Юный военнопленный в списке живых

В августе 1943 года началась осво­бодительная операция на Брянщине. Советские войска очищали оккупиро­ванные территории от немцев. Поки­дая наши земли, фашисты укрывались от противника живым щитом, сформи­рованным из угнанных в плен мест­ных жителей. Большинство – женщи­ны и дети. Был среди них и попавший в окружение 10-летний партизан Коля Кирюхин. До пленения он находился в партизанском отряде, где подносил боеприпасы пулеметчику – старшему бра­ту Василию. Последний сумел каким-то образом бежать из плена, но погиб че­рез год, подорвавшись на мине. А Коля, его сестра-грудничок Таня и мать Улья­на Васильевна попали в концлагерь Куртенгоф, или Саласпилс.

Братья-партизаны

Общаясь с Николаем Васильевичем Кирюхиным, невольно задаешься вопро­сом, откуда у человека, прошедшего ужас немецких концлагерей, берутся силы. Ведь всем известно, что в Саласпилсе ставили опыты над детьми, брали кровь для раненых фашистов. Как вообще можно выжить после такого?!

– Не знаю, почему Господь включил в немногочисленные списки живых меня и моих родных. Но свой шанс я ис­пользовал максимально, прожив честную жизнь.

Действительно, майор милиции в от­ставке Николай Кирюхин отслужил в органах внутренних дел более тридцати лет. И за это время ни одного дисци­плинарного взыскания. А затем работал еще около 20 лет в гражданских орга­низациях. Так и там были только поло­жительные отзывы об этом человеке. И сегодня он нам рассказал, как оказался в списках живых.

Война в дом Кирюхиных пришла с повесткой отцу 23 июня 1941 года. Тогда еще люди и представить себе не могли, что случится с ними дальше. Думали, что их обойдет это бремя. Но не ушла от оккупации и деревня Копылино Трубчевского района, где жили тогда Кирюхины.

Многодетная семья осталась без отца, который воевал на фронте. Шестеро де­тей помогали матери по хозяйству.

С приходом немцев в район старший сын Василий ушел в партизаны. С ним увязался и младший Коля. Ему тогда было всего 8 лет. Но он под вражескими обстрелами быстро заряжал диски для пулемета и подносил их брату. И тот строчил без перебоя.

В сентябре 1943 года партизанский отряд, где сражались братья Кирюхины, попал в окружение. Часть мстителей погибла, другая попала в плен. Здесь дороги Василия и Николая разошлись. Старшего немцы угнали в неизвестном направлении. После войны семья по­лучит письмо от сослуживца, который напишет, что Вася погиб у него на ру­ках, подорвавшись на мине. Колю же, его сестренку Таню и мать фашисты в вагонах-телятниках отправили в латвий­ские концлагеря. Трое других сыновей Кирюхиных – Саша, Ваня и Миша – сумели чудом спастись от плена. Их спрятали соседи в стогах сена.

Бескровные

Прибыли Кирюхины в концлагерь Саласпилс. В холод детей раздетыми и босыми полкилометра гнали в барак, который именовался «баней». Там их за­ставляли мыться хо­лодной водой. Затем перегоняли в другой неотапливаемый ба­рак, где несколько суток держали без еды и воды. Немцы спустя несколько дней выстраивали матерей с выжившими за это время детьми посре­ди лагеря, насильно забирали мальцов. Больше своих детей, как правило, никто не видел. Тогда Кирюхи­ным повезло. Ульяна Васильевна избежала такой участи. По счастливой случайности дети остались с ней.

Саласпилсский лагерь был переполнен. Кирюхиных и других узников переправ­ляют в Шталаг-347 (по другим данным – Шталаг-340), который располагался на севере города Резекне. Как ни странно, об этом лагере очень мало информации. По каким-то причинам о нем замалчива­ли как в советское время, так и позже. Хотя по территории он был в два раза больше Саласпилса. Согласно сохранив­шимся свидетельствам там были убиты более 40 тысяч человек, содержались более 250 тысяч. И существует мнение, что из узников Шталага-347 выжили единицы.

– Умершим не было счета. Трупы ежедневно вывозили несколько автомо­билей, – вспоминает Николай Кирюхин. – Их закидывали на кузов, как мешки. А потом мы видели огромные костры, где сжигали людей. Иных закапывали в ямы. Было жутко, ведь среди них мно­гие – дети.

Жили заключенные в двенадцатиэтажных бараках. Чтобы было понятно, они были похожи на ангар со стелла­жами, каждый из которых высотой мак­симум полметра и поделен на «ячейки». Там даже сидеть было невозможно. При­встать, опершись на локоть, – максимум. Узники забирались в свои «комнаты», как мыши в норы. Если успеешь. А то и на земляном полу приходилось спать, в грязи. Сидя.

Кормили заключенных раз в день ба­ландой. Иногда вечером давали чай из молотых желудей. Немцы измывались над пленными как могли. Мало того, что не кормили, принуждали к непосильному и бесполезному труду, пытали, ставили опыты, обе­скровливали, так еще и регулярно избивали. За хорошую работу раз в неделю наказывали десятью ударами плетью по голой спине, за плохую – десятью ударами ежедневно. Оценка «очень плохо» означала смерть через повешение. И людей с «плохими оценками» с каждым днем становилось все больше.

Радость без сил

Но были среди немцев и сердоболь­ные. Они помогали выживать узникам. Заключенные знали тайное место, куда сострадающие иногда прятали бутерброды с маслом или сыром, сахар, хлеб.

– Бывало, идешь строем и видишь, что возле бараков в яме виднеется кулечек. Нырнешь незаметно, спрячешь под лох­мотья одежды. Семья сыта несколько дней. А если заметят, то так палками изо­бьют, что и себя потом не помнишь.

Узники были разделены на отряды. Перекличка проводилась по вечерам. Надзиратели называли фамилию и ко­личество: «Кирюхины. Три штуки». В таком численном составе семье удалось дотянуть до освобождения в 1944 году.

Сразу домой выживших пленных не отправили. Шли бои. Военные сказали, что немцы могут атаковать эшелоны. Поэтому бывшие узники были расквар­тированы у латышей. Кирюхины прожи­ли под Ригой около полугода, помогая местным по хозяйству. А Коля и другие подростки пошли в окопы боеприпасы подносить солдатам.

В тех же самых вагонах-теплушках, в которых они ехали в концлагеря, верну­лись Кирюхины на родину в феврале-марте 1945 года. Победу встречали дома. У кого-то из местных жителей сохра­нился радиоприемник. Из его динамика люди узнали о капитуляции нацистской Германии.

– Мы радовались из последних сил. Крики «Ура!» были похожи больше на хрипы. Радовались тихо, но искренне.

В 1946 году вернулся отец с фронта. Семья собралась практически в полном составе. Не хватало лишь Василия… Но вскоре родился названный родными «во­енный поскребыш» Сергей. И началась новая страница в жизни Кирюхиных.

«Позовите мне того гаишника»

12-летний Коля Кирюхин начал школу со второго класса. После ее окончания его сразу призвали в армию. Четыре года срочной службы в авиации в Кутаиси. А затем долгожданная демобилизация в 1956-м. Куда идти работать – для сержанта запаса вопрос был решенным. Он устраивается в Бежицкий РОВД участковым уполномоченным. А через три года его переводят в службу ГАИ. И более двадцати лет Николай Васильевич отдал Госавтоинспекции.

Еще в самом начале милицейской ка­рьеры молодого участкового Кирюхина отправили на задание. Со строившегося Брянского камвольного комбината не­известные воровали имущество. Нужно было пресечь преступную деятельность. Николай Васильевич с группой бежицких милиционеров устраивали круглосуточ­ные засады. Наконец через несколько дней удалось задержать подозреваемых. Их потом приговорили к нескольким годам лишения свободы.

В Госавтоинспекции Кирюхин работал днем и ночью. Личного времени практически не было. Родные ви­дели главу семейства в редкие выходные. Сейчас сетуют, что на улицах развелось мно­го машин. Во времена службы Николая Ва­сильевича их было не меньше. Автоколонны были повсеместно, со­вхозы и предприятия. Грузовая техника ис­числялась сотнями в каждой организации. И на всю эту армаду приходилось всего лишь несколько инспекторов дорожного движения.

– Постоянно проводились рейды, про­верки. Большинство нарушений в то вре­мя – вождение в нетрезвом виде. Если видишь, что грузовик слишком медленно едет, значит, шофер подшофе.

Водители останавливались по одному взмаху полосатого жезла сотрудника ГАИ. Понятия «погоня» тогда просто не было. Если автолюбитель знал, что нарушает, то говорил: «Василич, не суди строго». Он и не судил слишком строго. Но по несколько километров пешком водители проходили. Время было протрезветь и подумать о содеянном. Автомобиль Ки­рюхин отгонял к месту стоянки либо сам, либо кто-то из коллег нарушителя.

Сопровождение в поездке руководства УВД области доверялось самым опыт­ным и ответственным сотрудникам. За­местителя начальника УВД полковника милиции Щелкунова повсеместно со­провождал Николай Васильевич. И если руководителю нужно было куда-то ехать, он говорил дежурному: «Позовите мне того гаишника». И все понимали, что речь идет об инспекторе Кирюхине.

Николай Васильевич представлял УВД Брянской области на ведомственных со­ревнованиях по стрельбе. За время служ­бы он выполнил норматив кандидата в мастера спорта по стрельбе из пистолета ТТ. А в 1962 году занял второе место на всероссийских соревнованиях в Москве.

Накануне Дня сотрудника органов вну­тренних дел, 6 ноября, майору милиции в отставке Николаю Кирюхину исполняется 82 года. Несмотря на возраст, ветеран полон сил и энергии. Его часто при­глашают в учебные заведения на встречи с молодежью, где он рассказывает свою детскую историю. И несовершеннолетний узник сожалеет лишь о том, что с каждым годом интерес у слушателей снижается и все меньше становится тех, кто попал в списки живых после ужаса немецких кон­цлагерей. В 1984 году Николай Васильевич ездил в Саласпилс, встречался там с непо­коренными. Сегодня из тех, кого он знал, никого не осталось в живых. И ему хочется только одного – чтобы люди знали, чтили и помнили историю своей страны.