Бонева Невена. Древнерусские орнаменты и изображения святых на Самарском знамени – символе славянского единства и возрождения
/ Главная / Фонд / Проекты / Международная акция "Год культуры Русского мира" / Сочинения /Бонева Невена. Древнерусские орнаменты и изображения святых на Самарском знамени – символе славянского единства и возрождения
Сейчас, когда утверждаем, что поток статей о Самарском знамени значительно больше, чем о каком-либо другом событии Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. /100 лет, 1978:269-314/, едва ли имеется ввиду, что все начинается с эйфорического начала его торжественного вручения и прочувственных слов Петра Владимировича Алабина. Скорее всего, его речь содержит политическое послание Самарского славянофильского общества, а монументальность изображений направляет мысль к чудодейственной силе украшения.
Мы не можем сказать, что Самарское знамя создано вследствие какого-то гениального прозрения или странного каприза небольшого круга либерально настроенных людей. В нетерпеливой настойчивости непременно выдвинуть сильнейшие моменты из исторической судьбы Самарского знамени /Митев, Й., 1962: 79 с./, кажется, мы готовы пропустить отправные точки идей, внесенных в его форму и дух.
Порывы самарской интеллигенции являются частью русской и европейской гуманитарной кампании в защиту болгарского народа. Тогда как в западноевропейском мире болгарская тема до известной степени эмоциональна и полемическа, в русских славянофильских средах она выражается в политическом направлении. Определяющее то, что события в Болгарии в 1876 году не являются разделительной чертой между революциями и духовным возрождением славянского мира. Это значит, что в рамках культурно-исторического развития Старого континента появляется и славянское возрождение, которое является первой предпосылкой о рождении знамени-символа.
Большое богатство идейно-политических течений в России дает толчок второй волне в этом развитии. Утопический социализм и народничество, которые находятся на гребне политического мышления, вместе с настроениями панславизма и славянофильства, очерчивают третью мощную политическую струю, которая обуславливает поведение русского общества по отношению к большим балканским революционным восстаниям в 1875-1876 гг.
В сакральных действиях ІІІ Радомирской дружины /бывшей ополченской знаменной дружины/ в последующие послевоенные годы можно увидеть проявления политического диалога между нашими двумя народами. Не в такой же мере и без страстей 1877 года, но точно 11 /24/ мая 1879 года - день прославления Славянских просветителей, ІІІ дружина обращается к Самарской городской думе с просьбой принять образ Йоана Рильского – первого болгарского святого. В ответе мэр Самары посылает серебряный браслет чтобы закрепить сломанную часть рукоятки знамени. На браслете написан текст, который дополняет монументальное художественное воздействие Самарского знамени, но вместе с этим несет новое политическое послание: «Священное знамя это принесенное городомъ Самарой болгарскому народу при начало войны за это освобождение, вело 3-ю дружину Болгарского ополчения въ славный бой съ првосходным въ силахъ турками, подъ Ески Загрой 20-ом июле 1877 года при чемъ перебито древко знамени на месте настоящей скобы – легли подъ ним знаменемъ в руках геройский командиръ 3-й дружины русский подполковникъ Калитинъ».
Чтобы поддерживать всегда свежей историческую память самарцев, в послесловии истории знамени, связанном и со стремлением превратить его в реликвию, вписывается специальное заседание Городской думы. На этом заседании решено иконы Йоана Рильского и Кирилла и Мефодия, подаренные в честь 1000-летия со дня смерти Мефодия /1885 г./, поставить на почетное место в кафедральный храм.
Это обстоятельство напоминает еще раз, что Самара расположена в древних землях Волжко-Камской Болгарии. Таким образом, мы доходим до четвертой значимой политической предпосылки /Кынев, Н., 1997: 110-118/, которая находит свое настоящее выражение на одном из бантов знамени, где написано: «Самара, Болгарскому народу в 1876 году». С этого момента все исторические послания получают силу от вдохновляющего художественного украшения знамени /Описание: Домусчиев, Н., 1977: 110-111/.
К сожалению, до нас не дошли эскизы П. В. Алабина, но с уверенностью можно сказать, что нарушена традиция старых войсковых знамен. С Самарского трехцветного знамени /алого, белого и синего/ на нас смотрят не героические образы военных святых, а исконные изображения Кирилла и Мефодия. Не трудно понять, что их присутствие напоминает о славянском единстве. Самые сильные христианские символы – крест и икона не подготавливают мысль о фанатической войне против полумесяца, а скорее намекают об исторической преемственности и ее политическом значении. Так что образ Иверской Святой Богоматери утверждает не только представление о чудотворной силе иконы, но и отождествляет ее с Россией, благодетельницей и покровительницей православного мира, какая в сущности и сама Богоматерь.
Святая мать придает новое толкование изображениям Кирилла и Мефодия. Вместе со всем остальным, они порождают размышления об общем корне славянских народов. Их икона очень расчитывает на связь с поэтическим образом, известным еще в средневековых «похвальных словах». Например, в Успенском сборнике /ХІІ-ХІІІ/ братьев Кирилла и Мефодия сравнивают с двумя солнцами /Похвальное слово, 1971: 205-207/. Благодаря этому золотой свет, символ слова, обливает фигуры святых и таким образом усиливает внушение, что они настоящая «печать правды, чутье веры, шлем спасения». Иконографская композиция, которая находится в созвучии с множеством изображений южнославянских икон, в основном в ХІХ столетии /Кирилло-Мефодиевска энциклопедия, 1985: 305, 308/, снова следует похвальным словам, где сказано, что Кирилл и Мефодий «незыблемые столбы христианской веры». Поэтому они изображены в полный рост у возвышающегося креста со всеми символами мудрости – священной книгой и свитком славянской азбуки.
Внушение икон усиливается гипнотическим воздействием фантастического вышитого переплетающегося орнамента, который заполняет внутреннее пространство четырехстороннего креста. На первый взгляд выделяется захватывающее представление о жемчужном украшении, вышитом золотыми нитками на блестящем шелке трехцветного знамени. Мягкий блеск золота напоминает не только о мистическом спокойствии православного церковного алтаря. Скорее всего, это самое сильное внушение о связи между божественным началом и светской властью, по воле которой проявится высокая нравственная жертва русской освободительной миссии.
Орнамент, который заполняет четыре стороны креста, не провоцирует воображение только неповторимым мастерским сочетанием 35 тысяч золотых «паеток», выделяющихся в шести различных формах и размерах.
Не нарушая симметрию, с большим чутьем, во всей композиции расположены «три растительные темы»: прорастающее семя – во внутренней центральной части, дерево жизни – в центральном поле и распустившиеся ветки, т.е. обновляющаяся жизнь – во внешней. По всему видно, что на работу известного мастера-декоратора и прикладника Николая Евстатиевича Симакова оказал сильное влияние древнеязыческий славянский орнамент. Он не только страстный собиратель, но и умелый исследователь. Древняя функция крестовидной композиции, в которой заключены как направления мира, так и заклинательные силы жизни и благодати /Рыбаков, Б., 1988: 576-577/, усиливают еще християнские символы защиты и успеха.
Корень общего происхождения обоих народов – болгарского и русского виден и в несравнимой красоте и жизнеутверждающей языческой символике. Включение иконографской темы о Святых Кирилле и Мефодии как сеятелей слова Христа укрепляет идею об общих ценностях и близких духовных и политических стремлениях. Их послание к будущим поколениям превращают Самарское знамя в вечный мост к будущему, по которому всегда будут переходить неисчерпаемые идеи о свободе и благоденствии, которые так нужны и тогдашнему и современному человеку.
Литература:
1. Домусчиев, Н. Самарското знаме. –Известия, ІІІ. С., 1977, с. 110-111 /Описание Самарского знамени/.
2. Кирилло-Мефодиевска энциклопедия, т. І. С., 1985, с. 305,308 /под редакцией П. Динекова/.
3. Кынев, Н. Идеи Петра Владимировича Алабина и Самарского славянофильского общества, воплощенные в форме и духе Самарского знамени. В: сб. Кирилло-Мефодиевские чтения. Самара, вып. 3, 1977, с. 110-118.
4. Митев, Й. Пътят на Самарското знаме, с., 1962, 79 с.
5. Похвальное слово на память святым Кириллу и Мефодию. – Успенский сборник ХІІ-ХІІІ в. М., 1971, с. 205-207.
6. Рыбаков, В. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 576-577.
7. 100 години Руско-турска освободителна война. 1877-1878. Библиографски указател на литературата на български език за периода 1879-1976. С., 1978, с. 269-314.
Работа публикуется в авторской редакции