«Я ныряю в звук, я живу в звуке, я пытаюсь полностью находиться в нем»

Врезки:

1. «Люк Дебарг — это настоящее открытие конкурса, он феноменален» (Денис Мацуев)

2. «Величайший урок, который преподнесла нам музыка после долгих лет» (Жан-Марк Люсад)

3. «Он — гений!» (Борис Березовский)

4. «…О том, как нужно взаимодействовать с инструментом: он не вписывается ни в какие рамки. Но то, что он делает, стопроцентно убеждает» (Михаил Хохлов)

5. «Нет сомнения, Люка Дебарг — с яркой творческой индивидуальностью, с пылким, взрывчатым темпераментом, нестандартным мышлением, что отражается в трактовках играемых им произведений. Он — блестящий виртуоз. Пальцы, видно, от природы очень живые, цепкие, с невероятной легкостью летают по клавиатуре. Но главное, что чувствуется в его натуре исполнителя и очень привлекает к нему — это преданная любовь к музыке…» (Журнал «Музыкальная жизнь»)

Читать под музыку Lucas Debargue — Scarlatti, Chopin, Liszt, Ravel (2016 год, альбом)

Автор: Анастасия Сазикова

Перевод: Анна Петухова

Фотографы: Иван Деркач, Евгений Швецов

Лид: Как часто вы останавливаетесь, чтобы прислушаться к звукам весны? Легкий ветерок нежно касается маленьких листочков, которые вскоре превратятся в могучую листву, зеленый шум в ушах и сочные, наливные яблоки в руках, непременно зеленые. Прекрасно, не правда ли? Именно такую метафоричную параллель можно провести с IV Международным молодежным фестивалем искусств «Зеленый шум», сделавшим этот апрель ярким событием в жизни сургутян.

Текст: Четыре года назад Екатерина Мечетина (член Совета по культуре и искусству при президенте РФ) организовала первый форум, в рамках которого молодые музыканты из разных городов России и Европы в концертных выступлениях смогли заявить о своих талантах, обменяться опытом, объединиться в новые творческие проекты. Они знают цену труду и упорству. Им есть, чем поразить и вдохновить зрителя. Они разные: представляют разные регионы и страны, воспитаны в разных исполнительских традициях. Но их единит талант, любовь к искусству, неуемная работоспособность и молодость.

В этом году наряду с участниками программы Московской филармонии «Звезды XXI века» и лауреатами Международного телевизионного конкурса юных музыкальных талантов «Щелкунчик» выступил уникальный французский пианист Люка Дебарг, музыкальный гений современности. С ним и о нем пойдет речь.

Долговязый юноша, в очках, с чуть вьющимися волосами и большими глазами … в каждом его взгляде прослеживается отрешенность от всего мира и погруженность в музыку. Он тонко чувствующий пианист, незаурядно мыслящий и поражающий свободой своих интерпретаций с первых нот, всерьез и сразу. И вот он садится за рояль…

…Профессиональным музыкантом Люка решил стать в беспрецедентно позднем для музыкантов, 20-летнем возрасте. В это время в его жизни появляется женщина, ставшая для него учителем, наставником и другом. Их совместным трудом в кратчайший срок прокладывается путь от начинающего музыканта до настоящей мировой звезды, сотворившей чудо на XV Международном конкурсе им. П. И. Чайковского. Став на нем сенсацией, музыкальная Москва долго не утихала в разговорах о талантливом французе, и, бесспорно, он стал любимцем русской публики.

— Люка, наверное, для Вас не секрет, что Россия особенно влюблена в вашу гениальную игру на рояле, бешеную харизму и талант. Уникальность вашего творчества еще и в том, что играть Вы начали только в 11 лет, в 15 оставили музыку и занялись литературой и искусством, а в 21 год вновь вернулись к любимому занятию. Важен ли возраст для начала музыкального пути?

— Все зависит от того, какой учитель рядом с тобой. А еще, человеку намного легче играть, когда желание исходит от него самого, здесь возраст не важен. В наше время, мы уже привыкли к тому, что пианисты начинают играть на рояле не потому, что они этого хотят, а потому что их заставляют это делать. Я считаю, что начинать заниматься музыкой, когда ребенку 4-5 лет — не правильно. Если прочитать биографии великих пианистов, таких как Святослав Рихтер, Владимир Горовиц, Владимир Софроницкий — они не начинали учиться игре когда им было 3-4 года, в это время они познавали мир, у них было время читать книги, у них было время познать различные вещи, которые предоставляет жизнь. И только после этого им представилась возможность выбора своего занятия.

…Перед тем как прикоснутся к клавишам своими тонкими, длинным, до безумия утонченными пальцами он пару минут сидит, как будто в ходит какое-то особенное состояние. Для нас, конечно же, не понятное. В зале наступает благоговейная тишина. — «Это очень важно, это то же самое, как художнику нужен чистый холст или скульптору чистый материал. Тишина ─ это сырье музыки», — говорит Люка.

— Что повлияло на возникновение такого трепетного отношения к музыке?

— Мне выпал шанс познакомится с моим учителем Реной Шерешевской, русской преподавательницей фортепиано в парижском музыкальном училище. Она художник, влюбленная в музыку, отдающаяся ей всей душой. Она была первой, кто смогла заставить меня чувствовать, что требует репертуар фортепиано и дала мне силы для постоянной практики.

… В зале наступает благоговейная тишина. Трепет и чуткость каждого звука доносятся до самых глубин души, порою мистические, порою нежные и страстные. Люка играет на рояле «Steinway» сложные академичские произведения: сонаты Доменико Скарлатти, фортепианный цикл Мориса Равеля «Ночной Гаспар», сонату Николая Метнера. В конце каждого исполнения — движение спиной, как будто он тот самый зеленый листочек, поднятый в вихре весеннего ветерка.

—Вы стремились стать профессионалом в музыкальном искусстве?

— Все зависит от того, что ты думаешь, когда приступаешь к делу. Здесь возникает вопрос цели. Когда я был маленьким, моей целью не было стать профессионалом, поскольку на тот момент в моей жизни не было учителя. Профессионалом ты не сможешь стать, когда ты один. Но у меня всегда была нужда жить с музыкой и в музыке, это было для меня важнее всего остального. Важнее, чем раздумья об устройстве на работу, важнее, чем видеться с друзьями и ходить на вечеринки. Я не тренировался игре на рояле для соревнований, конкурсов. Мне было важнее быть с музыкой, это было больше чем хобби. Я все время слушал ее, играл гаммы, это уже в каком-то смысле являлось моей работой. Это не возможно — проснуться однажды утром и сказать: «Все, я стану профессиональным музыкантом». От нас требуется настрой на длительное время.

… Удивительно, но на протяжении двух часов музыки — перед ним не лежит никаких нот. Абсолютно. «Я учу со слуха… без инструмента, внутри себя. Я стремлюсь создать что-то вроде порыва или прорыва, такое состояние, которое позволит сыграть произведение с начала до конца. Такой душевный континуитет. Как если бы музыка стала чем-то вроде генетической программы, чтобы она стала естественной, почти как физиология, чтобы стала продолжением тела. Я ищу это с тех пор, как в первый раз прикоснулся к фортепиано. Для меня это совершенно естественно. Может быть, это то, что во мне есть особенного».

— Можете ли Вы объяснить феномен своего абсолютного слуха?

— Это как будто другой язык, который я должен понимать, это как будто я должен отдать свою полную концентрацию внимания, чтобы услышать, что говорит мне другой человек. Так и с музыкой.

…Да, он действительно может повторить любую композицию без единой ошибки. Гений? — «Музыка у меня в голове», — когда-то произнес пианист.

— Просматривая видеозаписи концертов, я заметила, что во время игры Вы как будто одержимы музыкой. Вы, действительно забываете обо всем в это время, уходите в транс или это какое-то иное состояние?

— Во время игры я не о чем особом не думаю, кроме как о самом звуке. Я не могу одновременно думать и играть. Уверен, что невозможно создавать музыку и параллельно размышлять о своих действиях. Вообще о том, как играть, всегда сложно рассказывать, но легко показывать.

… Его игра напомнила прогулку под первым весеннем дождем. Чистый воздух, казалось, проникает глубоко и надолго. Капли мягко и вкрадчиво стучат по лужам. И опять-таки — молоденькая листва, и ее, не с чем несравнимое шуршание. «Когда я начинаю играть, я забываю о том, что у меня есть сердце или внутренние проблемы, что есть какие-то границы между внешним и внутренним мирами. Эти границы раздвигаются, я ныряю в звук, я живу в звуке, я пытаюсь полностью находиться в этом. Я забываю о том, что у меня есть тело, что у меня есть сердце. Я даже могу быть взбешенным чем-то, но в музыке, в звуке я могу быть влюбленным».

— Вы чувственно и душевно исполняете русскую классику. А чувствуете ли Вы связь с Россией, знаете что-нибудь о славянской культуре, традициях, литературе?

— В современном мире мы можем изучать любую культуру. Но есть что-то, что приходит ко мне само и становится моим — это русская культура. Наверное, потому, что она очень глубокая. Я очень люблю русскую музыку и литературу. Конечно, я читал Федора Достоевского, Льва Толстого, Александра Пушкина. Также знаю некоторых художников, и, конечно, композиторов. С того момента, как я 4 года назад открыл для себя Сергея Рахманинова, Сергея Прокофьева, Александра Скрябина, Россия стала для меня тем местом, где навсегда осталась моя душа.

— Несомненно, впереди Вас ждет огромное количество концертов, предложений, а в каком направлении или стиле хотели бы двигаться дальше, пишите ли что-то свое?

— Да, конечно я пишу свою музыку. Я представил свою Детскую сонату этой зимой в Москве. Сейчас работаю с трио (фортепиано, скрипка и виолончель), которая прозвучит в Москве в октябре. Мне просто нравится музыка, я не думаю о стиле. Это как смотреть на картины, стиль которых известен по истории. Творческий человек не думает, в каком стиле он будет работать, он просто делает.

…«Steinway» убаюкивает своими нежными, таинственными трелями, но резкий взмах руки гениального Люка Дебарга становится завершающей чертой в этом «зеленошумном» погружении. Браво!