Мария Григорьевна Пляхина

За разговором мы просидели около полутора часов, если не больше. Стрелки на циферблате будто замедлили свой ход или вообще остановились. Мария Григорьевна делилась историей своей жизни, с головой погружая меня в то важное для нее время. Да, определенно, она помнит всё, будто это было вчера. А вот с чего все началось.

В далёком 41-ом

15-го числа 1941 года у меня прошел День Рождения, я тогда девятый класс заканчивала. После выпускных экзаменов мама решила сделать мне подарок и купила два билета, в Сочи, кажется. В то время мы жили в Москве. Сели в поезд, едем, вдруг, его резко останавливают. Все пассажиры возмущаются, не понимают, что случилось. А нам объявляют: «Всем мужчинам выйти! Война началась!». Женщинам же разрешили остаться, поэтому мы поехали дальше. Пока отдыхали на курорте да возвращались домой, молились, только лишь бы дом целым остался. Бомбежка в то время сильнейшая была. Кров, к счастью, оказался цел и невредим.

По возвращению мы не знали что делать, как выживать. Спрашиваем у соседей: «Куда бежать, когда обстреливать начинают?». А они нам: «В метро спасаться надо!». И вот началась бомбёжка. Схватили мы паспорта, самое ценное, и побежали. Спустились по лестнице и по рельсам все дальше и дальше пробираться начали. Кто-то и матрасы даже захватил, неизвестно же, сколько времени там провести можно. И вот, через какое-то время нам сообщают: «Граждане, воздушная тревога миновала, отбой!» Бежим домой, снова молимся, чтобы дом на месте стоял. Такой вот маршрут не раз нами проделывался, очень страшно было.

Начались сильные бомбёжки. Людей стали эвакуировать, и нам предложили незамедлительно уехать. Куда ехать? Как спасаться? Приехали мы в город Кызылорда, там у нас родственники уже находились. Жить то особо негде было, ночевали на полу. Как-то раз мама пришла домой и говорит: «Слушай, объявление висит, что в госпиталь народ набирают, пошли скорей». Я тогда, помню, воодушевилась, да как закричу: «Так что же мы тут все сидим-посиживаем?! Немцы прут, а мы без дела!». Пришли мы по адресу, а нас уже начальник госпиталя встречает, да спрашивает, что делать умеем. Мама у меня машинисткой в литературном журнале работала, начальник, как услышал это, сразу воскликнул: «Какое счастье!». С тех пор она стала секретарем, все важное фиксировала. А меня, несмотря на то, что я ничего почти не умела, санитаркой назначили, полы мыла.

Госпиталь на колёсах

Однажды нам сообщили, что немцев отогнали. Мы набрали лекарств, всяких вещей необходимых, и сели на теплушку. Госпиталь наш назывался «Госпиталь для легкораненых 53 армии северо-западного фронта». Так начались наши путешествия для спасения солдат. У нас не было постоянного здания, останавливались там, где было свободно. Это и церковь была, и школа, и обычные дома. Бывало, что в лесу останавливались, там первую помощь оказывали.

Первым городом, где мы остановились, стал Ростов-на-Дону, он был весь разгромлен. Помню, меня так поразило, что дома многие пополам разрезаны, всё абсолютно видно внутри. Потом у нас была остановка Тихорецкая. Приехали мы туда, а нам сообщают, что немцы снова налетели на Ростов, и их вновь отогнали. Мы возвращаемся обратно, теперь правда уже не в теплушке, а в обычном вагоне, и меня снова поражает один факт. Выходим на улицу, смотрим, что же это такое, река вся серебряная?! Присмотрелись, а это рыба глушенная плывет. Эта картина на всю жизнь запомнилась.

Как-то приехали в Баку. Вышли на остановке с мамой, а там люди торгуют на станции. Ну, мы заинтересовались, рот-то разинули. Потом смотрим, а поезд-то наш пошёл! Кое-как вскочили на платформу, перепугались тогда, что без нас уедут.

Наперегонки с судьбой

Останавливались в Красноводске, Самарканде, Фергане, Джелалабаде. Ехали туда, откуда войска отгонят. Если нападают немцы, мы возвращаемся туда, где до этого были, или же едем в другом направлении. И вот мы приехали на станцию Ош, это конец Советского Союза. Нас предупредили, что будет долгая остановка, и послали меня с одной девочкой за водой. Набрали мы воды, идем, а там рынок двухэтажный такой, на верхнем этаже сидят нерусские, арбузы едят. Остановились мы передохнуть и вдруг слышу: «Машка!». Думаю: «Господи! С какой это крыши кричат?». Вдруг подбегает мальчишка из моего класса, как оказалось, их с мамой сюда эвакуировали. В гости позвал, сказал, что мама рада повидаться будет. Я сначала отказывалась идти, а потом вдруг согласилась, остановка-то большая, время ещё есть. Завезли мы флягу с водой и пошли к ним. Сижу, а сердце не на месте, надо что-то делать. Побежала я к платформе, одноклассник меня провожать вызвался. Подходим, а поезда нет! Мы дежурного кричим, спрашиваем: «А где поезд то?!», а он нам: «А вон, хвостик видно ещё немного вдали». Как я тогда бежала! Я хоть и не спортсменка, но тогда, наверное, рекорды какие-нибудь побила. Заскочить мне помогли, за руки затащили. Как пробралась к своему вагону, все охнули, а мама чуть с ума не сошла. А я ещё не в форме была, раз не военнообязанная, меня вообще могли вышвырнуть, сказать, что я здесь забыла.

Дорога домой

Доехали мы до города Осташков, там озеро Селигер. Немцы его не бомбили, говорили, что это будет их место для отдыха. Там же природа чудесная. Заселили нас в небольшие домики, их уже немцы загадили до этого. В одном из них, каменном, сделали госпиталь. И работа продолжилась. Однажды ко мне пришёл начальник и сказал, чтобы я немедленно ехала учиться в Москву. У меня ведь только 9 классов на то время было закончено, невоеннообязанная была, поэтому надо было обязательно уезжать. Отправили со мной врачицу с сыном. Я взяла все самое необходимое: рюкзак, да буханку хлеба с сахорочком, которые мама в дорогу отдала.

Попутчица же моя набрала себе кучу продуктов, что целую армию, наверно, прокормить можно. До станции Осташков мы добрались на санях. Как приехали, врач вышла какие-то документы оформлять. Там ей сообщили, что она должна медицинскими делами в вагоне заниматься. Та как услышала, сразу завопила, что работать ни за что не будет, а будет отдыхать. Зато на это занятие вызвалась я, мне-то ведь не сложно было. Вернулись мы к саням, а вещей и след простыл, только мой рюкзак с хлебушком на месте лежать остался. Так и сели в поезд, который уже был полон ранеными солдатами.

Знакомство длиною в жизнь

В поезде, когда возвращалась на учёбу в Москву, познакомилась я с молодым раненым солдатом, Георгием. Я в то время стихи писала, поэтому читала ему свои произведения. В первый раз он как услышал, да говорит: «А у меня брат — поэт! В Белозерском районе Курганской области живет, Алексей Пляхин. Давай я адрес наш запишу?». Взял тетрадку с моими творениями, оставил пожелания и пометку о себе. Прошло много времени, и как-то получаю я письмо. Сначала не поняла, от кого это, перечитывала строки, всё вспомнить не могла. А потом как тетрадку свою старую нашла, сразу всё и поняла. Я тут же ответила, завязалась переписка. С фронта он отправил мне ровно 100 писем. А однажды взял и приехал ко мне. Поженились мы не сразу. По приезду он сообщим мне, что дома у него остались трое детей. С их матерью у него сложились плохие отношения, так как она не следила за ними, вела плохой образ жизни. Предложил мне, чтобы мы их через суд себе забрали. Я тогда, помню, строго ответила: «Для этого надо обязательно расписаться!». И вот он уже поехал за детьми в Курган, а потом, в один прекрасный день я получаю телеграмму: «Мамочка, мы едем!». Судьба распорядилась так, что позже мы вернулись жить в родной город мужа. Всего у нас пятеро детей, а сейчас и 8 правнуков.

Москва слезам не верит

По приезду в Москву оказалось, что мне негде жить. Мой старый дом заняли какие-то люди, естественно, пускать меня они категорически отказались. Пришлось мне ютиться у своего отчима, пока жильё себе не найду. Однажды его соседка, хорошо общавшаяся с прокурором, вызвалась помочь мне. Пообещала жилищный вопрос быстро уладить, но не получилось. Оказалось, что в мой дом поселили брата Стаханова. Я не опустила руки, подала в суд, наняла адвоката, но и там мне отказали.

Тогда же я закончила курсы медсестёр и устроилась работать в госпиталь челюстно-лицевой хирургии. Раненые очень хорошо ко мне относились, еду носили. Один даже однажды сказал мне, что поможет с моей бедой. Написали они с товарищами письмо в Министерство, забрали меня с работы и поехали прямиком на Красную площадь. В здание их дежурный не пускает, шум поднялся. Вдруг, какой-то дяденька идет, спрашивает: «Что такое? Что случилось?». Ну, ребята и рассказали все, да возмущаться начали, что так и сами могут без крова остаться, пока воюют. После этого я оказалась у себя дома.

День Победы

У нас была общая квартира, где жили пять семей. Вдруг залетают соседи и начинают кричать: «Война то кончилась!». Мы все вылетели в коридор, да не знаем, что нам делать, куда деваться. Оделись скорее и побежали. На улице оказались, а там как сумасшедшие все на Красную площадь потоками ринулись. Бабки по краям с бутылками стоят, мужикам наливают. По Садовому кольцу тогда же вели пленных. Вдоль дороги матери и жены солдат стояли, готовы были кинуться на них, разорвать. Милиция их еле удерживала. Вот такие воспоминания от 9 мая у меня. Конечно, все радовались, обнимали друг друга, счастливы были. Этот день остался в моей памяти навечно.

Закончив свою военную историю, Мария Григорьевна рассказала мне про свою жизнь в настоящее время. В свои 90 лет она работает в городском Совете ветеранов и помогает женам погибших на фронте солдат. Ещё участница войны — постоянный гость в школах города Кургана. На классных часах она, как и сейчас, делится своими воспоминаниями с молодым поколением. И вот наша встреча подошла к концу. Мария Григорьевна быстро оделась, улыбка не сходила с её лица. «Ну всё, хорошо поговорили, а сейчас надо на юбилей скорей бежать, опаздываю уже!» — подытожила героиня и буквально выпорхнула на улицу.

Юлия Пастухова