Уже скоро в России и на Украине будет отмечаться 300-летие Полтавской битвы, состоявшейся 27 июня (по новому стилю – 8 июля) 1709 года. Поражение войск Карла XII и его союзника украинского гетмана Мазепы стало поворотным пунктом не только в Северной войне, но и, как утверждают современные украинские историки, в становлении независимого украинского государства. Между тем хорошо известно, что большая часть жителей Украины сохранила верность Петру I. Как оценивать события того времени сегодня, спустя 300 лет? Насколько наши нынешние знания верно отражают картину произошедшего, или требуются дополнительные серьёзные исследования? Как происходит подготовка к празднованию столь значительного юбилея? Все эти вопросы обсудили участники круглого стола «Полтавская битва в зеркале современности», проведённого фондом «Русский мир» в Москве 9 апреля. В дискуссии приняли участие известные историки, сотрудники музеев, представители общественности (в том числе Общественной палаты РФ) и органов государственной власти, а также организаций соотечественников на Украине. 

История Полтавской битвы, с одной стороны, недооценивается, с другой – является предметом политически ангажированных толкований. Такое мнение, открывая заседание, высказал ведущий круглого стола исполнительный директор фонда «Русский мир» Вячеслав Никонов. Оценивая современные интерпретации Полтавской битвы, он выделил несколько возможных подходов.

В контексте исторической геополитики Полтавскую победу можно рассматривать как важнейший этап в становлении великой державы. Северная война, уверен Вячеслав Никонов, была столкновением сверхдержав своего времени – России, Речи Посполитой и Швеции, обладавшей на момент начала военных действий, пожалуй, наиболее боеспособной и самой крупной в Европе армией.

Иной подход демонстрируют украинские историки и политики, выстраивающие новую идентичность на основе предвзятых, уверен Вячеслав Никонов, идей. Он предложил рассматривать курс Мазепы в рамках того же геополитического подхода. В этом случае измену Мазепы можно трактовать как крупный геополитический просчёт. Недооценив силу России и переоценив шведов, гетман сделал роковой политический шаг. Тем не менее, считает Вячеслав Никонов, нужно отказаться от мешающего морализаторства и попытаться взглянуть на Мазепу как на одного из крупных, но не слишком удачливых политиков своего времени. Вопрос же о том, стоит ли рассматривать историю Гетманщины как феномен создания независимой украинской государственности, он оставил открытым, предоставив возможность дать на него ответ специалистам.

Отчасти на этот вопрос, как кажется, позволяют ответить работы одного из двух основных докладчиков, выступавших на круглом столе, известного российского исследователя Полтавского сражения старшего научного сотрудника Института российской истории РАН Владимира Артамонова.

Своё выступление на круглом столе Владимир Артамонов начал, однако, с констатации нескольких показательных фактов, которые хорошо иллюстрируют мысль, что отношение к тому или иному историческому событию в конечном счёте зависит от того, что общество хочет в нём видеть. Это касается не только Украины. В самой России к памяти о Полтавском сражении, которое по своему значению для нашей истории стоит вровень с Бородинской битвой, относятся достаточно небрежно. Весьма показательно сделанное Артамоновым сравнение: если на празднование 525-летия вхождения Мордовии в состав территориально оформленного российского государства (организационный комитет возглавляет Владимир Путин) было выделено из государственного бюджета 60 млрд рублей, то подготовкой к празднованию 300-летия Полтавской битвы занимаются в основном общественные организации.

На Украине же, по мнению учёного, парадоксальным образом отказываются от столь важного исторического «капитала», каковым является Полтавская битва. В истории Северной войны действия на территории Гетманщины составили в общем лишь эпизод – они велись всего лишь в течение 8 месяцев, однако именно в этот период произошло решающее сражение войны. С тех пор Полтавская победа являлась гордостью как русского, так и украинского народов. Не признавая победу в качестве общего достояния, нынешние украинские политики тем самым умаляют значение самого события. Украина никогда не считалась российской колонией, даже в украинской историографии, поэтому абсолютистская российская политика принесла пользу и украинскому этносу: ему была предоставлена возможность беспрепятственного продвижения на восток, а украинская старшина уравнена в правах с российским дворянством. Более того, уверен исследователь, весь XVIII и XIX вв. на самой Украине основной тенденцией была конвергенция – стремление к сближению с российским народом. Произошла не ликвидация, а безболезненное перетекание украинской государственности в российскую, свидетельством чему – многочисленные выходцы с Украины, оставившие заметный след в российской политике, науке, искусстве.

Однако в условиях современного национального взрыва на Украине доминирует противоположная тенденция. Россия представляется как извечный враг Украины, а стремление к независимости от России выдаётся за главное и едва ли не извечное стремление украинцев. Звучит абсурдно, но начало противоборства двух народов отсчитывается ещё со времён похода Андрея Боголюбского на Киев. Отношение на Украине к общероссийскому наследию Владимир Артамонов назвал расправой: отрицается всё, что связывало два народа. Мазепа превозносится как национальный герой, напротив, Пётр I – как главный враг Украины. Мазепе воздвигают памятник, учреждают орден его имени, даже предлагают причислить его к лику святых, а в Полтаве тем временем проходят антирусские факельные шествия.

В действительности, по мнению Артамонова, Мазепа не достоин такого превознесения. И дело тут не столько в его отношении к России. На самом деле главным стремлением украинского гетмана было упрочение собственной власти и преумножение личного богатства – черты, весьма типичные для польских магнатов-крулевят того времени, сделаться одним из которых и мечтал Мазепа. Полной независимости Украины он никогда не желал, понимая, что не сможет устоять в окружении столь мощных держав, как Россия, Речь Посполитая и Османская империя. Судьба же украинского народа в составе Речи Посполитой (где, кстати сказать, украинская старшина дворянством не признавалась) его нимало не беспокоила.

Но ещё хуже то, что на Украине об этом, за исключением единиц, никто не пишет. Переубедить же «свидомых» украинцев, по мнению Артамонова, нельзя: доводы рассудка они не воспринимают, даже если это касается отдельных исторических эпизодов.

Круглый стол, гостями которого, помимо собственно историков и сотрудников музеев, являются представители МИДа, члены Общественной палаты, представители организаций соотечественников, – обычно не то место, где обсуждаются научные вопросы. Так было и в этот раз. Главной темой дискуссии стала необходимость отметить 300-летие Полтавской битвы на должном уровне.

О том, как участвует в подготовке к юбилею главное хранилище документов о Полтавской победе (и в целом о Северной войне) Российский государственный архив древних актов (РГАДА), рассказала начальница экспозиционного отдела архива Светлана Долгова. Сейчас в выставочном зале Федеральных архивов в Москве открыта едва ли не единственная в России выставка, посвящённая юбилею, до празднования которого осталось всего два месяца. Отчасти на основе этой экспозиции потом будут организованы выставки в других российских музеях. В частности, готовится выставка в Московском Кремле. Однако всему этому ещё только предстоит свершиться.

О своих инициативах рассказывали и другие участники круглого стола. Народный художник России Сергей Харламов рассказал об иллюстрациях, выполненных им к «Тарасу Бульбе» Гоголя и пушкинской «Полтаве». По его мнению, сложившемуся после поездки по Полтавщине, часть памятников, связанных с битвой, разрушена, и Россия могла бы оказать помощь в их восстановлении. О подготовке к юбилею, проводимой Комитетом поддержки и содействия социально-правовой защите русского и русскоязычного населения на Украине рассказала его председатель Татьяна Киндяк. По её мнению, историческая память о Полтавской виктории постепенно стирается, поэтому празднование должно стать одним из элементов популяризации собственной истории среди молодёжи. С этой целью комитетом разработаны «маршруты памяти», будут проводиться конференции и чтения, выпускаться листовки с рассказами о героях Полтавской битвы.

Тем не менее многие выступавшие говорили о недостаточном участии государства в подготовке к юбилею. Почти все сошлись во мнении, что на федеральном уровне не ведётся практически никакой работы, не оказывается помощь и общественным инициативам. В условия отсутствия общего координационного и информационного центра празднование не станет событием общенационального масштаба – всё выльется в ряд разрозненных и малоизвестных широкой публике мероприятий. Никакого масштабного освещения подготовки к юбилею российскими СМИ тоже не наблюдается. По словам одного из участников обсуждения сотрудника музея «Московский Кремль» Василия Новосёлова, он провёл мониторинг сообщений о праздновании 300-летия Полтавской битвы в Интернете. Результаты неутешительны: большая часть сообщений касается подготовки к юбилею на Украине. Полтавская битва, таким образом, интерпретируется прежде всего как факт украинской истории. О необходимости участия первых лиц государства в праздновании говорил и глава фонда выпускников военных учебных заведений «Заслуги. Кодекс. Память. Честь» Сергей Бычков. По его словам, с которыми трудно спорить, возможность для этого выпадает нечасто – всего лишь раз в столетие, и праздновать 300-летие в России торжественно просто необходимо. Довольно эмоционально его поддержал председатель благотворительной общественной организации «Мужество и героизм» Владислав Немчинов, который напомнил, что в прошлом году российские официальные лица фактически проигнорировали празднование битвы при Лесной в Белоруссии.

Украинская же сторона, судя по всему, не намерена «делиться лаврами» с Россией. Как отметил сотрудник российского МИДа Виктор Лихачёв, никакого прогресса в рамках украинско-российской комиссии по гуманитарному сотрудничеству нет. МИДом России до сих пор не получено официального приглашения президенту Медведеву принять участие в торжествах на Украине, несмотря на то, что о таком приглашении недавно в интервью радиостанции «Эхо Москвы» объявил сам Виктор Ющенко.

Не все выступавшие сетовали на отсутствие господдержки, ведь и сто, и двести лет назад средства на юбилей собирались во многом благодаря общественной инициативе, в том числе по подписке. Пример такой общественной самоорганизации привела доцент РГГУ Галина Шебалдина. В Швеции, где она занималась изучением положения русских военнопленных, ей в руки попалась листовка с изображением Карла XII, предлагающая сделать взнос, за что жертвователь получает приглашение принять участие в юбилейных торжествах, а его имя будет упомянуто в юбилейном сборнике статей и материалов.

Возможно, роль столь необходимого координационного центра ещё успеет сыграть (хотя времени, действительно, почти не осталось) оргкомитет, образованный в Общественной палате, вступать в который призвала всех присутствующих член Комиссии Общественной палаты по социальной и демографической политике, председатель совета Общероссийской общественной благотворительной организации «Союз семей военнослужащих России» Ольга Большакова. О готовности фонда «Русский мир» поддержать «внятные и быстрореализуемые» проекты, связанные с 300-летием Полтавской битвы, в заключительном слове сообщил и Вячеслав Никонов.

Отсутствие выраженного интереса российской власти к, казалось бы, общенациональным историческим датам довольно тревожно. Случай с Полтавской битвой вовсе не единичен. В тот же ряд можно поставить уже упомянутое празднование битвы при Лесной или 200-летний юбилей Гоголя. Необходимость патриотического воспитания молодёжи стала общим местом в выступлениях чиновников всех рангов. Вводятся новые государственные патриотические праздники, при этом забывают о, казалось бы, очевидных памятных датах такого масштаба, что при должном отношении к ним можно и учить, и воспитывать, и даже объединять. Причиной тому, очевидно, ещё недостаточный «универсализм» мышления российских чиновников, да и всего нашего общества. После развала Союза к «своей» истории всё больше стали относиться как к истории именно российской, по сути великорусской. То, что произошло 300 лет назад, да ещё и на территории соседнего государства, несмотря на всю значительность события, оказывается для современного человека не столь уж и интересным. Историческое сознание оказывается запертым внутри географических границ – именно с этого начинается разрыв общей исторической ткани, до сих пор связующей нас с соседними народами. Если же Россия хочет играть на постсоветском пространстве роль несколько большую, чем только самого крупного государства, ей необходимо со всей серьёзностью отнестись именно к таким узловым событиям собственной истории, благодаря которым она превращается из просто российской в общерусскую.