Передача ключей
Состоявшаяся 1 марта 2009 года церемония передачи России комплекса подворья Русской православной церкви и храма Святителя Николая с участием президентов России и Италии Дмитрия Медведева и Джорджо Наполитано – событие, которое может дать много тем для размышлений. Прежде всего, потому, что значение произошедшего в южном итальянском городе может оцениваться по самым разным шкалам. И какая из оценок окажется в конечном итоге важней, покажет время.
Если говорить о чисто юридической стороне вопроса, то Россия просто получила на безвозмездной основе ряд объектов недвижимости в Южной Италии с участком земли. С 1937 года комплекс находился на балансе муниципалитета города Бари, затем в 2008 году в результате особых переговоров поступил в собственность итальянского государства, которое и передало его России. С момента приобретения земельного участка в феврале 1911 года он, как и возведённые на нём постройки, принадлежал Императорскому православному палестинскому обществу (сама постройка странноприимного дома осуществлялась на пожертвования, собираемые по всей России). После революции имущество стало предметом многолетней тяжбы. Одной из сторон в тяжбе выступало правительство Советской России и Российское палестинское общество (как бы это ни было странно на первый взгляд, но Палестинское общество, в том числе из-за принадлежавшего ему имущества за рубежом, после революции не было ликвидировано, но с изменением устава было в конечном итоге включено в систему Академии наук). Другой стороной спора стало Палестинское общество в изгнании, учреждённое за границей Алексеем Ширинским-Шихматовым, которое объявило себя распорядителем зарубежной собственности общества. Эти судебные разбирательства продолжались многие годы, и, как можно понять, обе стороны прежде всего интересовала материальная сторона дела. Во всяком случае, действующий от имени эмигрантского Палестинского общества Николай Жевахов при первой же возможности «уступил» собственность в Бари итальянскому правительству. Подворье было национализировано по указу Муссолини в 1937 году и передано муниципалитету в Бари. Одним из условий передачи были обязательства муниципалитета содержать за свой счёт православного священника и не препятствовать проведению русских религиозных служб. Впрочем, обстоятельства этой «уступки» и конечная роль в осуществлении сделки итальянских властей, советского правительства и Николая Жевахова до сих пор не вполне прояснены. Заметим, что это касается и многих других сюжетов, связанных с зарубежной российской собственностью и распоряжением ею в советскую эпоху.
К слову сказать, сам князь Николай Жевахов был неоднозначной и довольно загадочной фигурой. Он исповедовал радикально монархические черносотенные взгляды, некогда поддерживал при дворе Григория Распутина и выступал за примирение с Германией в период Первой мировой войны. В эмиграции он выпустил книгу «Воспоминания», в которой объяснял катаклизмы российской истории XX века реализацией замыслов тайных еврейских обществ. На почве поиска единомышленников он сблизился в 1920-е годы с германскими национал-социалистическими кругами (где, по собственным словам, одно время пользовался определённым авторитетом, поскольку лично знал первого публикатора «Протоколов сионских мудрецов» и автора мистических эсхатологических сочинений Сергея Нилуса). Многие обстоятельства его жизни после революции почти не известны – не известно даже место и точное время смерти. В любом случае он явно не относился к тем кругам русской эмиграции, чью судьбу, убеждения и жизненный выбор сейчас принято всесторонне рассматривать и изучать в поучение потомкам.
Это лишь одна сторона истории подворья в Бари. Другая – это всероссийский сбор пожертвований на воздвижение храма, приобретение участка в Бари и само строительство, осуществлявшееся в 1913-1917 годы по проекту Щусева. Появление православного храма в итальянском городе, где хранятся мощи святителя Николая Мирликийского, одного из наиболее почитаемого в России святых, можно было признать значительным событием, свидетельствовавшим в том числе и о позиции России в Италии, и о потоках российских паломников в Бари. Определённым образом на появлении в Бари русского православного подворья отразились и крайне непростые со времён объединения Италии отношения между светскими властями и Римско-католической церковью. Известно, что представители Католической церкви первоначально не были в восторге от появления в Южной Италии крупного православного очага. Однако итальянские власти не были тогда склонны учитывать мнение католического клира, что во многом и сделало возможным строительство подворья. Так или иначе, но в 1913 году представители Католической церкви не присутствовали на торжественной церемонии закладки храма в отличие от делегации итальянских властей.
Тем не менее это были хотя и важные, но всё же частные обстоятельства той исторической эпохи, в которую был возведён храм. Когда описываешь такие события, как строительство храма в местах, одинаково чтимых католиками и христианами, уместно воспользоваться системой мер, в которой учитываются такие понятия, как единство христианского мира, общие ценности, диалог между христианским Западом и Востоком. В каких бы конкретных формах не воплощались данные замыслы и какими бы текущими оценками не сопровождались, рано или поздно им находится место в цепочке событий, которые то сближают, то отдаляют две христианские традиции и способствуют либо укреплению, либо ослаблению христианской веры.
Храм в Бари был заложен в Европе, переживавшей излёт «прекрасной эпохи» накануне Первой мировой войны. Возвращение происходит совсем в другой. Да и возвращается он совсем другой России. За это время всем пришлось пройти крайне сложный путь, в каком-то смысле изменивший мир почти до неузнаваемости. Место как Римско-католической, так и Православной церкви в этом мире тоже подвергалось драматическим изменениям. Впрочем, как раз это более всего заставляет говорить о непреходящих ценностях, которые объединяют, а не разъединяют, и о месте Русского мира в этой системе ценностей.
В 1913 году храм появился в почти исключительно католической Италии. Сейчас, по оценкам ряда наблюдателей, вместе с наплывом румынских эмигрантов православие претендует на место второй по популярности религии среди жителей страны, соперничая с исламом, который приносит в Италию другие эмигрантские потоки. Впрочем, и русских, постоянно проживающих либо приезжающих в Италию на заработки, тоже не так уж мало. Всё это детали, позволяющие объяснить фон, на котором происходит возвращение православного подворья. Разговоры о том, что объединённая Европа переживает сейчас кризис христианской веры и что размываются сами христианские основы европейской цивилизации, сейчас стали уже привычны. Так же, как о росте влияния Православной церкви в России. Собственно, именно учёт данного влияния, возможно, поспособствовал тому, что в 2007 году Владимир Путин и Сильвио Берлускони сумели достичь договорённости о возвращении России подворья. Впрочем, и здесь едва ли стоит сводить всё исключительно к политическим калькуляциям. Значение произошедшего мы сможем оценить, видимо, не сразу и не на основе скоропалительных выводов.
Папа Римский Бенедикт XVI отправил специальное послание на церемонию возвращения подворья. В ней он выразил надежду на то, что Бари будет служить мостом между христианским Западом и Востоком, а также сказал о том, что Русская церковь на итальянской земле сама по себе должна пробуждать стремление к единству всех христианских исповеданий. О продолжении диалога между западными и восточными церквями посчитал нужным сказать на церемонии и президент Италии Джорджо Наполитано.
Российские участники церемонии предпочли говорить о другом. Дмитрий Медведев поблагодарил муниципалитет Бари и итальянскую общественность за сохранение памятника, а также поблагодарил президента и правительство Италии. Также он выразил уверенность в укреплении значения подворья как духовного центра православия на итальянской земле. В зачитанном епископом Егорьевским Марком послании патриарха Кирилла выражалась признательность ордену доминиканцев (хранителям мощей Николая Мирликийского), а также местной католической епархии за гостеприимное отношение к русским паломникам. Однако прежде всего в послании говорилось о благодарности властям Италии, осуществившим «шаг справедливости» и вернувшим подворье Православной церкви.
Вероятно, из Италии, Москвы и со Святого престола событие в Бари действительно видится по-разному. Как по-разному представляются пути достижения христианского единства в современном мире и пределы этого единства. Но главное здесь то, что диалог на столь важную тему действительно продолжается – непосредственно или опосредованно. И русское подворье в Италии, и поток русских паломников к мощам Николая Мирликийского так или иначе способствуют тому, что в нём будут находиться новые аргументы.