В стихотворении «Памятник» Александр Пушкин предрёк себе всероссийскую славу. Хантов среди народов, попавших в произведение классика, не оказалось, но Пушкина в Ханты-Мансийском округе и на Ямале любят и читают, в том числе на своём языке. Житель Салехарда Геннадий Кельчин, выросший в семье оленеводов, переводит произведения классика на хантыйский, а на русский переложил древние легенды своего народа. «Каждый охотник по своим тропам ходит», – цитирует он хантыйскую пословицу, говоря о своих переводах.

Приплыла к нему рыбка

– Геннадий, вы перевели несколько сказок Пушкина на язык хантов. Почему вы этим занялись и есть ли в планах другие переводы?

– Однажды я случайно наткнулся на «Сказку о рыбаке и рыбке» на хантыйском языке. Что-то мне не понравилось в переводе, и я решил сделать свой. Перевёл сказку, мы на радио поставили ролевой спектакль, сделал другие переводы. Я долго не мог их напечатать, но потом познакомился с издателем из Санкт-Петербурга, и были выпущены переводы сказок о Золотой Рыбке и царе Салтане. Издатель подарила мне чайный сервиз на шесть персон по сказкам Пушкина и попросила, чтобы я сделал переводы всех сказок, изображённых на сервизе. Пять сказок я перевёл, осталась только поэма «Руслан и Людмила». Работу уже начал.

– А как вы работаете, хватает ли хантыйских слов?

– Хватает. Я научился, или лучше сказать натренировался. Для меня сейчас лучше с русского на хантыйский переводить, чем обратно. Каких-то хантыйских слов не могу в русском найти. Знаете, в процессе работы я пришёл к такому термину – не переводить, а перекладывать. В некоторых случаях одна и та же мысль на разных языках излагается другими словами, и буквальный перевод её не передаст. Допустим, русский скажет о плохой погоде – хороший хозяин даже собаку не выгонит, а ханты скажет – ужасная погода, даже мёртвые умирают.

– В сказках Пушкина особый ритм – убаюкивающий, сказительный… Вы это передаёте?

– Частично передаю. Допустим, в «Сказке о рыбаке и рыбке» белый стих, а у меня получилось в рифму на хантыйском. Но интонацию постарался сохранить.

– К вопросу о переложениях и поиске слов. Вступление к «Руслану и Людмиле» («У Лукоморья дуб зелёный») вы уже перевели? Кто у вас в переводе вместо Кощея и русалки?

– Так у нас именно такие персонажи есть. Кощей на хантыйском – «бессмертный человек», а русалка – «девушка с рыбьим хвостом».

– Кому вы адресуете свои переводы? Взрослым, детям или и тем и другим?

– Людям, которые говорят на хантыйском языке, молодым и пожилым. На одной из моих книг написано – «для чтения маленьким детям». И в интернете мои переводы хорошо читают, приходят отзывы, комментарии. Иногда ругают, что не так перевёл, спорят. Я прислушиваюсь, иногда исправляю. В моих книгах русский текст и перевод идут параллельно, и читатели сразу могут сравнить, а может быть, и начать изучать язык или вспомнить забытые слова.

Читайте также: Историк своего народа

– Вы много лет выпускали газету на хантыйском языке. Чем-то она отличалась от газет на русском?

– Такие же темы, как и в русскоязычной прессе. Новости, интервью, статьи. Но мы традиционно публиковали на последней полосе фольклор – печатали сказки, мифы, легенды. Как развозили? Почтой в основном, но и на теплоходах развозили, и на вертолёте забрасывали в маленькие отдалённые посёлки.

– Хантыйский язык сегодня широко распространён в северных регионах?

– К сожалению, всё меньше людей на нём говорят, потому что в современной жизни он мало востребован. Часто бывает так – отец и мать знают хантыйский, а их дети не говорят на нём. Нет среды, нет востребованности, на русском проще объясняться.

– По вашему мнению, что нужно делать, чтобы сохранить язык?

– Нужно вернуть ему востребованность. Писать книги на хантыйском языке, выпускать газеты, делать телепередачи, фильмы снимать. К молодёжи нужен особый подход. Ведь если ты знаешь традиции и обычаи своего народа, то захочешь изучить язык предков. В этом смысле важны книги с героическим эпосом и легендами народа ханты, которые я перевожу на русский язык.

Читайте также: В России возрождают национальные литературы через русский язык

Сказки, рассказанные на ночь

– Каким было ваше детство?

– Я рос и воспитывался в чуме в тундре, мои родители – потомственные оленеводы, рыбаки и охотники. У нас, если имеешь оленей, ты параллельно занимаешься охотой и рыбалкой. Питание мы всегда добывали у природы. Я рано лишился родителей, жил у среднего брата. Трудиться начал очень рано, в 6 – 7 лет я ездил с братом на рыбалку, ходил за оленями. Когда меня привезли учиться в школу родного села Шурышкары Ямало-Ненецкого округа, я не знал русского языка. Учился в подготовительном классе (его ещё называли нулевым), чтобы научиться говорить и писать по-русски.

– Предания и легенды хантов, которые вы позднее публиковали и переводили, услышали ещё в детстве?

– В тундре у нас ни телевизоров, ни радио не было. Наши родственники, которые знали сказки и песни на хантыйском языке, почти каждый вечер что-то рассказывали. Некоторые сказки были такие длинные, что мы их слушали по нескольку вечеров и ночей. Тогда в детстве я и углубился в фольклорный жанр и до сих пор им занимаюсь.

– Те сказки, услышанные перед сном, сейчас помните?

– Конечно. Героев было много, но больше всего мне нравился Сусл-тур, это как в русском фольклоре Иван-дурак или в Средней Азии Ходжа Насреддин. Находчивый и мудрый.

– А как выбирали профессию?

– Я хотел учиться на механизатора, но для этого нужно было далеко уезжать, а такой возможности не было. Поступил на учёбу в педагогическое училище в Салехарде, о чём, конечно, не жалею. Там у меня была возможность изучать языки коренных народов – хантыйский и ненецкий. Я и до сих пор изучаю их самостоятельно по старинным песням и сказкам, восстанавливаю старые слова, которые теряются в быту. Сейчас я живу в городе, но за городом у меня есть свой чум, продолжаю охотиться и рыбачить.

Читайте также: Путешественница Марина Галкина: «Долгосрочных планов нет – есть мечты»

«Песни Тегинского старца»

– Когда начали заниматься переводами?

– Приблизительно в 1975 году. Во время учёбы в педучилище ко мне обратился товарищ. Он работал на радио, и нужна была помощь с переводами. После окончания училища и службы в армии я пошёл работать в радиокомитет, и оказался на много десятилетий связанным с работой журналиста. Даже газету на хантыйском издавал. Я член Союза журналистов и Союза писателей России, имею звания «Мастер фольклорного жанра» и «Миссионер русской культуры».

Читайте также: Сказания джангарчи

– Я читал, что во время работы на радио вы объездили весь родной край, записывали фольклор. Как вас встречали местные жители?

– Кто-то с готовностью, кто-то без энтузиазма. Нужен был тактичный подход. Когда я только начинал эту работу, люди плохо шли на контакт. Наверное, потому, что видели чужого человека. Постепенно я стал лучше говорить по-хантыйски, начал по-новому подходить к соблюдению обычаев, приобрёл национальную одежду. Увидев во мне человека своей среды, они стали лучше идти на контакт, и дело пошло. Мне удалось записать много песен, сказок и легенд.

– Какие-то из них вы уже перевели на русский язык?

– Недавно вышла моя книга «Песни Тегинского старца», это героический хантыйский эпос, рассказывающий о событиях, которые происходили 60 – 70 тысяч лет назад. Я буквально по крупицам собирал информацию о старом хантыйском языке, который мы, к сожалению, утратили. Работа заняла около 40 лет. В книгу вошёл оригинальный текст, мой подстрочный перевод и литературный перевод секретаря Союза писателей России Геннадия Иванова. Русскоязычное население очень хорошо приняло книгу, для многих стало открытием, что народ ханты имеет такие богатые фольклор и историю. Издание сначала выпустили в трёхстах экземплярах, оно очень быстро разошлось, и был напечатан второй тираж, который тоже подходит к концу.

Я продолжаю эту работу, перевожу героический текст «Песня Ангальского мыса» в двух частях, к марту-апрелю планирую закончить. Ангальский мыс для хантов – как Олимп для греков. Надеюсь, книга выйдет, и русскоязычные читатели смогут узнать ещё больше о нашем народе.