24 мая исполняется 120 лет со дня рождения Михаила Александровича Шолохова, автора великой эпопеи о Гражданской войне «Тихий дон», получившего за неё Нобелевскую премию, мировое признание, и всю жизнь боровшегося с обвинениями в плагиате. Лишь 15 лет спустя после его смерти история расставила все точки над «и».

«Нахалёнок»

Михаил Шолохов родился и всю жизнь прожил среди донских казаков, но сам по праву рождения казаком не был. Его мать Анастасия Даниловна Черникова (Кузнецова) была дочерью крестьянина-переселенца, бывшего крепостного. Она рано осталась сиротой и с 12 лет была в услужении в помещичьем доме. Помещица и выдала её насильно замуж за сына станичного атамана Кузнецова, который был намного старше девушки. Но брак не сложился – после смерти маленькой дочери Анастасия вернулась на прежнее место. Там она и встретила Александра Шолохова – выходца из купеческой семьи, занимавшегося скупкой и перепродажей хлеба. Молодые люди стали жить вместе, и в 1905 году у них родился сын Миша. В казачьих станицах таких незаконнорожденных детей называли «нахалятами». До восьми лет он был Кузнецовым – по фамилии официального мужа матери. И лишь когда тот умер, родители смогли обвенчаться в церкви, и Михаил стал Шолоховым.

В 1910 году семья переехала в хутор Каргин, где маленького Мишу начал обучать грамоте местный учитель Тимофей Мрыхин. В семь лет Шолохов поступил сразу во второй класс местной начальной школы. Но семья часто переезжала – мальчик успел год проучиться в подготовительном классе московской мужской гимназии, потом ещё год в Богучаровской гимназии в Воронежской губернии. В 1918 – 1919 годах Михаил окончил четвёртый класс Вёшенской гимназии. И на этом в общем-то всё – образование Михаила Шолохова закончилось.

В 15 лет он начинает самостоятельную взрослую жизнь – поступил на службу в Каргинский ревком, потом стал учителем по ликвидации безграмотности среди взрослого населения. А в 1922 году после окончания краткосрочных налоговых курсов в Ростове-на-Дону его назначают продовольственным инспектором в станице Букановская. Должность расстрельная – или бандиты убьют, или свои же станичники прикончат за изъятие хлеба. И действительно, Михаил Шолохов дважды чудом избежал расстрела. Один раз его вместе со всем продотрядом поймали махновцы, но потом отпустили из-за заступничества казаков, правда, сам Нестор Махно в следующий раз пообещал «виселицу», если попадётся. А потом его едва не расстреляли ростовские чекисты – «за превышение должностных полномочий»: Михаил самовольно уменьшал обложение жителей округа. На это раз спасло заступничество отца, внёсшего солидный залог за сына и представившего суду метрику, где был указан более юный возраст Михаила.

После окончания Гражданской войны Шолохов едет в Москву: его цель – учёба на рабфаке. Но нет, путь оказался закрыт –нужно было предоставить направление от комитета комсомола и справку о трудовом стаже, чего у молодого человека не было. Тогда он устраивается грузчиком, каменщиком, разнорабочим.

И всё же поездка в Москву не прошла даром. Шолохов активно занимается самообразованием – посещает литературную группу «Молодая гвардия», а также учебные занятия, которые вели писатель Виктор Шкловский и поэт Николай Асеев. И уже в сентябре 1923 года в «Юношеской правде» появляются первые рассказы за подписью Мих.Шолох. Московские журналы охотно брали очерки молодого автора, рассказывавшего о жизни казачьей станицы, через которую проходят Гражданская война и классовая борьба. Всего через три года все они войдут в его первые книги «Лазоревая степь» и «Донские рассказы».

Но жизнь в Москве как-то не складывалась. Шолохов возвращается домой – в станицу Каргинская, чтобы жениться. У него уже была невеста Лидия – младшая дочь бывшего станичного атамана Петра Громославского. Но бывший атаман переиграл по-своему и сказал будущему зятю: «Бери Марию – старшую, и я сделаю из тебя человека». Выбор оказался в десятку: Мария Громославская стала преданной спутницей Шолохова на 60 лет – женой, машинисткой и первым редактором его произведений, а ещё матерью его четырёх детей.

Громкие страсти «Тихого дона»

А уже в 1925 году Михаил Шолохов начинает писать свой первый и самый главный роман «Тихий дон». В 20 лет! Сам он говорил об этом так: «Я начал писать книгу в 1925. Причем сначала не думал так широко ее развернуть. Привлекала цель показать казачество в годы революции. Написал несколько листов и почувствовал: что-то не то... Непонятно — почему казаки участвовали в подавлении революции? Какие это были казаки? Какая область Войска Донского? Тогда я бросил начатое дело, и стал размышлять о более широком произведении». 

«…Ты не можешь себе представить, как далеко распространилась эта клевета против меня! Об этом только и разговоров в литературных и читательских кругах. Знает не только Москва, но и вся провинция. Меня спрашивали об этом в Миллерово и по железной дороге. Позавчера у Авербаха спрашивал об этом т. Сталин… А до этого ходили слухи, будто я подъесаул Донской армии, работал в контрразведке и вообще заядлый белогвардеец. Слухи эти не привились ввиду их явной нелепости, но и про это спрашивал Микоян; причём – любопытная подробность – когда его убедили в ложности этих слухов, он сказал: “Даже если бы Шолохов и был офицером, за “Тихий Дон” мы бы ему всё простили!” Меня организованно и здорово травят. Я взвинчен до отказа, а в результате – полная моральная дезорганизация, отсутствие работоспособности, сна, аппетита. Но душой я бодр! Драться буду до конца!»

Дело дошло до того, что в 1929 году по личному указанию Сталина была создана специальная комиссия, чтобы проверить авторство Шолохова. Он представил им свои рукописи, и комиссия подтвердила, что роман написал именно Шолохов. В главной газете страны «Правде» было опубликовано заключение комиссии, где все нападки на писателя были названы «мелкой и злобной клеветой». Казалось бы, дело закрыто… Но – поразительный факт – на этом история не закончилась. Уже после Великой Отечественной войны обвинения в плагиате с новой силой вспыхнут вновь.

В своём предисловии к выпущенной в Париже книге «Стремя “Тихого дона”» известный писатель-диссидент Александр Солженицын выскажет свои сомнения в том, что Шолохов мог написать столь великолепный роман. Обвинения прозвучали весьма громко и были подхвачены западной печатью. Впрочем, у Шолохова нашлись достойные защитники. Один из исследователей его творчества, американский славист Герман Ермолаев, в своей монографии квалифицированно отверг все обвинения Солженицына. А норвежский исследователь Гейер Хьетсо даже провёл компьютерный анализ текстов Шолохова, убедительно доказав, что «Тихий дон» написал именно он. Сам Хьетсо так высказывался о скандале с обвинениями в плагиате: «Обвинение, предъявленное Шолохову, можно считать уникальным: этот автор в такой степени является предметом национальной гордости, что бросать тень сомнения на подлинность его magnum opus, “Илиаду” нашего века – значит, совершать деяние, близкое к святотатству».

Однако обвинителям очень помог тот факт, что все рукописи романа исчезли во время войны. Думали, что исчезли… Но, как было сказано, «рукописи не горят». В 1999 году после многолетних поисков сотрудники Института мировой литературы РАН отыскали считавшиеся утраченными рукописи первой и второй книг романа, хранившиеся у вдовы погибшего на войне друга писателя. Были проведены графологические, текстологические и ещё ряд экспертиз, которые полностью, с научным обоснованием, наконец, подтвердили авторство Михаила Шолохова.

Читайте также: «Тихий Дон» изучен пока недостаточно

«От такой жизни запьёшь, товарищ Сталин»

Принято считать, что свой второй роман «Поднятая целина» Михаил Шолохов написал по заказу Сталина, или, точнее, по его товарищеской рекомендации. Действительно, Сталин высоко ценил талантливого молодого писателя. Он поддержал его в 1931 году, когда после публикации третьей книги «Тихого дона» с новой силой вспыхнули обвинения автора в воспевании казачества. Тогда Сталин встретился с Шолоховым в конфиденциальной обстановке на даче Горького. С 1931 по 1940 год в журнале посещений Сталина числится более десятка визитов Михаила Шолохова.

Когда в 1938 году были арестованы два родственника писателя и несколько его друзей, Шолохов, понимая, что он следующий, рванул из Вёшенской в Москву, чтобы встретиться с вождём. Тот принял его и в присутствии руководителя НКВД Ежова произнёс: «Дорогой товарищ Шолохов, напрасно вы подумали, что мы поверили бы этим клеветникам». А потом задал ещё один неожиданный вопрос: «Говорят, вы товарищ Шолохов, много пьёте?» А у Шолохова действительно в то время были серьёзные проблемы с алкоголем. «От такой жизни запьёшь, товарищ Сталин», – не растерялся тот.

Понятно, что книгу о другом великом переломе – коллективизации на Дону – мог написать именно Шолохов, как никто другой знающий всю ситуацию изнутри. О том, как проходит коллективизация и изъятие хлеба у крестьян, Шолохов писал Сталину открытым текстом. В его письмах – жуткие подробности бесчинств большевиков: женщинам обливали подолы юбок керосином и поджигали, чтобы те сказали, где спрятан хлеб, мужчин сажали в яму и закапывали до пояса или устраивали инсценировку расстрела.

Но в роман эти страшные подробности не вошли. Кстати, первоначально книга должна была называться «Потом и кровью», но редакторы настояли на более пафосном и менее драматичном названии – «Поднятая целина», которое самому Шолохову страшно не нравилось.

За роман Шолохов был награждён высшей наградой – Ленинской премией. Всю её целиком писатель перевёл на строительство новой школы в станице Вёшенская – вместо той, в которой когда-то учился сам.

«Гомером надо быть, чтобы суда уже ближайших потомков избежать»

Сталинскую премию первой степени за роман «Тихий дон», полученную им весной 1941 года, он уже на второй день войны переведёт в Фонд обороны СССР. А сам запишется военным корреспондентом «Правды» и «Красной звезды». В начале зимы 1942 года бомбардировщик, на котором Шолохов летел в Куйбышев, потерпел аварию. Четверо человек сразу погибли, лётчик получил перелом позвоночника, а Шолохова тяжело контузило. Едва оправившись, он выписывается из больницы и едет в Вёшенскую, чтобы отправить свою семью в эвакуацию. Но началась бомбёжка, одна из бомб попала точно в дом Шолохова – погибла его мать. Сам писатель чудом не пострадал. Позднее он писал в письме: «Я лежал в траве около дома и видел, как немцы пикировали и сыпали бомбы, а у меня ничего не было, кроме нагана… У меня было тяжело на сердце, когда я лежал в этой проклятой траве, безоружный и бессильный хоть как-то обороняться от обнаглевших врагов».

Ещё осенью 1941 года Шолохов задумал свой третий роман «Они сражались за родину». Первые главы были опубликованы в мае 1943. Он хотел описать тяжёлое начало войны, отступление нашей армии, потом разгром немцев в Сталинграде и окончательное изгнание фашистов. Но роман не давался Шолохову – часть уже написанных глав он сжёг. Пытался возвращаться к его написанию и в 50-е, и в 60-е годы, но в результате роман так и остался незаконченным. А в 1975 году Сергей Бондарчук снял прогремевший на всю страну фильм «Они сражались за родину», в котором сыграли лучшие актёры своего времени, чем, безусловно, прославил книгу Шолохова.

Бондарчук экранизировал и другое всемирно известное его произведение – рассказ «Судьба человека», в котором сам сыграл главную роль – солдата и бывшего военнопленного Андрея Соколова. Американский писатель Эрнест Хемингуэй считал этот рассказ Шолохова лучшим рассказом XX века.

В 1960-е году Михаил Шолохов окончательно перебрался подальше от сильных мира сего к себе – в родную станицу Вёшенскую, которая скоро стала местом паломничества для очень многих его поклонников, желающих лично пообщаться с писателем.

В 1965 году Шолохову вручили Нобелевскую премию по литературе – за «художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время». Кстати, его номинировали на премию 11 раз. Часть полученных денег он отдал государству, а на оставшиеся Шолоховы всей семьёй объездили на автомобиле Англию, Францию и Италию.

…В последние месяцы жизни Шолохова его сын Михаил записывал воспоминания умирающего от тяжёлой болезни отца, среди них есть строки, которые с высоты прошедших лет кажутся пророческими:

«Паршивые, бездарные ученики мы у истории – вот что плохо. А у неё одно, весёленькое такое, правило есть. Всё, что для предков правым было, для потомков чаще всего неправым оказывается. И далеко ходить не надо. Всё, что нашим отцам дедам дорого было, мы на штыки подняли. Но и всё, чем мы сейчас восторгаемся, и всех, кто восторгается, скорее всего, уже наши внуки проклянут. А мы всё продолжаем думать, что нас минет чаша сия. Гомером надо быть, чтобы суда уже ближайших потомков избежать. А мы что же? Временщики. “И каждому довлеет доля его”. Не способны мы и на шаг от “злобы дня” отойти. Ни от “злобы дня”, ни от “злобы” групп. Думаем, что наше сиюминутное – это и есть то, что устроит всех во веки веков».