Дневник Победы (№17)

Мы продолжаем говорить о Великой Отечественной. Пока еще остались свидетели тех ужасных, кровавых событий, мы считаем важным узнать у них как можно больше. Предлагаем и еще одну историю поиска.

Судьба отца покоя не давала

— Мой отец ушел на фронт, когда мне был всего годик, — рассказывает ветеран разреза «Томусинский» Геннадий Полупанов. — Конечно, я его совсем не помнил. Но желание узнать подробнее о родном человеке никогда не отпускало.

В 1978 году Геннадий Константинович поехал на родину отца в Ставропольский край, к брату мамы — тогда и началась история его активных поисков информации об отце.

— Дядя папу не знал, но помог найти людей, которые с ним общались. Оказалось, что он работал на ГЭС, давал свет в село. А еще мне рассказали, что в тот день, когда отец уходил на фронт, до призывного пункта он нес меня на руках, как будто навсегда прощаясь, — вспоминает наш собеседник. — Это были, конечно, крупицы информации. Дальнейшие попытки узнать хоть что-то результата не давали. И только недавно, прочитав в «Российской газете», что создан большой банк данных на воинов Великой Отечественной, я пришел в музей воинской славы. И здесь мне предложили свою помощь.

В семье сохранились фотографии и два пожелтевших от времени документа: справка 1941 года о том, что «Полупанов Константин Иванович состоит на военной службе в 161 КП (кавалерийский полк)», и копия извещения о пропаже без вести 25 мая 1942 года.

— В базе данных «Мемориал» нашлись еще два документа с информацией о Константине Ивановиче, — говорит заместитель директора краеведческого музея Любовь Шатилова. — В списках военкомата Прималкинского района Кабардинской АССР, датированных июлем 1946 года, указана дата последнего письма солдата своим родным — 10 мая 1942 года, из района Святогорска. Второй документ, который очень многое проясняет, — донесение отдела кадров Сталинградского фронта о потерях начальствующего состава (800 человек) и рядового состава (15 человек) 2-го кавалерийского корпуса за период боевых действий и нахождения его в окружении с 17 по 26 мая 1942 года.

Мы смогли узнать, что красноармеец Полупанов служил ездовым банно-прачечного отряда, который в полном составе пропал без вести 25 мая под Харьковом, на Изюм-Барвенковском направлении. Вот выдержка из этого донесения: «Вследствие того что текущие архивные материалы корпуса в связи с окружением полностью уничтожены, представить списки безвозвратных потерь на весь младший и рядовой состав не представилось возможным…». Из всего состава корпуса извещения получили только 15 семей! В их числе и семья Константина Ивановича Полупанова.

Потомкам героя повезло. Ведь более 70 лет близкие солдата знали только то, что служил он в кавалерии и пропал без вести. Где и как — в извещении не сообщалось, не положено было. И только сейчас, когда документы военных архивов появились в открытом доступе, как и истории воинских частей и воинских операций, можно восстановить картину событий тех трагических дней.

Письмо родным Константин Иванович написал за два дня до начала второй Харьковской операции — одной из самых неудачных наступательных операций Советской Армии во время Великой Отечественной войны, закончившейся печально известным Барвенковским котлом.

После успешного отражения немецкого наступления на Москву советское Верховное Главнокомандование сочло возможным начать активные действия на других участках фронта. В приказе высшего руководителя Вооруженных Сил СССР №130 от 1 мая 1942 года говорилось: «Приказываю добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев». Гитлер, понимая, что затягивание войны угрожает Третьему рейху гибелью, тоже поставил целью добиться решающей победы в 1942-м. Немецкое командование планировало начать наступление на барвенковский плацдарм 18 мая, однако Красная Армия пошла в атаку раньше, 12 мая. Вначале удача ей сопутствовала, к 17-му удалось потеснить 6-ю армию вермахта и вплотную подойти к Харькову. Но утром 17 мая лавина артиллерийского огня обрушилась на советские позиции южнее Харькова — под Барвенковым, откуда не ждали. Потом немецкие самолеты начали бомбить штабы, узлы связи, переправы. Вслед за этим появились танки и мотопехота. Все слилось в сплошной грохочущий ад. Фашисты, обходя наши опорные пункты, бросились вперед, в тылы наших армий.
Выход был один — немедленно прекратить наступление советских войск, собрать все силы в кулак и остановить атакующего врага. Но разрешения от высшего командования не было. Когда оно все же поступило, было уже поздно: 23 мая войска немецкой группы «Клейст» и 6-й армии Паулюса соединились южнее Балаклеи. Три наши армии и подвижные группы оказались в «мешке», подготовленном противником. Второй кавалерийский корпус — в их числе. Будучи в резерве, он оказался в эпицентре боя. Об этом свидетельствуют оперативные штабные карты, составленные едва ли не на каждый день сражения.

Окруженные бились героически. 25 мая начались отчаянные попытки частей Красной Армии вырваться из окружения. Командующий 1-й горнострелковой дивизией немецкий генерал Ланц вспоминал о чудовищных атаках массами пехоты.

Понятно, что в таких условиях указать место гибели бойца и даже подразделения невозможно. Но, судя по дате, указанной в донесении, с большой долей уверенности можно сказать, что красноармеец Полупанов был участником попытки прорыва из Барвенковского котла.

Скорее всего, весь состав отряда погиб. Но есть вероятность и другого исхода. Многие кавалеристы, которые все-таки выжили в окружении, попали в плен к фашистам. Это была не лучшая участь.

По традиции поиска работники музея воинской славы рассказывают подобные истории на традиционных встречах, на которую был приглашен и сын погибшего солдата Геннадий Полупанов.

— Поиски не завершились точным адресом и фотографией захоронения героя, как у нас нередко бывает. Но то, что узнал в этот день об отце-фронтовике Геннадий Константинович, было для него очень значимым, — отмечает Любовь Васильевна. — А для участников встречи открылась еще одна страница истории Великой Отечественной войны.

— Теперь я хочу написать письмо родственникам в Ставропольский край, чтобы и они знали, каким героем был мой отец. Я также рассказал детям и внукам об их дедушке и прадеде, который отважно сражался за Родину. Эта история будет бережно храниться в нашей семье, — со слезами на глазах говорит Геннадий Константинович.

Сколько смертей перед глазами…

Бывший малолетний узник фашистских лагерей Терентий Павлович Михайлов:

— Я уроженец Смоленской области, мне было всего четыре года, когда началась война, но все эти события помню, как будто это было вчера. Старшая сестра ушла на фронт добровольцем, я, два моих брата постарше и сестренка остались с мамой в родной деревне. Уже через полтора месяца после начала войны наша область оказалась оккупирована немецкими войсками. В каждый дом поселилось по 10-15 немцев, все наше семейство оттеснили в угол к печи, там мы и прожили полтора года. Когда под Москвой русские дали гитлеровцам перцу, в нашей деревне фашисты тоже обозлились, согнали людей в свинарник и подожгли. Столько народа заживо сгорело, ужас…

Когда немцы отступали, согнали всех нас, и комендант объявил: поедете в Германию. Нас погрузили в товарный поезд, но отправили в Польшу. Привезли в город Гроново, где массово расстреливали евреев, заставили закапывать тела в огромной яме. Моя мама не отпускала меня от себя ни на минуту, и то страшное зрелище до сих пор стоит у меня перед глазами.

Недостаток пищи, постоянные простуды привели к эпидемии тифа в нашем лагере. Немцы стали предлагать нас в качестве рабочей силы частным лицам, и вот нашу семью разделили: сестра пошла прислугой, брат постарше — рабочим, помладше — пастухом. Жить стало чуть легче, не было такого надзора, и кормить стали лучше. А однажды утром мы проснулись, а на улице два советских танка — оказалось, что наши освободили Польшу. Мы вернулись к себе на Смоленщину. Но там — дома все сожжены, кругом один бурьян. Нашли старую баньку и поселились в ней. Кое-как перезимовали, а весной стало веселее, поросль пошла, щавель. Да и настроения победные витали в воздухе. Помню 9 мая конные объезжали деревни и сообщали, что войне конец! На улице все близлежащие деревни организовали большой праздничный обед, кто что мог, то и приносил. А я болел тогда малярией и на тот памятный обед не попал. Но общее ликование ощущал и дома.

В апреле 1945-го

15 апреля завершилась Венская операция. Войска 3-го и левого крыла 2-го Украинского фронтов совместно с болгарской армией разгромили основные силы немецкой группы армий «Юг» и полностью освободили Венгрию, южные районы Чехословакии и восточную часть Австрии с ее столицей Веной.

16 апреля началась Берлинская стратегическая наступательная операция 2-го Белорусского фронта (командующий Константин Рокоссовский), 1-го Белорусского фронта (Георгий Жуков) и 1-го Украинского фронта (Иван Конев), продолжавшаяся до 8 мая.

Весь апрель армия продолжала наступление.

28 апреля 3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта очистила от противника тюрьму политических заключенных «Моабит» и вышла на берег реки Шпрее к мосту Мольтке. До Рейхстага оставалось пройти несколько сотен метров.

30 апреля 61-я армия 1-го Белорусского фронта форсировала реку Хафель и к исходу дня вышла на рубеж Линдов — Валь. 1-я польская армия вела бои на фронте Валь — Занцке. 3-я ударная армия в течение дня штурмовала Рейхстаг.

30 апреля Гитлер покончил с собой, оставив завещание о составе нового правительства, канцлером которого назначался гросс-адмирал Дениц.