возражения отца юной красавицы, считавшего данный брак мезальянсом, молодые люди поступили так, как поступают уже многие века влюблённые всего мира... Что не устраивало отца юной Марии, понять сегодня трудно. Ведь жених — Аркадий Михайлович — родился 1 февраля 1861 года в Санкт-Петербурге, род его происходил из дворян Смоленской губернии. Воспитанник 5-й Санкт-Петербургской гимназии, окончил курс Варшавского пехотного юнкерского училища по второму разряду. Все Валуевы из века в век с честью служили на благо Отечества*.

И вот в одну из ночей Мария тайно покинула отчий дом и обвенчалась с возлюбленным. Мария Майданович разделила вместе с мужем все трудности военной службы.

* К. К. Рокоссовский в 1945–1956 годах был министром национальной обороны Польской Народной Республики. Маршал Советского Союза. Дважды Герой Советского Союза. 30 марта 1945 года награждён высшим орденом СССР — «Победа».

* Валуев Пётр Александрович (1815–1900) — граф (с 1880 г.), министр внутренних дел России (1861–1968). Руководил проведением земской и цензурной реформ. В 1872–1879 годах — министр государственного имущества, в 1879–1881 годах — председатель Кабинета министров.

Вот некоторые данные из личного дела.

В службу Аркадий Михайлович Валуев вступил вольноопределяющимся третьего разряда в 3-й пехотный Нарвский полк в апреле 1880 года. Командирован в пехотное Варшавское юнкерское училище в августе 1880 года, по окончании курса откомандирован от училища в августе 1882 года. Зачислен в Николаевскую академию Генерального штаба с октября 1886 года. За успехи произведён в штабс-капитаны в 1889 году. По окончании курса академии по первому разряду причислен к Генеральному штабу с назначением в Кавказский военный округ в апреле 1889 года.

Назначен обер-офицером для поручений при штабе Кавказского военного округа в 1890 году. Стал капитаном с апреля 1891 года, затем командующим 6-м Восточно-Сибирским линейным батальоном в 1898 году, начальником обороны устья Амура 25 июня 1898 года. Произведён в полковники в декабре 1899 года. Назначен командиром Николаевского пехотного батальона с августа 1900 года.

А в 1908 году российское правительство объявляет Сахалин свободным для вольного заселения.

17 июня 1909 года на территории Северного Сахалина образована Сахалинская область, вошедшая в Приамурский край и разделённая на два участка — Александровский участок и центр области — пост Александровский.

Аркадий Михайлович Валуев назначается военным губернатором и начальником войск острова Сахалин с производством в генерал-майоры в сентябре 1905 года. Высочайшим указом правительствующему Сенату и в связи с преобразованием управления островом назначен военным губернатором Сахалинской области с августа 1909 года. Высочайшим указом назначен военным губернатором Амурской области, начальником войск и наказным атаманом Амурского казачьего войска 20 октября 1910 года.

Во время его службы 10 апреля 1906 года российское правительство принимает закон об упразднении Сахалинской ссылки и каторги, которая была крупнейшей каторгой России.

Всего за время существования сахалинской каторги сюда было сослано более тридцати тысяч различных преступников.

Также он занимается образованием местного населения. Пишет доклад на высочайшее имя «О необходимости строительства школ на полуострове».

2 апреля 1914 года ему присвоено звание почётного гражданина города Благовещенска. Высочайшим приказом по Военному ведомству от 9 августа 1913 года произведён в генерал-лейтенанты с увольнением от службы.

Кавалер орденов: Св. Владимира III ст.; Св. Анны I, II и III ст., Св. Станислава I, II и III ст.; разрешено ношение японского ордена Священного сокровища II ст. Имел медали: серебряную — в память царствования императора Александра III, светло-бронзовую — за поход в Китай в 1900–1901 годах; светло-бронзовые — в память войны с Японией 1904–1905 годов и Отечественной войны 1812 года.

Семья переезжает в Царское Село, им предоставлена большая квартира, где, помимо кухарки, с ними постоянно проживают любимая няня Натальи и денщик Аркадия Михайловича.

Мальчики учатся военному делу, а Наталья посещает гимназию.

Но начинается Первая мировая война.

Аркадий Михайлович с июня 1915 года определён на службу исполняющим обязанности архангельского генерал-губернатора, а позже назначен инспектором запасных войск Северного фронта (с ноября 1915-го).

Наступает 1917 год, который застаёт Аркадия Михайловича вместе с сыновьями в Севастополе, он уволен со службы и с 1918 года во время Гражданской войны находится в Добровольческой армии, ВСЮР и Русской армии вплоть до эвакуации Крыма на судне «Инкерман».

Мария Майданович в 1919 году вместе c дочерью покидает Царское Село и уезжает в Крым, надеясь воссоединиться с Аркадием Михайловичем и мальчиками, но в дороге Мария умирает, и пятнадцатилетней девушке ничего не остаётся, как вернуться назад.

Она едет в Москву, где в переулке Большой Грузинской улицы живёт средний брат Аркадия Михайловича, преподаватель японского языка в Московском университете, но из-за сложных отношений с его женой Наталья Аркадьевна вынуждена покинуть Москву и уехать в Петроград к брату матери Майдановичу (увы, многие имена уже забыты).

После «революционного» уплотнения одну из комнат в их квартире снимает молодой мужчина, изучающий юридическое право. Он сразу обратил на себя внимание юной Натальи Валуевой своим нескрываемым перед ней восхищением, но ему 31 год, а ей 16, о каком романе может идти речь!

Вскоре она получает известие, что её отец и все три брата — Борис, Георгий и Михаил — покинули Родину в 1920 году на последних пароходах, уходивших из Крыма, и обосновались во Франции, а два сына и дочь Зоя её дяди, инженера Майдановича, тайком убежали в Эстонию.

Умирает дядя, и единственным родным человеком здесь, в России, становится Эмилия Викентьевна Майданович, вторая жена дяди, в прошлом сестра милосердия, по вере — униатка родом из Барановичей. Замечательная женщина, навсегда оставшаяся в памяти Ивана Севастьяновича самым близким и родным человеком.

Начинается восстание в Кронштадте*, где служит матросом на линкоре «Севастополь» брат Эмилии Викентьевны, в дом приходят с обысками и дознаниями, и они узнают, что двоюродные братья гражданки Валуевой, которые обосновались в Эстонии, вошли в ряды террористической группировки так называемых бомбистов и готовят серию взрывов в Петрограде.

Наступает 1925 год, в самом разгаре НЭП*, и у всех недовольных советской властью появляется возможность покинуть страну.

Наталья Аркадьевна уезжает в Париж, к отцу и братьям, тем более что в последнее время Аркадий Михайлович в категорической форме требует от неё такого решения.

А вслед за ней летят письма; наверное, если бы это было возможно, то Наталья Аркадьевна получала бы белые конверты каждый день.

Так продолжалось два года.

Я приведу некоторые цитаты из этих писем с разрешения сына Натальи Аркадьевны — Ивана Севастьяновича.

* НЭП (новая экономическая политика): 1921–1929 годы — период НЭПа, в ходе которого государство временно отошло от тотальных административно-командных методов. Пошло на частичное разгосударствление экономики и допуск мелкой и средней частнокапиталистической деятельности.

* Кронштадтское восстание 1–18 марта 1921 года. Восстания моряков гарнизона Кронштадта и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота. Причинами восстания было недовольство сохранения режима военного коммунизма после разгрома белых. Лидеры восстания выступали за советскую власть без диктатуры коммунистов: «Власть Советам, а не партиям!» Силами 7-й армии под командованием М. Н. Тухачевского восстание было подавлено. В городе был развёрнут красный террор. Свыше тысячи человек убито, свыше двух тысяч ранено, две с половиной тысячи захвачены в плен. Около восьми тысяч участников восстания ушли по льду в Финляндию.

Сейчас, увы, так не пишут.

Что больше повлияло на решение Натальи Аркадьевны — неустроенность и жизнь в эмигрантской среде или безграничная любовь Севастьяна Ивановича, — сказать трудно, но в 1926 году Наталья Валуева возвращается в Москву.

Её приезжает встречать Севастьян Седзик, чтобы сразу же увезти в Ленинград.

Они женятся, и в 1930 году в счастливой семье появляется любимое существо — сын Ваня.

Говорят, что в Божьем Писании сказано, что человек может принять страданий столько, сколько он может выдержать. Не знаю, кто отмеряет сию чашу.

В 1931 году арестовывают Севастьяна Ивановича Седзика. Родные теряются в догадках: за что?

В Гражданскую он не воевал, против советской власти не выступал. Может, за то, что играл на бирже и совершил экономическую махинацию? Или скрыл, что дворянин и в графе «Национальность» вместо поляка писал «белорус»? Но за это не дают срок пять лет и не ссылают на Беломорканал.

Увы, за что он был арестован, стало известно только в последние годы, когда вышел труд украинского историка Ярослава Тинченко «Голгофа русского офицерства»*, в котором восстановлен в алфавитном порядке список всех бывших офицеров Русской армии, расстрелянных вместе с родными, жёнами и детьми, с 1931 по 1938 год.

А сейчас, в 1931 году, советское правительство только приступило к строительству важного стратегического объекта — Беломорканала, и нужны всё новые и новые рабочие руки. Принято решение направлять туда арестованных не только потому, что не хватает копательной техники, но и в воспитательных целях. Только тяжёлый труд может отвлечь человека от плохих мыслей и излечить от недовольства существующей властью.

Иван Севастьянович несколько раз вместе с матерью навещал отца. В 1935 году заключённого Седзика отправляют на поселение в посёлок Медвежья Гора на Карельской железной дороге, где он работает заведующим аптекой базы сан. отдела ББК НКВД. Ещё когда он учился на юридическом факультете, то подрабатывал в аптеке, и поэтому ему доверили должность фармацевтического работника. Благодаря этому Севастьян Иванович мог помогать семье, высылая периодически денежные переводы.

Иван Севастьянович помнит, как вечерами они сидели у костра и варили уху, откуда бралась рыба, он не знает, так как в Беломорканал не пускали ещё воду.

Смотрели спектакли, в которых все роли исполняли заключённые, в мужском исполнении были и женские персонажи.

Ставили в основном поучительные пьесы А. Н. Островского, в том числе и «Без вины виноватые». Интересно, какие эмоции вызывало название данной пьесы у заключённых?

25 января 1938 года семья Севастьяна Ивановича получила перевод на 800 рублей с маленьким посланием на обратной стороне, а в марте Наталью Аркадьевну вызывают в ОГПУ, где со словами «ищите себе другого мужа» вручают постановление о смерти мужа.

Что могла чувствовать молодая женщина в такую минуту?

Наталья Аркадьевна приняла решение. Поздно вечером она раньше времени закрыла задвижку в печи, ещё не успевшей прогореть, легла рядом с Ванечкой на кровать (предварительно вскрыв себе вены) и, крепко обняв спящего сына, закрыла глаза. Она решила, что они и так все умрут, поэтому лучше сейчас, в своём доме, чем испытывать унижения допросов и страха в тюрьме в ожидании неотвратимой смерти.

Их спас тот самый инженер, который проживал вместе с ними. Вернувшись с работы, он выломал дверь. Наталью Аркадьевну увезла скорая, а Ваня даже не понял, что произошло, так как крепко спал. Вот так и не знаешь, хорошо, когда у тебя есть соседи?

Когда началась война, Наталья Аркадьевна работала на железной дороге машинисткой, она отлично печатала и владела несколькими языками. Награждена медалью «За оборону Ленинграда».

Эмма Викентьевна не пережила блокаду, умерла в 1942 году. Наверное, после всего пережитого Наталья Аркадьевна в 1944 году и приняла столь страшное для матери решение — разлука. Сын не должен возвращаться в Советский Союз!

Они встретились через двадцать лет, в 1961 году, когда Наталья Аркадьевна, выйдя на пенсию, приехала в Польшу на постоянное место жительства. Замуж она больше не вышла. Умерла в 1980 году.

Севастьян Иванович Седзик был полностью реабилитирован в 1958 году.

В 2002 году вышла в свет книга С. В. Волкова «Офицеры российской гвардии: опыт мартиролога», в которой собраны сведения о судьбах более 5 100 гвардейских офицеров, оставшихся в живых ко времени крушения российской государственности осенью 1917 года: расстрелянных в ходе красного террора, погибших во время Гражданской войны 1917–1922 годов, умерших в эмиграции, а также оставшихся в России и репрессированных в 1920–1930 годах. И на странице 436 мы находим:

* Дело «Весна» (также известно как «Гвардейское дело») — репрессии в отношении офицеров Красной армии, служивших ранее в Русской императорской армии, и гражданских лиц, в том числе бывших белых офицеров, организованные в 1930–1931 годах органами ОГПУ. Только в Ленинграде в мае 1931 года по этому делу было расстреляно свыше тысячи человек. Организатором дела «Весна» был деятель ОГПУ Израиль Моисеевич Леплевский. При поддержке зампреда ОГПУ Г. Г. Ягоды он раздул масштабы «Весны» до масштабов «дела Промпартии».

А как сложилась судьба родных Натальи Аркадьевны Валуевой?

Валуев Аркадий Михайлович умер в 1935 году в Югославии. В Амурской области в его честь одна из деревень носит имя Валуева.

Валуев Михаил Аркадьевич (1902 — 17 сентября 1980 г., Обон, под Парижем похоронен на новом кладбище в Монморанси). Корнет. Сын А. М. Валуева, брат Ю. А. Валуева. Участник Гражданской войны. Эвакуировался в 1920 году в Галлиполи. Окончил Николаевское кавалерийское училище в Белой Церкви в Югославии (1923). В эмиграции во Франции. Генеральный секретарь Союза русских военных инвалидов во Франции (1969, 1970).

Валуев Юрий (Георгий) Аркадьевич (18/30 августа 1889 г., Тифлисская губ. — 13 апреля 1966 г., Париж, похоронен на клад. Сент-Женевьев-де-Буа). Полковник Нижегородского драгунского полка. Сын A. M. Валуева, брат М. А. Валуева. Окончил 3-й Московский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище. Участник мировой и Гражданской войн. Эмигрировал через Галлиполи в Югославию, затем переехал во Францию. Жил в Париже. Работал шофёром такси. Член Объединения императорской конницы и конной артиллерии. Работал над историей Гражданской войны и участия в ней офицеров Нижегородского драгунского полка.

Валуев Борис Аркадьевич родился в 1880 году в Риге. Корнет 10-го драгунского полка. Окончил Белградский университет по строительной специальности «инженер мостов». С приходом немцев в Югославию подверг критике их действия против мирного населения и, чтобы избежать ареста, ушёл в партизаны к И. Броз Тито, где вступил в коммунистическую партию. Умер в 1968 году.

Я рассказала о двенадцатом губернаторе Сахалинской области и его потомках не для того, чтобы в который раз подчеркнуть трагедию всех революций, войн и перестроек. А чтобы напомнить, что русский человек должен нести своё имя с достоинством и всегда помнить, откуда он родом. Ибо краше и лучше земли, чем Родина, нет на белом свете!

И когда кто-то обращается к Богу с молитвами о благоденствии всего своего народа, то должен остерегаться, а вдруг Бог не так его поймёт...

* Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Составление, научная редакция, предисловие и комментарий доктора исторических наук С. В. Волкова.