Радио Ватикана и русские тексты Иоанна Павла II
Дарья Александер27.03.2015
У отца Клода Робине исключительная биография. Русский язык он начал изучать в Бельгии, а белорусский язык – в Риме. В Бельгии он учился теологии и вступил в орден иезуитов. А в Риме работал на радио Bатикана и стал настоятелем русского католического храма святого Антония Великого. Писал тексты для Иоанна Павла II. Огромное количество судеб: католиков и православных, коммунистов и аристократов стали частью его собственной жизни.
– Как вы начали изучать русский язык и заинтересовались русской культурой?
– Я родился в маленькой деревне на юге Бельгии. Там в школе была библиотека. В библиотеке было мало книг, и я всегда читал одну и ту же книгу. Это были русские сказки. А еще у меня был маленький радиоприемник. Один раз я услышал по радио литургию, и отец мне сказал, что это литургия на церковнославянском языке. Он знал это потому, что пять лет сидел в немецком лагере, а там были и сербы, и русские.
Когда мне исполнилось 17 лет, я начал посещать монастырь Шеветонь. Это католический монастырь, но служат там по-церковнославянски и по-гречески. Это мне понравилось, я даже думал, что стану монахом в этом монастыре. Но я начал учиться в Намюрском университете на факультете философии.
Ещё я посещал уроки русского языка, а там был старый иммигрант, князь Мстислав Борисович Старосветский. Он преподавал русский язык. У нас был учебник, и там было написано, как надо поприветствовать преподавателя. Я посмотрел, как написано в учебнике и сказал Мстиславу Борисовичу: «Добрый вечер, товарищ учитель!» Он мне сказал: «Это в первый и в последний раз!»
Как началась ваша жизнь в Риме?
Я вступил в орден иезуитов, год работал в Брюсселе в школе для детей-инвалидов. А потом в 76-м году меня отправили на учёбу в Рим. А через год меня перевели в другую семинарию, которая называется «Руссикум». Это русская папская семинария. В «Руссикуме» мы служили по-церковнославянски, потому что папа Пий XI сказал: «Ни больше, ни меньше, ни по-другому, чем в Русской православной церкви».
– Как вы стали работать на радио Ватикана?
– После учёбы я провёл год во Франции. А потом меня сразу послали на радио «Ватикан», работать в русской редакции. Сначала я просто редактировал информацию, а через два года стал заместителем главного редактора. Долгие годы я так работал, а в 96-м году умер глава белорусской редакции. И мне предложили занять его место. А я и не знал ничего по-белорусски. Потихоньку научился читать тексты, это было не так просто, потому что ударения не такие, как в русском.
Когда я начал работать в 82-м году, существовало мало контактов с советской Россией. Было нелегко, потому что приходило мало информации. Радио глушили. Например, когда я начинал говорить об отце Глебе Якунине, сразу работали глушилки. Глушили даже после Горбачёва. Hе всю программу, только новости.
– Расскажите о вашем приходе в Риме
– В 82-м году меня назначили вице-настоятелем храма преподобного Антония Великого в Риме. Это русский католический храм. Настоятелем был o. Антоний Корен, словенец. Это маленький приход. Туда вначале приходили русские эмигранты первой и второй волн. Был генерал Росси, потом на его могиле даже было написано «генералиссимус». Я отпевал его. Достаточно многие были православными.
Некоторые из них, по разным причинам, принимали католичество. Это было в тридцатые годы прошлого века. Но не писали о православных, что они приняли католичество. Писали: они приняли Вселенскую церковь, вселенскость. В мои времена уже не было такого явления. Православные, которые посещали храм преподобного Антония, оставались православными.
В Риме основали маленький русский католический монастырь: Успенский женский монастырь. Я там служил часто. Настоятельница, мать Екатерина Морозова, она тоже была из благородной семьи, рассказывала, что играла с детьми Врангеля. Монахинь для монастыря искали по всему миру. Кто-то остался там, кто-то ушел, кто-то вернулся в православие. Такие судьбы…
– А кто ещё служил в Успенском монастыре?
– Была мать Архангела, она была из Курска. Это уже была вторая волна эмиграции. Говорила: я комсомолка. Она знала все советские песни. Даже один священник сказал: ну как это, монашка – и поёт такие песни? Потом она написала свои воспоминания, читала по радио и плакала, когда говорила о своем отце.
Была всегда связь между Успенским монастырем и храмом святого Антония Великого, где я постоянно служил. В 85-м году я стал настоятелем этого храма. Крестил, отпевал, венчал – всё это делал. С 85-го года до 2012-го.
– Какие люди к вам приходили?
– Например, русские, которых не крестили в советские времена. Крестил нескольких мусульман. Если кто-то хотел креститься или венчаться в моем храме, а не у православных, то я говорил им, что они должны тоже уважать Православную церковь и не критиковать её.
Я помню, как крестил одну преподавательницу. Это было очень интересное крещение. Её крёстной была дочка князя Николая Романовича Романова, Hаталья. А крёстный был коммунистом, даже надел красный галстук на крещение.
– Как вы работали с прихожанами?
– Я думаю, что моя специальность в этом приходе была – смешанные браки. Приезжали на работу в Италию девушки, а итальянцы любили блондинок. А потом надо венчаться. Это был часто компромисс: венчались у нас в храме. Потому что приход католический, а обряд тот же самый, что и в Православной церкви. И я служу как русский священник, да ещё и что-то говорю по-итальянски.
Или, я помню, крестил ребёнка в соборе святого Петра. Родители православные. Крестил по восточному обряду. И пел хор известного диссидента Огородникова. Все были православными, даже крёстные.
– Вы переводили для Иоанна Павла II. Как это происходило?
– Я несколько раз готовил тексты на русском для того, чтобы Папа их читал. Один раз даже записал ему кассету. И была там одна фраза сложная, понимать он её понимал, а повторять ему было трудно. Тогда он сказал: запишите мне эту фразу несколько раз.
Однажды я не знал, что буду ему помогать, а один священник сказал мне: ты должен срочно быть у Папы. Я даже не был одет как священник, думал, что это шутка. Даже не знал текста, но, когда сказали, что надо идти, написал, что мог. Папа принимал епископов, в какой-то момент пригласили меня. Я вошёл в библиотеку, мне было так стыдно, я покраснел. Папа понял это. Я стоял за ним, чтобы он меня не видел, а он читал свою речь, выразительно, с жестами. Я помню, что ему было сложно произносить слово «распространять».
<…>
Источник: «Русский очевидец»