«Некрасивый самолёт не полетит»

Великий авиаконструктор Туполев любил повторять: «Некрасивый самолёт не полетит!» Это точно об АНТ-25, испытанном в 1933-м великим лётчиком Михаилом Громовым. 

Сейчас АНТ-25 можно увидеть в старинном волжском селе Василёва Слобода, зовущейся ныне в честь самого знаменитого своего уроженца Чкаловском. Это тот самый самолёт, что в июне 1937-го перелетел через Северный полюс из Москвы в американский Портленд. Единственный уцелевший свидетель трёх великих трансполярных перелётов.

Но если подняться на трап и заглянуть в кабину, то подумаешь только об одном: как в этой узкой трубе три здоровых мужика могли провести почти трое суток? В трубе, летевшей сквозь встречные ветры и обледенения со скоростью, сегодня доступной даже не самому крутому из современных автомобилей (крейсерская скорость АНТ-25 – 165 км/час).

Но это «как», вероятно, самая невеликая из загадок, связанных с тремя великими перелётами через Северный полюс лета 1937-го. Загадка поинтереснее: где второй, точнее, первый из двух построенных АНТ-25? Тот, что стоит в музее, – второй, чкаловский экземпляр, на который был при весьма таинственных обстоятельствах переставлен мотор с первого, громовского. 

Оговоримся сразу: много раз нам придётся употребить словосочетания «говорят», «по легенде», «по слухам». Многие важные документы, связанные с теми полярными перелётами, недоступны для исследователей до сих пор. Так вот, из-за снятого мотора сорвался на редкость красивый замысел «двойного» перелёта в Америку – экипаж Громова, по первоначальному замыслу, якобы должен был стартовать через полчаса после Чкалова.

Причину, возможно, следует искать в единственном внешнем отличии двух самолётов: на чкаловском и сегодня значится надпись «Сталинский маршрут». На громовском такая появиться не могла: Сталин потомственного дворянина и интеллигента Громова, в отличие от выходца из «народных глубин» Чкалова, мягко говоря, недолюбливал.

Так что не стоит особо удивляться, что никому из историков отечественной авиации до сих пор не известна судьба громовского АНТ-25, на котором и был установлен рекорд дальности полёта – 11 500 км (10 148 км по прямой).

А между тем сама по себе идея перелёта в Америку через Северный полюс принадлежала не Громову. И тем более не Чкалову! А Герою Советского Союза номер семь Сигизмунду Александровичу Леваневскому.

Идея начала осуществляться 3 августа 1935 года, когда Леваневский в сопровождении второго пилота Георгия Байдукова и штурмана Виктора Левченко вылетел на АНТ-25 из Москвы через Северный полюс в Сан-Франциско. С утра на московском почтамте началось специальное гашение выпущенной в конце 1934 года марки с портретом Леваневского. 

Марка эта, кстати, – ещё одна загадка. Все марки, выпущенные в честь первых Героев Советского Союза, имели стандартное оформление: портрет лётчика в венке из двух лавровых листьев. Все, кроме одной. Одна из ветвей возле портрета Леваневского почему-то (внятного объяснения нет до сих пор) была миртовой. А мирт, как известно, – символ траура...

Нехорошая примета ли в первый раз сработала, или что-то иное, но экипажу, пролетевшему около двух тысяч километров, пришлось вернуться – из мотора начало «выбивать» масло. Техническая экспертиза показала, что полёт можно было продолжать: техники просто залили в бак масла с большим запасом. Но Леваневский с тех пор крепко невзлюбил АНТ-25 и его конструктора: на «разборе полёта» у Сталина в присутствии Туполева он заявил, что это вредительство и такой самолёт мог создать только враг народа...

После этого пути лётчиков разошлись резко и навсегда. Леваневский выбрал большие многомоторные самолёты. Байдуков же был уверен в АНТ-25 и сумел привлечь на свою сторону Валерия Чкалова. Говорят, Сталин спросил Чкалова: «А не рискованно ли лететь через полюс на одномоторном самолёте?» Ответ Чкалова вошёл в историю: «Один мотор – 100 % риска. Четыре мотора – 400 % риска!»

Отказаться от намерения перелететь Северный полюс – особенно после двух удавшихся перелётов! – амбициозный сверх всякой меры Леваневский не мог. Выбор свой он остановил на экспериментальном, в сущности,  варианте четырёхмоторного бомбардировщика ДБ-А под названием Н-209. 

В августе 1937-го, кажется, всё было против Леваневского. Начинающаяся арктическая осень и неблагоприятный прогноз метеорологов. Практическое отсутствие опыта пилотирования тяжёлых самолётов – Н-209 испытывал второй пилот в его экипаже, Николай Кастанаев. Очевидцы вспоминают его слова о Леваневском: «Появился в последний момент. Но так и быть, выдам ему провозной до Америки!»

Конечно, Леваневский не мог знать тех слов, которые уже в конце 90-х историки прочтут в архиве участвовавшего в испытаниях Н-209 Байдукова: «При подъёме на высоту более 4000 метров греется крайний правый двигатель, машина обладает очень плохой продольной устойчивостью».

Кажется, все шесть членов экипажа в той или иной степени понимали, что шансов на удачу у них мало. Кроме самого Леваневского – он, облачённый в щегольской костюм с белоснежной рубашкой, явно старался делать хорошую мину при неважной игре. Кастанаев, отлично знавший о всех изъянах ещё «сырого» самолёта, примеряя новые ботинки, пытался шутить: «Будет в чём от медведей по льду удирать!» Штурман Левченко коротко попрощался с Байдуковым: «Прощай, Егор. Прощай навсегда». Радист Галковский был ещё лаконичнее: «Летим на смерть...»

Хронология стартовавшего 12 августа со Щёлковского аэродрома перелёта хорошо известна. В 13:40 13 августа на высоте 6000 метров в условиях сплошной тяжёлой облачности при почти ураганном встречном ветре был пройден Северный полюс. И всего через 52 минуты последовало: «Отказал правый крайний из-за маслосистемы. Высота полёта 4600 метров. Идём в сплошных облаках. Очень тяжело. Ждите». Байдуков, выходит, как в воду глядел...

Официальная история перелёта на этом заканчивается. Радиограмм, которые могли принадлежать Н-209, было принято ещё довольно много, но в достоверности их есть немало сомнений. Обледеневавший самолёт исчез. Н-209 искали, обшарив половину Арктики, искали почти год – и русские, и американцы. Никаких следов. До сих пор.

О том, где искать остатки самолёта, есть несколько версий. Согласно аляскинской, эскимосы видели, как очень большой самолёт рухнул в воду между островами Спай и Тетис. Нынешним летом в этот район отправляется оснащённая новейшей аппаратурой российская поисковая экспедиция.

Якутская версия гласит, что Н-209, после отказа мотора, стал «заваливаться» по курсу вправо и в итоге рухнул в озеро Себян-Кюель, на берегах которого множество местных жителей видели в конце 30-х доску на могиле неких лётчиков, две фамилии которых оканчивались на «-ский» (Леваневский? Галковский?). Некоторые видели труп лётчика в одежде, очень похожей на тот самый щегольской костюм командира... В конце 1980-х на озеро было организовано несколько экспедиций, но в итоге поспешили объявить, что «версия не подтвердилась». А  вскоре стало не до Леваневского... Однако, на мой взгляд, якутский вариант «закрывать» рано...

Наконец, совсем недавно на северной оконечности Элсмира – самого северного из островов Канадского Арктического архипелага – были обнаружены остатки самолёта, чьи очертания на спутниковых снимках очень напоминают очертания Н-209. Экспедиции в тот район не заглядывали. И – как это ни удивительно – самолёты, искавшие Леваневского в 1937–38 гг., тоже.

Конечно, при плохой продольной устойчивости в условиях сильного обледенения самолёт мог камнем упасть в океан. Но в таких случаях «продуваемая» многочисленными сильными подводными течениями Арктика рано или поздно давала хоть небольшой, но след.

Пока же об отважной шестёрке напоминают только названия городских улиц. Да крохотный памятник героям, перемещённый с Кастанаевской улицы в Москве на закрытую территорию завода имени Хруничева, где был построен Н-209.