Почему черносотенное движение вошло в историю с плохой репутацией?

Книг и статей, посвящённых дореволюционным право-монархическим партиям, членов которых традиционно называли черносотенцами, в последние годы появилось немало. Об этом движении в недавней статье «Чёрный миллион»,  вышедшей на портале «Русский мир», писал и наш постоянный автор Михаил Быков. Повышенный интерес к теме русского национализма неслучаен особенно теперь, когда национальный вопрос всё больше входит в сферу политического и общественного мейнстрима. Предлагаем читателям портала заметку Евгения Левина, представившего свой взгляд на черносотенное движение.

Нельзя не согласиться с М. Быковым, что далеко не все черносотенцы были, по словам известного дореволюционного публициста Власа Дорошевича,  «истинно русскими Емельянами», вечно пьяными и способными лишь на погром и насилие. И среди активистов, и среди лидеров крайне правых монархистов встречались и весьма достойные люди, например, епископ Антоний (Храповицкий), возглавлявший «Союз русского народа» на Волыни и решительно не допускавший погромов. Однако многие другие выводы статьи, к сожалению, не подтверждаются фактами.

Хотя верно, что наиболее известные русские террористы принадлежали к левой партии эсеров, из этого вовсе не следует, что русским ультраправым были чужды террористические методы. На их совести, по крайней мере, два громких политических убийства – депутатов-кадетов Иоллоса и Герценштейна. Первое, правда, было осуществлено чужими руками – член «Союза русского народа» Казанцев убедил рабочего Фёдорова, что Иоллос – предатель революции и провокатор. Второе же было совершено своими силами. Сообщение об убийстве Герценштейна было помещено в московском листке «Маяк» за несколько часов до совершения преступления. Допрошенный редактор А.Н. Грен рассказал,  что получил эти сведения от В.В. Оловенникова, редактора черносотенной газеты «Вече», отреагировавшей на убийство Герценштейна заметкой «Одним жидом меньше». Она заканчивалась словами: «Лучше отрезать один заражённый член, нежели дать заразиться всему организму. А наша Россия немедленно, но постепенно заражается тлетворным заболеванием жидовской революции… Жидов же и помимо Герценштейна чересчур довольно».

Ещё один террористический акт черносотенцам не удался. В январе 1907 года в печных трубах дома бывшего премьера Витте, которого правые ненавидели как отца русской конституции, были обнаружены две «адские машины» большой взрывной силы. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал.

Во многом верно и то, что ультраправые погромы 1905-1907 годов носили не антисемитский, а антиреволюционный характер. Действительно, среди жертв черносотенцев были не только евреи, но и рабочие, студенты и даже просто интеллигенты, а триггером к погрому нередко становились революционные выступления. Однако двинувшись «бить жидов», защитники монархии немедленно забывали о своих политических противниках и начинали грабить и убивать, выбирая своих жертв исключительно по национальному признаку. К примеру, в Ярославле 20-21 октября 1905 года были разгромлены следующие революционные центры: сапожное заведение, гильзовая фабрика, синагога, Толкучий рынок и магазин некого Либкена, из которого погромщики вывезли «массу колбасы, окороков и икры» [М. Размолодин. Черносотенное движение в Ярославле и губерниях Верхнего Поволжья в 1905-1907. – Ярославль, 2001. – С. 24]. В Киеве были разгромлены кварталы еврейской бедноты – очевидцем этого погрома стал известный монархист Василий Шульгин, писавший впоследствии об увиденном:

«Обезображенные жалкие еврейские халупы… Все окна выбиты… Местами выбиты и рамы… Между ними, безглазыми, в пуху и в грязи – вся жалкая рухлядь этих домов, перекалеченная, переломанная… нелепо раскорячившийся стол, шкаф с проломанным днищем, словно желтая рана, комод с вываливающимися внутренностями… Стулья, диваны, матрацы, кровати, занавески, Тряпье… полу вдавленные в грязь, разбитые тарелки, полуразломанные лампы, осколки посуды, остатки жалких картин, смятые стенные часы – все, что было в этих хибарках, искромсанное, затоптанное ногами… Но страшнее всего эти слепые дома. Они все же смотрят своими безглазыми впадинами, – таращат их на весь этот нелепый и убогий ужас… Старый еврей в полосатом белье лежал, раскинув руки, на спине. Иногда он судорожно поводил ногами» [В. Шульгин. «Дни»].

Подобных примеров можно привести немало. Правда, как справедливо пишет М. Быков, «большинство погромов прокатилось по стране тогда, когда этих (черносотенных) организаций ещё не существовало». Однако это не помешало многим будущим активистам раззудить плечо и показать удаль молодецкую. Так, один из лидеров ярославского отделения «Союза русского народа» впоследствии хвастался: «19 числа мы представились губернатору и попросили разрешить громить жидов, на что он ответил: Валяйте, ребята» [М. Размолодин. Черносотенное движение. – С. 24].

Справедливости ради стоит отметить, что черносотенцы громили ровно до тех пор, пока это допускали или даже поощряли власти (свидетельств, подобных приведённому выше, в источниках немало). Поэтому когда революционное движение пошло на спад, и правительство стало рассматривать погром, прежде всего, как нарушение порядка и спокойствия, правые монархисты действительно перешли к «легальной работе». Впрочем, им удалось «отличиться» и на этом поприще: именно благодаря настойчивости местных и столичных монархистов печально известное дело об убийстве Андрея Ющинского приобрело ритуальный характер. По сообщению  киевской охранки, ещё до официального приговора местные черносотенцы разбрасывали листовки следующего содержания: «Жиды ежегодно перед своей Пасхой замучивают несколько десятков христианских мальчиков, чтобы их кровь лить в мацу...»

И наконец – о численности черносотенных организаций. В годы первой русской революции они были весьма многочисленны, особенно на Волыни и в некоторых других губерниях. Однако этот успех оказался кратковременным. Несмотря на щедрые правительственные субсидии, к семнадцатому году русские правые распались на несколько малочисленных групп, насмерть перегрызшихся между собой. Не лучше обстояло дело и с лидерами. Как с грустью писал священник Восторгов, побывавший в 1915 году на объединённом монархическом съезде, «в руководящий совет были выбраны Шинкаревский – абсолютное ничтожество, Бобров – наймит правого движения, получающий 100 руб. вознаграждения у Главного совета («Союза русского народа»), Кельцев – человек, имевший в прошлом дело с прокурорским надзором, Соколов – недоучившийся студент… У широкой публики может создаться впечатление, что монархическое движение не имеет ни авторитета, ни имён, ни просто ярких деятелей, популярных среди народной толщи, что все правые партии состоят из нескольких бывших министров, да из каких-то ничтожеств, никому не известных, а если известных, то с самой плохой стороны». Поэтому когда наступил час икс, черносотенцы не смогли оказать власти никакой помощи и закончили столь же бесславно, как и российское самодержавие.

Так что праздника «День черносотенца» в России, надеюсь, не будет не только из-за скверной репутации крайне правых монархистов, но просто потому, что лузерам памятников не ставят.

Евгений Левин