В 2015-м году, объявленном Годом литературы в России, портал «Русский мир» планирует серию встреч с мастерами русского слова. Открывает цикл бесед о литературе и культуре речи поэт и писатель Андрей Дементьев.

– На ваш взгляд, зачем нужен Год литературы?

– Когда, я узнал, что 2015-й год стал Годом литературы в России, я вспомнил слова Иосифа Бродского. Не ручаюсь за их дословность, ручаюсь за точность мысли. Он всегда говорил о том, что есть преступления более тяжелые, чем сжигать книги. Это их не читать. Наше общество вплотную подошло к этому болезненному рубежу. Почти 40 процентов россиян не берут в руки книгу. Это не просто много или арифметика. Это опасно для здорового духа общества. Вот если Год литературы примет и признает этот диагноз и предложит способы выздоровления, это будет больше, чем успех.

– Разве за год можно вернуть интерес к книге, да еще в условиях тотального наступления гаджетов?

– Я жду от Года литературы не фестивальных, а программных решений. Таких, которые бы на годы вперёд предлагали пути решения того, как чтение сделать нормой современного образа жизни и мышления. А для начала – модой у детей, например, на электронные книги вместо компьютерных игр. Всё же начинается не с гаджетов и не с компьютерных игр, не устану повторять, что все начинается с языка. Через язык человек постигает мир. Однако оттого, что я слышу вокруг, мне, честно сказать, не по себе.

– Сильно изменилась речь улицы с советских времён, когда вы были главным редактором «Юности»?

– Я не ретроград, я не «совок», я не против, например, заимствований, которые, несомненно, обогащают русский язык, если они обоснованы. Но зачем легализовать мат или вводить его в культурный контекст не как запретную лексику, каким он был всегда и чем силён, а наводнять им книги, театр или кино? Ведь что происходит, когда культура речи теряет контекст и место, где именно ей место? А происходит то, что мы слышим по телевизору и радио, видим в рекламе. На всех ведущих канал страны я постоянно слышу: «В этой связи» или «навряд ли». Нет таких слов в русском языке. Есть «в связи с этим» и «вряд ли». Но посмотрите, как самоуверенны ведущие и «эксперты»! Как «креативят» люди мира рекламы и телеведущие. Один только «нарратив», к месту и не к месту, заполонивший телеэфир, с утра до ночи слетает с их уст. А смысл в нём и в языковом щегольстве, если есть русский аналог? Просто надо открыть словарь.

- Так, может, в этом и заключается разнообразие русского языка и его терпимость к другим языкам и культурам?

– Я, как и все, езжу в метро. Да, там люди традиционно читают. Но что? Айфон, «планшетник», мобильный и лишь иногда – электронную книгу. А это значит, что «читают» «стрелялки», смотрят, именно смотрят, социальные сети и «аську». Даже если и читают, то… посмотрите на рекламу в метро. Вот сейчас там продвигается популярный мультфильм как «историческое фэнтези». Или рекламируется вполне устоявшийся на мировом музыкальном рынке мюзикл, но почему-то как «театральный блокбастер». И всюду – в СМИ, театре, кино, в метро, наконец, идет девятый вал искажённой речи, которая выдается за грамотную. А ведь она уже искажает и содержание, и смысл. Увы, не это главное, главное в том, что мы наблюдаем самое страшное, когда активизировалось и агрессивно наступает невежество.

– Вы лично видите грань между необходимостью развития русского языка и агрессией невежества?

– Не буду называть имени небезызвестного писателя, но на излете 70-х он в «Юность» принес свою рукопись. Спорная, талантливая вещь, достойная прочтения, если бы не один момент – там сплошь был мат-перемат. Я её завернул. Редактор, лоббировавшая того писателя, в чём только меня не обвиняла. Я не выдержал, спросил её: «Слушай, тебе самой не противно? Ты же женщина». Она ответила искренне: «Нет». Вот где-то здесь, когда грамотный и считающий себя культурным человек полагает нормальным ввернуть матерное слово в публичном пространстве, и берет начало агрессия невежества. Что-то в своё время не дочитал, что-то не понял, что-то пропустил…

– Обычно такие новаторы кивают на творчество Пушкина, который известен своими матерными сказками, например.

– Почитайте Пушкина, Бунина, Лескова. Мат они знали и писали на нём не хуже первоисточника. Но никогда не позволяли себе крепкое словцо в литературе. Наоборот, Пушкин и Бунин – величайшие стилисты. Их стоит читать и перечитывать, чтобы просто научиться говорить по-русски. Лесков филигранно вводил в литературный язык диалектизмы, понимая, что в них наши языковые корни… А что у нас? Едут российские певцы на Евровидение. И что с нами? Стесняемся петь на родном языке? Почему этих проблем на том же Евровидении нет у французов или сербов? Лишь раз украинская девушка, выступая за Россию, спела на русском и украинском языках, так её потом так затравили, что любому мало-мальски соображающему человеку ясно: петь на родном языке – это «отстой». А кто смотрит этот конкурс? В основном молодёжь. В 15-16 лет – Вам скажет любой психолог – молодой человек всё, что идёт через СМИ, воспринимает или не воспринимает один к одному: раз «отстой» петь на русском, значит это так и есть. «Историческое фэнтези» – а что тут такого? Скабрезность в литературе – где? Это просто мат. Вот она грань: если язык в вас не живёт, то вы не живете. Потребляете, что есть. Простите, что не попадя.

– Тогда как быть с заимствованиями или интернет-языком? Они ведь способны пробить себе дорогу исключительно через обновление языка.

– Я не против новаций. Они неизбежны. Я бы их сравнил с рекой в половодье. Весной в реке не только талая вода, но и ил, грязь, стоки цивилизации. Чтобы научиться отличать талую воду от стока, надо знать природу, то есть истоки. Чтобы отличить грамотную речь от «продвинутой», надо просто много читать тоже наши истоки – Пушкина, Толстого, Чехова, Шолохова, стоящих современных авторов, чтобы уметь различать. Ведь язык – это тоже река. Он не стоит на месте. Тоже течёт и развивается, но давайте туда не будем сбрасывать отходы, чтобы эта река была чистой. Ну, или грамотной.

– На ваш взгляд, что такое грамотная речь?