Ленинградский вокзал в Москве чуть не переименовали. Пресс-служба «Российских железных дорог» сообщила в четверг, что теперь он Николаевский, хотя через несколько часов взяла свои слова назад и заявила, что вопрос только обсуждается. Здесь вольно заподозрить не техническую нестыковку, а окрик с «самого верха», потому что президент РЖД Владимир Якунин успел дать комментарий на «Эхе Москвы», пообещав и другие переименования, а также пояснив: «[Решение] лежит в рамках той политики, которая проводится сегодня РЖД: историзм и преемственность».

Справедливости ради стоит отметить, что «Николаевский» – отнюдь не исконное название вокзала. Изначально это был Петербургский вокзал на Московской железной дороге. Николаевским его назвал Александр II в 1855 году в честь своего отца Николая I, при котором этот вокзал и был построен. В 1923-м, по решению Дзержинского, его переименовали, как и саму железную дорогу между Петроградом и Москвой, в Октябрьский, а название Ленинградский присвоили в 1937 году. Теперь свою лепту в историю смены вывесок на фасаде сооружения архитектора Тона пытается внести и РЖД.
Несостоявшийся (отложенный?) жест Якунина настолько оторван от повседневных реалий, что в его искренности трудно сомневаться. Конечно, переименование стоит денег, но для махинации это слишком резонансно, по меркам РЖД – крупнейшего работодателя России – средства несерьёзные, а главное, шеф РЖД известен как человек серьёзных религиозных убеждений. Так что здесь, скорее, стоит видеть отражение старой доброй триады «православие – самодержавие – народность».

Переименование Ленинградского вокзала, видимо, должно рассматриваться как внимание к историческому наследию, отделение в нём света от тьмы для исправления народных нравов. Разумеется, что в истории России свет, а что тьма должны определять особые достойные люди, например главные железнодорожники.
В символическом смысле переименование вокзала выглядит как утверждение примата дореволюционного периода нашей истории над советским. Это сомнительный подход: ревизия истории в последнее время – моднейшая штука, но это не преемственность и уж точно не стратегическое мышление.

Сам Николай I тоже более чем спорный источник вдохновения. Но повторимся, что такая точка зрения: Николай лучше, чем Ленин – разумеется, возможна. Другой вопрос, почему именно эта точка зрения именно сейчас должна возобладать применительно к месту массового пользования граждан.

Впрочем, многое, как известно, помогают понять не официальные высказывания, а невольные проговорки. Якунин, комментируя своё решение, сказал фразу, всей силы которой он явно не понимал: «Я сегодня получил по SMS несколько откликов людей, которые нас благодарят за это решение и поздравляют». Конечно, получать SMS – это нормально, но у простого смертного закружится голова при одной мысли о том, что за небожители брякают Якунину сообщения на его личный телефон. Выдавать это за реакцию публики было бы верхом цинизма, если бы это не было явно сделано искренне.

Через Ленинградский вокзал ездят миллионы человек, но никого из них не спросили, как они относятся к идее переименовать их станцию отправления. Может быть, они бы хотели сделать его Петербургским, или назвать его в честь Зыкиной, Аксёнова или Гуса Хиддинга (оставим в покое Майкла Джексона), или сказали бы, что название их устраивает, а вот задержки электричек, древние вагоны, рост тарифов и другие проблемы РЖД неплохо было бы решить, потому что право на символические жесты тоже надо сначала отработать.

Николаевским вокзалом вместо Ленинградского россиян хотели осчастливить сверху – так же, как делались дела при самом Николае. Саму российскую публику восстановление связи времён и другие идеологические вопросы сейчас занимают мало, в чём, кстати, нет ничего плохого: для нормальной жизни критичны не идеология, а мораль и трудолюбие. Переосмысление дореволюционной истории интересует главным образом группу консервативных интеллектуалов и влиятельных чиновников, далеко не все из которых ездят на общих основаниях поездами с Ленинградского вокзала. Правильно ли, что они хотят определять его название?

«Православие – самодержавие – народность», вообще, неоднозначная идея, но когда оттуда исчезает «народность», это уж никуда не годится. Если инициативы власти не основаны на проблемах, интересах и потребностях публики, они бессмысленны, потому что делаются тогда не для реальных людей, а для их моделей – сферических россиян в вакууме. Переименованию Ленинградского вокзала такой связи с обществом явно пока не хватает, и жест, который мог бы быть красивым, в результате выглядит картинным. Отрадно, впрочем, что рубить с плеча всё же не стали – знать бы ещё, на что среагировали в РЖД: на реакцию публики или на вышестоящее начальство?