День российской науки, празднуемый теперь официально 8 февраля, – хороший повод поздравить научных работников и отметить наиболее успешные коллективы или отдельных учёных, что и было сделано. Правда, награды достались только молодому поколению: соответствующей президентской премией были награждены четверо молодых исследователей. Более же маститые учёные продолжают попытки найти выход из кризиса современной российской науки. О том, что он действительно масштабен и больше похож на обвал, говорят уже не только представители отечественной науки. Это факт, признанный правительством, подтверждён и международными исследованиями.

Согласно исследованию компании Thomson Reuters, за последние пять лет российские учёные опубликовали 127 тысяч работ, что составило 2,6 % от общемирового количества. Это немногим больше, чем в Бразилии (2,1 %, 102 тыс. работ), но уже меньше, чем в Индии (144 тыс., или 2,9 %), не говоря о Китае (415 тыс. работ, составляющие 8,4 %). Но главная проблема даже не столько в количестве публикаций, сколько в тенденции: количество научных работ в России за последние годы практически не увеличивается. На фоне взлёта научных исследований в развивающихся странах российская стагнация выглядит особенно удручающе. Причины столь печального состояния хорошо известны: сильное недофинансирование науки (бюджеты российских и зарубежных ведущих научных заведений просто несопоставимы, отличаясь не на один порядок), «утечка мозгов» и, как следствие, старение научных кадров, а также отсутствие должного интереса к научным разработкам в России в целом.

Научное сообщество в последние годы весьма активно ведёт себя на общественном поле, осваивая жанр открытого послания, будь то протесты против введения в школьную программу ОПК или выступления с призывами остановить разрушение фундаментальной науки. Первое такое послание широко обсуждалось в прессе.

Осенью 2009 года группа российских учёных обратилась с открытым письмом к руководству страны, в котором обратила внимание на наиболее острые проблемы в российской науке и образовании: существенное отставание российской науки от мирового уровня; отсутствие стратегического планирования с постановкой ясных целей; неадекватность финансирования активно работающих учёных, резкое падение престижа научных профессий; серьёзное снижение стандартов в преподавании естественнонаучных дисциплин. Оценка происходящего экспертами Thomson Reuters и российскими учёными, работающими на Западе, практически совпадает.

То, что инициатива представительной группы русских учёных вызвала волну обсуждений в СМИ, заставив откликнуться и президента Медведева, – это, в целом, нормально. Так и должно быть в любом вменяемом обществе. Гораздо удивительнее, что практически не обратило на себя внимания опубликованное на прошлой неделе письмо нескольких учёных, в котором предлагается достаточно конкретная программа вывода российской науки из кризиса. Российские СМИ практически проигнорировали предложенный учёными план. Несмотря на то, что подписавшихся всего пять человек (прошлогоднее подписано 170 учёными), это последнее послание значительно более конкретно описывает ту систему управления наукой, которая должна быть создана в России. Можно сказать, что второе послание – это развёрнутый комментарий к первому. Объяснить такое равнодушие иначе, как нежеланием обсуждать вопрос по существу, сложно. Между тем неготовность к последовательному обсуждению сложной проблемы – ещё один тревожный симптом состояния нашего общества. Предметный же, имеющий конкретное основание разговор о российской науке, без чего сложно всерьёз говорить и о модернизации промышленности, вряд ли имеет меньше оснований, чем всеобщий ажиотаж по поводу ОПК.

Несомненно, в правительстве понимают необходимость серьёзных реформ нашей науки. Только на возвращение в страну российских учёных, работающих на Западе, Министерство образования и науки планирует выделить в 2010–2012 гг. 12 миллиардов рублей; речь также идёт о приглашении в Россию иностранных специалистов. Одновременно в ведомстве Андрея Фурсенко рассматривается возможность частичного перевода научных изысканий из академии наук (РАН) и её подразделений в вузы – о необходимости более плотного сращивания образования и науки давно уже говорят многие известные учёные.

Однако этого, конечно, недостаточно. Вне зависимости от того, какие ведомственные перестройки, перераспределения денежных потоков и даже дополнительные финансовые вливания будут сделаны, существуют менее ощутимые материи, тем не менее в значительной степени определяющие научный климат в стране.

Так, по мнению проректора ГУ ВШЭ Григория Канторовича, налицо существенная разница между порядками, царящими в западных университетах, и бюрократической системой управления нашими НИИ. «Это реальная разница культур и институций, которую нужно преодолевать. Например, из МГУ ушла академическая свобода – там больше не выбирают руководство, а назначают. Это идёт вразрез с западной традицией. Тамошние учёные жертвуют заработком, идут в университеты, а не в бизнес. За этой свободной средой», – полагает известный экономист. Поедут ли западные и русские учёные в Россию, даже на хорошие зарплаты, при такой системе управления научными коллективами, ещё большой вопрос. Представляется, что простым увеличением финансирования проблему не решить, точно так же, как не создать (или даже воссоздать) разрушенную научную школу. То же самое можно отнести и к проблеме государственного управления наукой: несомненно, правы авторы послания об организации науки, утверждая, что научную политику должны формировать не чиновники, а сами учёные, «доказавшие свою продуктивность и пользующиеся авторитетом в мировом научном сообществе» – просто потому, что только «специалисты способны отличить перспективное исследование от пустозвонства».

Недостаток свободы на всех уровнях и соревновательности (будь то конкуренция исследовательских коллективов или соревнование кандидатов на должность) вообще кажется той принципиальной проблемой нашей науки, которую не решить простой перестройкой «сверху», поскольку это уже не только проблема взаимоотношений государственных структур и научного сообщества, но и зло, поразившее корпорацию изнутри. Словом, реформирование науки – нетривиальная задача, которая не может быть решена простым арифметическим умножением выделяемых средств. Решить её в одиночку не под силу ни правительству, ни самому научному сообществу. Как кажется, между этими двумя участниками процесса начинает устанавливаться определённое взаимопонимание, а это обязательное условие. Остаётся надеяться, что обозначившееся, пусть даже такое хрупкое, согласие, уже есть симптом выздоровления и начало выхода из кризиса.