Недавно имя фигуристки, чемпионки Европы в паре с Александром Смирновым Юко Кавагути, появилось на рекламных щитах Санкт-Петербурга. Щиты показывают знаменитых петербуржцев-иностранцев, внёсших вклад в историю России, начиная с Растрелли и Монферрана и заканчивая иностранцами-современниками. В конце каждого из них подпись: «Спасибо, что приехали к нам».

– Юко, интересно, что вы испытываете, когда видите себя в одном ряду с великими архитекторами и государственными деятелями?

– Ещё не поняла до конца, но есть у русских такое хорошее качество – стеснение. Вот его, наверное. Не по себе как-то. Давит. Но знаете, как в таких случаях говорит наш тренер Тамара Николаевна Москвина? «Будем работать».

– Правда, что в вашу честь петербургские аграрии вывели сорт риса?

– Этот сорт японского риса вывел цветовод-любитель Сергей Родичев. Он мне сказал, что так предложил назвать рис, чтобы название было связано и с Японией, и с Петербургом.

– Вы почти без акцента говорите по-русски. Долго учили язык?

– Да. Даже когда поступила на факультет международных отношений Санкт-Петербургского университета, всё ещё с трудом разговаривала по-русски. Особенно мне не давался звук «л». Его нет в японском. Но ещё недавно и в Петербурге не было японской кухни. А сейчас я почти без проблем покупаю продукты для суши. Надеюсь, почти так же научилась говорить по-русски. Всё же русским языком, как и фигурным катанием, я занимаюсь каждый день. Недавно выучила российский гимн.

– Ого! Так повлияло на вас принятие российского гражданства в прошлом году?

– Наверное, нет. Всё же я его приняла из рациональных соображений, чтобы выступить на Олимпиаде-2010, а потом, надеюсь, в Сочи. Ведь по правилам ISU (Международный союз конькобежцев. – Ред.), иначе нельзя, а по законам Японии мне пришлось отказаться от своего гражданства. А гимн – это не рациональное, а скорее, что-то эмоциональное. Мне просто интересно изучать русских. Вот сначала мне хотелось, как всем, наверное, изучать Россию через кухню. Игорь Борисович Москвин (муж тренера Тамары Москвиной. – Ред.) сначала угостил, а потом я его попросила, чтобы он научил меня готовить борщ. Это кулинарное чудо! Но я до сих пор не понимаю, зачем этот шедевр заправлять кислой сметаной? Она же убивает вкус. Наверное, я так считаю, потому что многого не понимаю в русской культуре. Может, гимн что-то изменит в этом моём отношении?

– Не знаю. Он у нас менялся несколько раз и многие к исполнению новой версии относятся как к харакири. Это как принятие вами российского гражданства: ведь по законам Японии вы теперь потеряли шанс вернуть японское гражданство даже через своих родителей?

– Да. Но я могу выйти замуж и через 10 лет восстановить гражданство. Хотя, а вдруг я захочу жить в России? Не знаю. Может, надо относиться к этому проще?

– Проще как? Как вы – взяли и купили квартиру в Петербурге?

– Это всё Тамара Николаевна и мои родители. Нам удалось её купить ещё до роста цен. Так получилось, что Тамара Николаевна для меня, в первую очередь, не тренер, а мама, а её муж, Игорь Борисович, для меня папа, дедушка и тренер. Мне очень близка хореограф Таня Дручинина. Мы как семья. И с Сашей мне легко.

– Юко, вы в разных интервью говорили о том, что вы, наверное, уже почти как русская для японцев, и японка для русских. Как вы пришли к таким выводам?

– Я не знаю, можно ли об этом говорить? Может… Тема моего диплома – российско-японские отношения по поводу четырёх островов. В Японии их называют Северными территориями, в России – Курильскими островами. Я писала в дипломе, что это японские острова, но! Но я догадываюсь, почему русским не нравятся американские военные базы на Окинаве. Они же могут оказаться и на этих четырёх островах. Но всё равно – Россия такая большая, почему не вернуть острова с условием, что там никогда не будут находиться военные? Как вы думаете, мои мысли, которые я высказала в дипломе, не обидят русских?

– За всех не ручаюсь, но я бы вам ответил, что опыт показывает: если мы что-то отдаём или возвращаем, у нас, как должное, просят ещё больше. Поэтому, надеюсь, моя позиция, вас не обидит, но отдавать нельзя.

– Я в университетской библиотеке читала, что возвращение островов может создать потребительские настроения у других: «Делитесь, вы большие». У нас тоже не все требуют – отдайте четыре острова. Может, правда где-то посередине или в совместном их освоении?

– Это в вас заговорил дипломат? После спорта собираетесь на дипломатическую службу?

– Может быть. Не знаю. Но что-то полезное для отношений наших стран мне хотелось бы сделать. Может, то, что я выступаю за Россию, хоть как-то сблизит нас?

– А как японцы относятся к тому, что вы перешли под флаг российской сборной?

– Так же, как я выступала за США. Кто-то поддерживает, кому-то всё равно. Спокойно. Как к тому, что я делаю свою карьеру. Вот если получится, тогда, может быть, заметят. Но знаете как. Если бы я выступала за Японию, тогда бы порадовались, а если бы не стала бы чемпионкой – точно рассердились бы. Такой мы народ. Теперь на меня ещё одна ответственность давит: русский зритель смотрит – японка за Россию выступает. А у вас ведь столько талантливых девушек.

– Юко, в Академии фигурного катания в Петербурге о вашей скромности слагают легенды – одеваетесь просто, избегаете светской жизни, непритязательны настолько, что даже такси не пользуетесь…

– На метро и в Петербурге, и в Токио быстрее, чем на такси. Когда чемодан совсем большой и я еду в аэропорт, то я уже беру такси.

– Узнают на улицах?

– Нет. Иногда только. Говорят: «Удачи вам». За меня очень переживают консьержи из нашего дома. И то раньше. Теперь, когда я для наших новых программ сделала другую стрижку, они не все меня узнают. Мне это нравится больше. Потому что когда на меня обращают внимание, особенно неизвестные люди, то я не знаю, как себя вести.

– Так стеснительны? А как же необходимость выступления перед трибунами?

– Это не стеснение. Другое. Наверное, мы, японцы, так себя чувствуем. Вот вы русские очень открыты. Мы так не умеем, а я ещё и не хочу. Я так себя не чувствую. Просто иногда откровенность – это не очень вежливо по отношению к окружающим. Вот в университете раньше или на катке всякие сценки бывают. На них никто, кроме меня, внимания не обращает. Простая вещь – у бортика на тренировке просто берут молча мою салфетку – и всё. Берут потому, что пять минут назад мы дружески обсуждали хороший фильм или постановку в Мариинском. То есть берут, как у подруги. Мне это непонятно. Почему так откровенно люди попирают моё пространство и не считают, что это плохо? Ну спросите: «Можно?». Я не скажу: «Нельзя». Но тем самым вы показываете уважение ко мне и моему пространству. А так… я не хочу, чтобы отношения со мной использовали как салфетку. Вначале меня это шокировало больше, чем грязь в петербургских переулках. Теперь привыкла. Конечно, такое и в Японии есть. Но…

– И как вы из таких ситуаций выходите?

– Стараюсь кататься лучше, и тяжёлые мысли уходят.

– На жизнь вне катка время остаётся?

– Когда закончила университет, думала: «Теперь точно появится свободное время». Но расписание стало ещё тяжелее. Выспаться – вот мой отдых. Ещё стараюсь найти время и бесцельно погулять по Петербургу. Особенно люблю ходить возле моего дома у Финляндского вокзала и у «Авроры». Ещё не поняла – почему, но в этих местах ощущаю себя комфортно.

Беседовал Владимир Емельяненко