Русский театр Хьюстона

Русский любительский театр в Хьюстоне существует уже семнадцать лет. Первый спектакль состоялся 22 февраля 1997 года. В зале итальяно-американского культурного центра были представлены три небольшие комедии — «Юбилей» Чехова, «Случай на фабрике № 6» Арканова и Горина и «Свадьба» Зощенко в постановке Дмитрия Скоробогача и Сергея Туканова. Зрители отметили выразительную и темпераментную игру Светланы Большаковой, Лины Хаскиной и Сергея Туканова. Инициатор театра — Соня Табаровская — действовала «за сценой». К сожалению, потом кто-то уехал, кого-то закрутили работа и семья, и театр вошёл в спящий режим.

В 2004 году театральная жизнь возобновилась с новой силой. Бывшие жители Новосибирского академгородка Наум и Надя Держи, а также Ефим Вайнер, памятуя, каким ярким событием был спектакль «Самоубийца» по комедии Эрдмана в Доме учёных 4 декабря 1984 года, предложили мне поставить эту пьесу в Хьюстоне. Идея сделать новое воплощение «Самоубийцы» оказалась плодотворной и постепенно объединила довольно большую группу энтузиастов —  девятнадцать (!) человек.

«Самоубийца» — пьеса из ряда вон выходящая. Написанная в 1928-1929 годах замечательным русским драматургом Николаем Робертовичем Эрдманом (широко известны фильмы «Весёлые ребята» и «Волга-Волга» по его сценариям), она дошла до зрителя десятки лет спустя. Замысел Русского театра Хьюстона был создать аналитический спектакль, где искромётная сатира Эрдмана давала бы новый взгляд и материал для размышления о трагической судьбе России в двадцатом веке. Это очень смешная и мудрая пьеса — смех сквозь слёзы, как и положено классической комедии.

Премьера состоялась 20 марта 2005 года, имела успех у зрителей и дала толчок для создания двух новых театров — детского и «дедского». Люда Вайнер, одна из исполнительниц в «Самоубийце», приходила на репетиции со своей дочкой Настей. И Настя буквально заболела театром. Люда для неё поставила сценку на дому, от которой юные участники и родители были в восторге. Так возник детский театр «Радость», который постепенно приобрёл всеамериканскую (на фестивале в Вашингтоне) и международную (гастроли в России) известность. Светлана Кислюк, руководитель пансионата для пожилых бывших россиян, посмотрев «Самоубийцу», поняла, что театр — это волшебное средство продлить полноценную жизнь ветеранов. Так возник «дедский» театр «Синяя птица», который поставил три спектакля, много поэтических композиций, представлений «на случай» и успешно работает по сей день.

Для второго спектакля была выбрана пьеса Юрия Полякова «Хомо эректус, или Обмен жёнами», живописующий быт и нравы современной России. Спектакль был по первому плану бурлеск, а по второму — аналитический. За комедийными репликами и интригой просвечивал гоголевский вопрос о путях России. Тем самым продолжалась линия, намеченная в постановке «Самоубийца». Там гоголевский вопрос «Русь, куда же несёшься ты?» обращён к России постреволюционной, а здесь — к России постсоветской.

Действие комедии — тусовка. Сначала как бы сексуальная — для обмена жёнами, но потом начинается психологический и гражданский стриптиз. Обнажение идёт в несколько приёмов, после каждого «имидж» героев радикально меняется: они становятся то чернее, то белее, меняя цвет иногда по несколько раз.
 
Интеллигенция после перестройки потерялась, ушла на задний план. Её почти никто не слушает, и ей почти ничего не платят. Впору снова растерянно вопрошать: «Кто виноват?» и «Что делать?». Вот честный журналист Гранкин и не нашёл ничего лучше, чем торговать компроматом, чтобы так собрать деньги на «честную газету». Ни он сам, ни другие в это не очень верят. Жена Лера презрительно бросает: «И это всё?». — «Да, это всё...» — растерянно отвечает Сергей. Нет путеводной нити, все бредут наугад.

Третьим спектаклем был водевиль Ильфа и Петрова «Сильное чувство». Тут важно было вскрыть, почему стоит играть историю, которая случилась 80 лет назад и на поверхностный взгляд мало интересна. Мол, решила молодая дамочка Ната поменять мужа, чтобы улучшить жилищные условия, а на свадьбе выяснилось, что улучшения-то не будет, и она отыграла назад.

Дело в том, что Ильф и Петров — классики. Во-первых, у них язык замечательный — реплики сочны и смешны, хоть сейчас на поговорки. Во-вторых, и это самое главное, структура водевиля многослойна, как луковица, и изложенный выше сюжет — только шелуха этой луковицы. Классический текст театр дополнил тринадцатью вставками: были поставлены танцы-шаржи (Ирада Набаталиева и Мария Приймак), к ним сочинены музыка (Евгений Брук и Василий Любченко) и куплеты. Один из них заканчивался так: «В России учат в школе, что горе от ума. И нам тюрьма, как воля, а воля, как тюрьма». Пожалуй, это был самый трудоёмкий спектакль, большие усилия и время были потрачены на хореографию.

Четвёртый спектакль был поставлен по «Женитьбе» к 200-летию со дня рождения Гоголя. Спектакль решался как комедия на первом плане и как драма — на втором. Драма — в сложности выбора: жениться или нет. Николай Васильевич Гоголь так и не женился, хотя, говорят, бывал влюблён. Но всё сложнее...

Из монолога Жевакина о своём мундире мы узнаем, когда происходит действие пьесы. «В восемьсот пятнадцатом вышел в отставку, только перелицевал: уж десять лет ношу...». Следовательно, Подколесин выпрыгнул в окно в 1825 году! Какие ассоциации у нас вызывает этот год? Конечно, выступление декабристов. Оно было связано со смертью Александра Первого, о ком Пушкин писал: «Правитель слабый и лукавый... над нами царствовал тогда». Александр обещал дать России конституцию и отменить крепостное право, да так и не собрался — тоже «выпрыгнул в окно», как Подколесин. Комизм пьесы — в несоответствии целей и средств, в череде ошибок и путаницы. Это всегда смешит публику, хотя, по сути, грустно.

Потом театр вернулся из гоголевской эпохи в современную, поставив пятый спектакль по пьесе Леонида Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца». «Сказ» был написан и впервые прочитан Леонидом Филатовым на публике в 1985 году, так что наш спектакль, поставленный в 2010 году, был юбилейным. Филатовский текст пользуется неизменной любовью читателей. Что касается постановок, то удачными их назвать трудно (кроме филатовского чтения). Неудачи связаны с попыткой «осовременить» сказ Филатова. Филатовский текст был сатирой на эпоху «позднего застоя» с его геронтократией (Царю в «Сказе» больше ста), охотой на «мыслящих инако» («кто хотит на Колыму, выходи по одному») и т. д.

Эта злоба дня ушла в историю. Может, в современной России реалии «застоя» оживают вновь, но для русскоязычного Хьюстона нужно было искать иные акценты. Филатовский текст их допускает. Удачный комический приём Филатова — контрапункт фольклорного и современного языка, а также быта и культурных реалий. На это мы и сделали упор, сдвинув центр тяжести спектакля с сатирических на юмористические моменты. Такой сдвиг гармонично сочетался с устремлениями нашего художника Елены Филипс, сделавшей «кукольные» врезки.

Мы снова обратились к классике, поставив шестым спектаклем «Горе от ума». Первая мысль была сделать «эмигрантский» вариант спектакля. Мол, Чацкий навсегда покинул Россию три года назад и возвращается в Москву за тем только, чтобы увезти оттуда Софью. В конце концов, его слова: «Пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок», ведь это же кредо эмигранта. Чацкий уже уходил «искать по свету», и лишь любовь вернула его туда, где прошли его детские и юношеские годы. «Помилуйте, не вам, чему же удивляться? Что нового покажет мне Москва?» — говорит он Софье. И действительно, «дома новы, но предрассудки стары». Те же Фамусовы, Молчалины, Скалозубы, Репетиловы...

Но такой интерпретации противоречит то, что Чацкий является «альтер эго» автора, Александра Сергеевича Грибоедова — патриота, государственника, дипломата, убитого при исполнении служебных обязанностей. Чацкий тоже государственник, он «служить бы рад», имел с министрами связь, мучительно ищет «национальную идею» и «воссылал желанья», «чтоб истребил Господь нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья». Он против «жалкой тошноты по стороне чужой». Пьеса Грибоедова не просто современна, она злободневна, как будто написана про нынешнюю Москву. К счастью, нашёлся у нас исполнитель, способный сыграть Чацкого, — Вячеслав Надворецкий. Без него спектакля бы не было.

Седьмой спектакль поставлен по философской сказке «Тень» Евгения Шварца. У Ганса Христиана Андерсена тень побеждает своего хозяина, Учёного, он погибает. Сказка как бы предвосхищает трагические события XX века, когда тень фашизма простёрлась над Германией и захватила родину Андерсена, Данию. Евгений Шварц написал драму «Тень» в 1940 году, когда фашизм победоносно шествовал по Европе и, говоря словами Анны Ахматовой, «безвинная корчилась Русь под кровавыми сапогами и под шинами чёрных марусь» большевизма. И тем не менее (а может быть, именно поэтому) у Шварца конец противоположный: Учёный побеждает, Тень исчезает.

Люди состоят из света и тени. Они чтут Десять заповедей, но не всегда следуют им. Они считают, что покаяться никогда не поздно, а вот согрешить можно опоздать. Тень, действительно, иногда побеждает в человеке. Но жизнь невозможна без творчества и любви. Люди начинают задыхаться от бездуховности, от чистогана, от насилия. И тогда они ищут нового пророка и новую истину. И поэтому словами Учёного: «Аннунциата, в путь!» — заканчивается пьеса Шварца и наш спектакль.

Восьмой спектакль по комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» поставлен в этом году. 28 сентября мы сыграли его второй раз. Пьеса уже 155 лет не исчезает с театральных афиш, что говорит само за себя. Особую социальную значимость она приобретает после каждого перелома истории, когда россияне озадаченно говорят: «Мы куда-то идём, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем всё это кончится?».

Это плутовская пьеса. Её главный герой Егор Глумов плутует, притворяясь то глупцом, то влюблённым, то благонамеренным, то либералом — в зависимости от того, кого он хочет привлечь на свою сторону, чтобы «выйти в люди». У Островского почти все главные действующие лица — «мудрецы», каждый преследует и вроде получает свою выгоду. Островский-драматург для актёров — праздник. Каждая роль, даже небольшая, хорошо выписана, есть что играть. Основная нагрузка, конечно, на тех, кто играет Глумова (Вячеслав Надворецкий) и Мамаеву (Светлана Большакова). К счастью, этим актёрам любые роли по плечу.

Мы играем в театр главным образом для себя. Это творческое развлечение, которое делает нашу жизнь ярче, интереснее, позволяет обогатить себя прикосновением к шедеврам русской драматургии. Наш театр — это ещё и круг друзей, с которыми приятно встречаться и вместе создавать театральные постановки. Когда чувствуем, что спектакль созрел, мы показываем его родным и друзьям. Круг друзей не мал. 300-400 человек неизменно приходят на наши спектакли и разделяют радость от соприкосновения с золотым фондом русского драматического искусства. Мы рады, что сейчас в Хьюстоне многоцветье театров. Помимо упоминавшихся детского и «дедского», успешно действует театр «Антреприза» под руководством Анны Щелоковой, недавно появился кукольный театр «Хохлома».

У Русского театра Хьюстона есть не только свои зрители, но и постоянные спонсоры. Прежде всего, это русский магазин Russian General Store, который бесплатно предоставляет для репетиций своё помещение «За углом». Хозяйка магазина Анна Левитина как-то сказала: «Пока жива, буду поддерживать ваш театр». Живите долго, Аня! Светлана Кислюк всегда помогает мебелью и другими аксессуарами для спектаклей. Объединённая российско-американская ассоциация URAA поддерживает финансами и личным участием своего президента Елены Суворовой-Филипс. Стилист Элла Гуревич бесплатно делает причёски нашим актрисам. Да и все наши зрители — помощники и спонсоры нашего тетра. Низкий им поклон!

Владимир Штерн,
режиссёр Русского театра Хьюстона