Прогулка по «русскому Риму»
«Никто не обнимет необъятного», — не без резона заметил как-то многомудрый начальник пробирной палатки. Взаимоотношения Вечного города и российской столицы, «первого» Рима и «третьего», относятся как раз к тематике именно этого свойства. Это отлично понимали и организаторы выставки «Прогулка. Русский Рим. 1870–1920», открывшейся на днях в Музее Москвы. А если тема необъятна, то не проще ли взять на анализ своего рода «капельку крови», малое мгновение из истории Вечного города, на фоне которого разворачивалась одна из самых драматических страниц в истории русской эмиграции?
Хотя своеобразным эпиграфом к очень небольшой по размерам, но очень «говорящей» и красноречивой выставке (кураторы — Ольга Страда и Бьянка Сульпассо), является известный сонет Monte Pincio из «Римских сонетов» Вячеслава Иванова, у неё две ипостаси, две тематических линии. Одна — облик самого Рима (32 чёрно-белых фотографии, впервые представленных на суд зрителя), запечатлённый фотографами в один из самых интересных и в чём-то драматичных моментов своего существования. Лично у меня почему-то возникло стойкое ощущение, что некий весьма мастеровитый фотограф, назло законам времени, проник не в первый, а в третий Рим (то есть в Москву) в первых числах сентября 1812 года — накануне великого пожара, и не просто проник, а тщательно запечатлел ещё чисто средневековый по сути своей город... Тут можно лишь очень пожалеть, что «римская» выставка чуть-чуть не совпала с «московской» — в большом музейном зале по соседству недавно закрылась огромная и не раз продлевавшаяся выставка замечательного русского фотографа Эмилия Готье-Дюфайе, запечатлевшего Москву в 1913 году, накануне эпохи великих военных и революционных катаклизмов. Очень жаль — эффект был бы поразительным!
А ведь в середине XIX века и Рим был точно таким же средневековым городом, ещё не успевшим ощутить прелестей и вместе с тем мерзостей столичного статуса. Напомню, что первой столицей объединённой Италии в 1865 году стала Флоренция, и только в 1871 году, после ликвидации Папской области, скукожившейся до размеров Ватикана, это звание перешло к Риму. А как ощущался Рим в ту пору, очень точно написала одна из русских мемуаристок, Евгения Герцык: «На Форуме — сенокос. Груды свежескошенной травы посреди обломков колонн и увитых кистями глициний... Увила ими полустёршийся барельеф... Сенокос на Форуме! И плакала я потерянно и сладко, прикладывая к глазам сохнущую траву...» Конечно, фотографий сенокоса на фоне античных развалин на выставке нет. Зато есть изумительный кадр, запечатлевший просторно развешанное сохнущее бельё на фоне... богатырских куполов собора Святого Петра!
Мы привычно дивимся удивительной старинной застройке в районе флорентийского Понте-Веккьо. А ведь ещё совсем недавно нечто похожее существовало и в Риме: снимки запечатлели домики типа «ласточкино гнездо», плотной толпой лепившиеся по берегам Тибра, — нечто очень похожее можно сегодня увидеть разве что на берегах Куры в старом Тбилиси.
Впрочем, на фоне заповедной тишины уже видны первые зарницы и всполохи новой жизни: вот, например, участники первого туристического съезда (1903 год!) на новёхоньких велосипедах торжественно въезжают в Рим, и свысока — в прямом и переносном смыслах — взирают на них стены терм Каракаллы... И уже строится в самом центре Древнего Рима — этапы строительства отсняты фотографами — то, что официально называется мемориальным комплексом «Витториано», более бесхитростно — «Алтарём Отечества», а на жаргоне злоязычных римлян — попросту «пишущей машинкой».
Но всё это, повторимся, на фотографиях. А в предметном ряду выставки — многочисленные реликвии русской эмиграции. После Октябрьского переворота многие из тех, кто до того странствовал по Италии с томиками «Образов Италии» Павла Муратова в кармане, хлынули в Рим. И Рим в первые годы обещал стать не менее важным «ядром кристаллизации» российских изгнанников, чем Париж, Берлин или Прага; на античных камнях начали расцветать небывалые дотоле цветы. Такие традиционно любимые приезжими из России заведения, как легендарное кафе «Греко» близ площади Испании, выглядели на их фоне могучими столетними деревьями. Или русская Гоголевская библиотека-читальня — один из адресов «русского Рима», чудом сохранившихся до сих пор (хотя чисто почтовый адрес она меняла не раз).
Русский издательский дом «Слово» с книжным магазином — они, к сожалению, протянули чуть больше года. «Русская ласточка» — «интимный театр», он же буфет, он же танцевальный зал, открытый на средства знаменитого адвоката, публициста и писателя Николая Карабчевского. «Русский шалаш» — «единственный русский ресторан Рима», как утверждала пресса, немало над этим заведением поиздевавшаяся. Это «нечто вроде пирожного с кремом, со щепоткой перца, размоченного в водке», — писала одна из итальянских посетительниц. Были, впрочем, и иные мнения. «Даже самый закалённый большевик, вошедший сюда, узрел бы лишь образ храбрости и безмятежной силы», — отмечал один из итальянских же публицистов. А ведь была ещё и «Русская таверна», детище генерала Баумгартена. В России, как едко отмечали современники, он был командующий полками, а в Риме стал «комендантом грациозных кёльнерш неопределённой национальности, кухонных батарей и полков тарелок»... А ведь помимо них были и тот же Вячеслав Иванов, и талантливая актриса и режиссёр Татьяна Павлова, и блистательный виолончелист Александр Барянский...
Всё это было, всё это «могло бы стать»... Могло бы — но не стало. В конце 1922 года состоялся марш чернорубашечников Бенито Муссолини на Рим. Напомним, что «вождь мирового пролетариата товарищ Ленин», познакомившийся с будущим дуче ещё в эмиграции, очень ему симпатизировал и, как вспоминает один из очевидцев, говорил, что Муссолини — единственный человек, который может стать вождём социалистической революции в Италии... Одним словом, всё это было давно и хорошо знакомо беглецам из России. «Это тоже „товарищи“ — только наоборот», — афористически и беспощадно прихлопнул новых хозяев Рима давний друг Павла Муратова Борис Зайцев. Пришлось снова сниматься с ещё не очень насиженных мест и искать приюта в иных городах и весях. Впрочем, справедливости ради оговоримся: тем соотечественникам, что остались в Италии, выпал на долю очень долгий век — как тому же Вячеславу Иванову...
Выставка в Музее Москвы продлится до 8 июня 2014 года.
Георгий Осипов