В репортажах и сообщениях, появившихся в СМИ в связи с кончиной Сергея Михалкова, покойного довольно часто – едва ли не через запятую – называли автором текста государственного гимна и создателем «Дяди Стёпы». Видимо, это действительно наиболее известные произведения Михалкова. То, что он автор нескольких редакций гимна, а также цикла стихотворений о милиционере-супергерое, знают действительно все. Собственно, поэтому мы и перестали удивляться тому, как одно сочетается с другим.

Между тем ответ на этот вопрос едва ли сводится к каким-то простым объяснениям, которые всегда были готовы предложить как почитатели, так и недруги Михалкова. Вся биография Сергея Владимировича состоит из деталей, несочетаемость которых была поводом для восхищения одних и осуждения для других. Выходец из аристократической семьи, который в послереволюционной действительности, когда в Советском государстве ещё действовали правовые ограничения, превращавшие Михалкова  в «лишенца» и делавшие, в частности, практически невозможным поступление в вуз, тем не менее делает головокружительную карьеру, ставшую для многих образцом того, какие блага и за что может получить советский писатель от своего государства. Более того, и после крушения этого государства Михалков продолжал стяжать почёт и славу от новых властей, написал исполняемый ныне текст государственного гимна (как, впрочем, и тексты предыдущих). Он был Героем Социалистического Труда и кавалером ордена Андрея Первозванного. Всем предыдущим поколениям Михалковых получение таких наград могло представляться либо в заветных, либо в совсем уж кошмарных снах – на груди Сергея Владимировича звезда Героя и серебряная Андреевская звезда воплотились наяву, и, кажется, это не удивило ни его самого, ни кого-то из окружающих.

Михалков – автор детских стихов, которые почти наверняка  будут включаться в любые хрестоматии детской литературы на русском языке, если, конечно, кто-то не решит, что имя Сергея Михалкова должно быть навсегда вычеркнуто из наследия русской литературы. Он же – автор басен, а также довольно большого количества вроде бы детских стихотворений, которые сейчас представляют интерес лишь для исследователей советских идеологических кампаний разных десятилетий. Переиздаваться прежними тиражами они будут только в том случае, если имя Михалкова по какой-то причине будет объявлено неприкосновенным. Хочется надеяться, что не случится ни того ни другого.

Сергей Михалков может считаться основателем «творческой династии». При этом, как это ни странно, лишь благодаря одному из представителей многочисленного семейства – младшему сыну Никите – тема «династийности» окрашивается в тожественные цвета и наполняется рассуждениями о «служилом сословии» и «благородной крови». Но всё же как бы ни относился кто к Сергею Владимировичу Михалкову, человек, способный ответить на вопрос о том, какие чувства он испытывал при написании гимна: «Обычные человеческие чувства испытывал…Не пора ли пообедать, например», –  вряд ли был исполнен какого-то особого пафоса по поводу благородных предков, хотя, очевидно, не забывал об этом и, когда о корнях стало возможным говорить открыто, рассказывал о своём родословном древе не без гордости.

«Не пора ли пообедать», действительно, весьма характерный для Михалкова ответ. Пожалуй, так мог бы ответить Винни-Пух, и это многое объясняет в его житейской философии, в частности в заслуженном успехе его детских произведений. Впрочем, государственный гимн – это всё-таки не «шумелки» Чудесного леса.

О том, что Сергей Михалков жил в достатке, знали или догадывались многие. В писательской среде это в своё время стало поводом для острот, в которых зависть и  эгалитарные идеалы советского общества, кажется, были смешаны в равной пропорции. Например, пародист Александр Иванов, основатель и многолетний ведущий программы «Вокруг смеха», посвятил Сергею Владимировичу пародию из двух строчек, очень популярную в своё время: «Шёл трамвай десятый номер по Бульварному кольцу. Рядом ехал на машине сам писатель Михалков». Вот такая пародия. Пожалуй, для того, чтобы объяснить молодому поколению, почему пародия казалась смешной и могла пересказываться из уст в уста, сейчас необходимо пускаться в особые культурологические изыскания.

При этом Сергей Михалков создал множество произведений, которые не относятся к его общеизвестному «канону». Там, где, узнавая о его авторстве, приходится только либо недоумевать, либо просто удивляться: «Надо же, это ведь тоже Михалков». Например, он – автор перевода стихотворения Льва Квитко «Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят», которая парадоксальным образом может считаться одним из самых известных по сию пору переводных произведений поэзии на идиш. И заслуга переводчика здесь неоспорима. Ведь едва ли кто-то, кроме особо интересующихся, помнит сейчас об особых усилиях по эмансипации советских евреев, прилагавшихся в 1930-е годы, в том числе по устройству еврейских колхозов с особым вниманием к отрасли свиноводства.

Впрочем, отношения Михалкова с поросятами на этом не заканчиваются, поскольку именно он – автор текста той сказки «Три поросёнка», которая традиционно издаётся в качестве произведения английского фольклора. Создание этой сказки тоже достаточно характерная история для искусства довоенной эпохи. Сергей Михалков изложил в ней не оригинальный фольклорный сюжет, а содержание диснеевского мультфильма (в оригинале волк съедает по очереди двух поросят, а затем падает через дымоход в котёл к третьему, который варит его себе на ужин). В первом издании сказка вышла с кадрами из мультфильма и сопровождалась надписью «Текст и рисунки студии У. Диснея. Пер. и  обработка С. Михалкова», однако в дальнейшем пояснения и иллюстрации  где-то «затерялись». По большому счёту Михалков выполнил мастерский «пост-продакшн» диснеевской анимации, который сумел зажить самостоятельной жизнью настолько, что в 1968-м вышел в Эдинбурге в переводе с немецкого издания (последнее, впрочем, стало возможным, видимо, из-за того, что переделка и подправка сюжета «Трёх поросят»  в Британии и США происходят постоянно, что не делает ситуацию менее показательной).

В целом такая добротность выполняемой Михалковым работы и умение трудиться в массовом жанре, пожалуй, и является самым важной характеристикой для всего его творчества. Причём, судя по всему, он несознательно чувствовал те характеристики массовой культуры, которые могли работать лишь  в условиях капиталистической индустрии. Хороший текст на кадры мультфильма – это лишь одна сторона медали. Цикл «Дядя Стёпа» имеет многие задатки для превращения в цикл о суперполицейском,  наводящем порядок на улицах и сражающемся с фашистами. Другой вопрос, что у нас подобный жанр развивался по несколько другим законам. Видимо, и гимн авторства Михалкова подчиняется той же тенденции. Это массовое произведение с легко запоминающимися словами, которые могут целыми модулями меняться в зависимости от желаний заказчика. При этом, если отбросить сантименты о «священных строках», скажите, пожалуйста, а чем ещё в современном мире должен быть государственный гимн?

То, что подобный профессионализм в условиях прошлого и нынешнего века в России приводит к противоречиям в биографии, неоднозначным моральным оценкам сделанного и чёткому разделению произведений на те, что, как нам кажется, мы готовы читать сами и передавать детям, и те, которые от детей лучше прятать, в общем-то говорит, скорее, об особенностях российской истории. Но кто в этом виноват? «Одна ты на свете! Одна ты такая – хранимая Богом родная земля!»