EN
 / Главная / Публикации / Уроки истории и дух нации

Уроки истории и дух нации

Александр Горянин11.07.2017


Б. Виллевальде. Открытие памятника 1000-летия России в Новгороде в 1862 г. Фото: ru.wikipedia.org

Рядовой россиянин любит свою родину, но ему остро нужны подтверждения того, что он прав в своей любви, — слишком часто за последние 25 лет ему намекали, а то и уверяли прямым текстом, что его страна любви не заслуживает. 

Со стороны здравым людям должно казаться, что патриофобия — чувство ненормальное и, вероятно, крайне редкое. И тем не менее тексты, пронизанные явной неприязнью к собственной стране и истории, хорошо знакомы аудитории российских сетевых форумов, а это сотни тысяч, если не миллионы человек ежедневно. Стало быть, проблема существует. 

Нелюбовь к самим себе

В норме образ отечества — предмет подразумеваемого и даже неосознанного согласия в обществе. По всей Европе — от Португалии до Польши, от Исландии до Греции — это согласие исключает очернение своей истории, национального образа жизни, народного характера, традиций. Добродушная ирония — это максимум. Охаивание своей страны натыкается на отпор и презрение. 

Правда, так было не всегда и не везде. Достаточно вспомнить, что ещё во времена Реформации Мартин Лютер называл современных ему немцев сборищем пьяниц, бездельников и грязнуль. В первой трети прошлого века Джордж Оруэлл отмечал: «Интеллектуалы стыдятся собственной национальности. В левых кругах полагают, что в принадлежности к английской нации есть что-то постыдное». Эрих Мария Ремарк с горечью писал о своих соотечественниках: «Никакая другая нация не склонна так унижать своё и превозносить чужое».

Особенно тяжко подобные настроения отразились на Франции. Историк Оливье Форкад напоминает: «После Версаля французская интеллигенция топтала и уничижала себя, коря несостоятельностью, что посеяло пораженческие настроения и вывело на авансцену политической жизни пораженческие круги». То, что эти настроения захватили верхи общества, сделало возможным лёгкую капитуляцию Франции в 1940 году.

Заметим, однако, что и Ремарк, и Оруэлл, и Форкад описывают настроения всё же преимущественно интеллектуалов и лишь на отдельных отрезках ХХ века. Школьные учебники истории, на которых воспитываются массы в странах Запада, всегда были (и в основном остались) полны самовоспевания. Автор монументальной «Истории Европы» Норман Дэвис констатирует, что европейские историки неизменно подходили к своему предмету «как Нарцисс к пруду, ища в нём только отражение своей красоты…», их стиль — «стиль самовосхваления», они просто «источают национальное самодовольство». Этот настрой успешно передаётся новым поколениям, сильнее всего — в США. Мало что изменило даже появление великого анонимного пространства Интернета. Патриофобия на Западе не имеет устойчивых корней. Патриофобы, конечно, есть, но на положении маргиналов, а былые ошибки учтены.

Тот же Оливье Форкад, переходя к современным французским учителям и авторам учебников, подчеркивает, что они больше «не подвергают французских школьников тяжёлому испытанию раздвоением национального самосознания, не делают акцент на несостоятельности Франции между двумя мировыми войнами. Мы научены горьким опытом».

После 1917 года историческая Россия подверглась тотальному очернению, степень которого мы плохо осознаём. Подкреплённая сносом храмов и памятников и физическим уничтожением целых классов и сословий, клевета на русское прошлое до сих пор настолько пропитывает картину мира наших соотечественников, что разбираться с ней (и с целой субкультурой на её основе) — работа поколений

Точно так же английские школьники сегодня не узнают (впрочем, не узнавали и раньше) из своих учебников ни о кровопускании, устроенном англичанами в Ирландии в 1649—1653 гг., когда было истреблено свыше половины населения острова (и ещё одном, в 1798 г., чуть более «скромном»), ни об искусственном голодоморе 1845—49 гг. в этой стране. Английские педагоги твердо знают: чувство национальной вины — это последнее, что нужно юным душам.

Памятник Оливеру Кромвелю у Вестминстерского дворца, Лондон. Фото: forum.awd.ru

У нас же после 1917 года историческая Россия подверглась тотальному очернению, степень которого мы плохо осознаём. Подкреплённая сносом храмов и памятников и физическим уничтожением целых классов и сословий, клевета на русское прошлое до сих пор настолько пропитывает картину мира наших соотечественников, что разбираться с ней (и с целой субкультурой на её основе) — работа поколений. 

Достаточно давнее явление у нас и «смердяковский синдром». Два с лишним века назад, накануне наполеоновского вторжения в Россию, уже ощущавшегося, как неминуемое, граф Ростопчин негодовал: «Нехорошо, что в Петербурге такую молодёжи дали волю, что она пьёт явно здоровье Бонапартово». Явно — то есть не скрываясь.

Из бесед с современниками Отечественной войны 1812 года Пушкин восстановил (в неоконченной повести «Рославлев») картину настроений её кануна в российских дворянских кругах: «Все говорили о близкой войне… Любовь к отечеству казалась педантством. Тогдашние умники превозносили Наполеона с фанатическим подобострастием и шутили над нашими неудачами. К несчастию, заступники отечества были немного простоваты; они были осмеяны довольно забавно и не имели никакого влияния. Молодые люди говорили обо всём русском с презрением или равнодушием и, шутя, предсказывали России участь Рейнской конфедерации» (Т. е. участь марионеточного союза, сконструированного Наполеоном из обломков Германской империию — А. Г.). Правда, тут надо добавить: большинство молодых людей, говоривших «обо всём русском с презрением», с началом войны отправились воевать, и многие из них отдали жизнь за родину.

Через сто лет, во время Русско-японской войны, петербургские и московские умники (Блок называл их «подонками общества») пили за здоровье японского императора. Несколько московских курсисток послали микадо поздравительную телеграмму. Так же поступила и группа петербургских студентов-путейцев. В одной из витебских гимназий, когда учитель рассказал о нападении японцев, гимназисты закричали: «Да здравствует Япония!». Все эти несчастные жили в убеждении, что Россия, как страна «пошехонцев», «глуповцев» и «охотнорядцев», заслуживает только поражения.  

Ещё почти столько же лет спустя, в январе 2000-го, даже дикторы некоторых каналов, не говоря уже о журналистах, не могли скрыть злорадства, рассказывая, что потери федеральных сил за время осады Грозного достигли цифры в 120 убитых, включая генерал-майора. И с надеждой добавляли: «Около 2000 повстанцев продолжают сопротивление». Девять лет подряд они с плохо скрытой неприязнью писали и говорили о неуклюжих «федералах», сражающихся с ловкими и смелыми «ополченцами», давая понять: от «этой страны» они ничего хорошего не ждут. Кто из них затем искренне, подобно Андрею Бабицкому, признал свои заблуждения? Большинство делает вид, что ничего такого не было.

«Неправильный народ»?

Напор желчной риторики не спадает и в наши дни. Речь не о тех, кто вскрывает конкретные беззакония или глупости (спасибо, что они это делают, и простим их раздражённые обобщения). Речь о пустом и неумном обличительстве. Всего один пример. Социолог Лев Гудков клеймит «моральную тупость» (всего-навсего!) российского общества и его «неспособность к рационализации» (видимо, к рациональному мышлению). Повод? 38 % опрошенных «Левада-центром» высоко оценили Сталина. И как это было подхвачено! В духе Гудкова высказались, кажется, все, от кого это следовало ожидать, кто-то даже в стихах. Словосочетание «неправильный народ» стало «мемом». И не просто неправильный, а неправильный в исторической перспективе.

В последние годы тот же «Левада-центр» сообщал, что Ленина одобряет 51 % населения России, Брежнева — 47 %, даже Андропова — целых 37 % (и т. д.) Венцом же всего был вывод, что 68 % опрошенных «хотели бы восстановления СССР и социалистической системы» (Ведомости, 19.04.2016). И ведь кто-то верил, что подобные цифры отражают реальность! Эти цифры внушили КПРФ перед думскими выборами в сентябре 2016 года красивые надежды. Они не сбылись, наоборот, «Единая Россия» вернула себе на этих выборах конституционное большинство, да ещё с большим запасом, а у КПРФ теперь 42 мандата вместо 92. Это и был настоящий социологический опрос. После него «Левада-центру» следовало пересмотреть методику своих исследований, КПРФ и сталинистам — взглянуть правде в глаза, а обличителям «стремительно краснеющей России» — прикусить языки. Но увы!

Нашу страну населяет разумный, рационально мыслящий и хорошо образованный народ. GfK Group, крупнейший исследователь рынков, сообщает, что число взрослых пользователей Интернета в России превысило 85 млн человек (первое место в Европе с большим отрывом). А ведь есть ещё миллионы юных. В аудиторию Интернета влилась уже половина(!) из 37,6 млн сельских жителей России. Один этот факт вполне меняет привычные представления о нашем селе. И очень важный показатель: 66,5 млн российских пользователей выходят в сеть ежедневно.

94 % россиян имеют образование не ниже полного среднего. По данным  Всемирной организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), 54 % населения России в возрасте от 25 до 64 лет имеет третичное (tertiary), т. е. высшее или среднее профессиональное образование — один из самых высоких показателей в мире. В семьях этих людей есть миллионы совершеннолетних младше 25 лет, также успевших получить третичное образование и настроенных уж совсем не архаично.

Поверить после всего этого, что две трети россиян желают восстановления «социалистической системы», хотят в советский рай времён дедушки Брежнева?! Извините, невозможно.

В такой огромной стране, как наша, какая-то доля населения об этом, быть может, и мечтает, это нормально. Не исключено даже, что 10 процентов. Ну от силы 14. Но для остальных 86 процентов такое полностью неприемлемо.

Перенесись наши славные счетоводы в Западную Европу 50-х годов, они сочли бы, что «моральная тупость» — слишком мягко для населения Франции или Италии. Над этими странами маячил тогда призрак «Народного фронта», т. е. Союза левых сил: во Франции коммунисты с попутчиками и социалисты получили 1951 году — не в социологическом опросе, а на выборах! — больше половины мест в парламенте. Но никто страну и электорат ругательными словами не обзывал: с ним работали.

История России – история успеха

В большинстве стран мира национальная самооценка опирается на сложившийся национальный миф, причём слово «миф» в данном случае лишено негативной коннотации. Его можно было бы заменить словом «эпос», не будь у него иных оттенков. Школьники учат историю, мифологизированную именно для своей страны (об этом есть замечательная книга Марка Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира» (пер. с франц., М., 1992).

Молодым нациям было проще. Конструировался национальный эпос («Калевала», «Лачплесис» и другие) и/или обобщённый национальный герой (в поддержку реальным). Американский историк Фредерик Дж. Тэрнер в конце XIX века, осознав потребность в герое, способном объединить американцев вокруг идеала сильной личности, предложил «назначить» таковым ковбоя, скрестив его с «пионером-завоевателем Дикого Запада», чья «агрессивная бодрость» должна была стать примером для подражания. В жизни ковбои были низкооплачиваемыми пастухами, забитыми людьми, они тяжко страдали от конокрадов, от жадности хозяев стад, от пьянства и болезней, от своей бедняцкой доли. Однако образ молодцеватого и щеголеватого белозубого метателя ножей и арканов, покорителя просторов и сердец благодаря Голливуду уже непоколебим.

Наше казачество, реальный страж военных рубежей России, уникальное сословие, «поголовно и на свой счёт» (цитируя казачьего генерала Африкана Богаевского) служившее России, могло бы стать неизмеримо более убедительным материалом для национального мифа и даже эпоса, но не стало. Нечто подобное способна породить лишь буржуазно-охранительная литература, а она у нас к 1917 году просто не успела толком сложиться.

…бесспорный и общепринятый национальный миф у нас так и не сложился, Россия и тут особенная. При этом невозможно опровергнуть следующее фундаментальное утверждение: история России — это история успеха

Полноценный национальный миф вырабатывается, в норме, не один век. Это не вымысел от начала до конца, а, скорее, умеренная «подгонка под ответ» (как говорили в школе) целенаправленно отобранных фактов. Он бывает горделив, а то и высокомерен, хотя новейшая политкорректность обычно умело прячет эти черты. Самое же главное — качественный национальный миф (не тот, что высосан полностью из пальца; появились и такие) практически невозможно опровергнуть, поскольку эпизоды, лежащие в его основе, если и не имели места, то могли иметь.

Нам и подгонять ничего не нужно, но бесспорный и общепринятый национальный миф у нас так и не сложился, Россия и тут особенная. При этом невозможно опровергнуть следующее фундаментальное утверждение: история России — это история успеха. Ничто не предвещало двенадцать веков назад, что безвестный и малочисленный юный народ, поселившийся на глухих задворках Европы, в краю лесов и болот, вдали от морей и от существовавших уже не одну тысячу лет цивилизаций, — что этот «опоздавший», незаметный среди десятков других народ выйдет на первые роли в мире, создаст сверхдержаву и самое большое по территории и ресурсам государство. И великую культуру, достойно соседствующую с другими великими (а великих немного!) культурами мира.


Географическая окраинность, отсутствие защитных природных рубежей и скромная экономическая база начальной Руси исключали, казалось бы, такое развитие событий. Не забудем вдобавок, что ещё в конце XV века во всей тогдашней России жило чуть больше двух миллионов человек, вшестеро меньше, чем во Франции того же времени. Возможность появления единого государства на пространстве от Чёрного, Азовского, Каспийского, Балтийского, Белого и Баренцева морей до Тихого океана и превращения его в мировую державу выходила за пределы вероятия. Попытки теоретически смоделировать процессы создания и возвышения российской державы приводят к выводу: такое государство не удалось бы ни создать, ни удержать — какой век ни возьми — слишком уж много неодолимых сил препятствовало этому. Но оно состоялось, вопреки всему, у наших предков хватило сил и решимости.

Избыток скромности или недостаток зоркости до сих пор мешает нам оценить российский путь как чудо. Мы нация не кичливая, к тому же нашему вкусу претят любые натяжки и упрощения, а история складывается из мириадов событий и какие-то всегда будут противоречить общей картине. Большинство наций не так щепетильны.

Военная галерея 1812 года в Эрмитаже (галерея состоит из портретов русских генералов, участвовавших в Отечественной войне). 
Фото:  hermitagemuseum.org

Беда наших «историков для масс» в неспособности выявлять и заострять главные очевидности. Когда отмечалось 200-летие Отечественной войны 1812 года, по телевидению и радио прозвучали многие тысячи благонамеренных и верных, но недостаточных слов. Тогда как за основу следовало взять примерно следующее:

В июне 1812 года реку Неман без объявления войны пересекла не знавшая поражений «Великая армия» числом 647 тысяч человек. Весь мир тогда решил, что с Россией покончено, а Наполеон отныне — владыка Европы. 170 дней спустя Неман вновь пересекли, но уже в обратном направлении, едва 30 тысяч оборванных, еле живых «завоевателей». И не надо думать, что «русские взяли числом». К началу войны во Франции вместе с вассалами, снабжавшими её «пушечным мясом», насчитывала 71 млн человек; население России было тогда вдвое меньше (36 млн), а её армия уступала французской по численности в полтора раза. Благодаря российской победе мировая история пошла другим путем.

Только держа это в голове, можно оценивать другие события той войны. Происходит ли это у нас? Вот вывод современного английского историка Доминика Ливена: «Это был наивысший успех России с точки зрения эффективной организации военной машины. О последнем, однако, никто не вспоминает — ни в самой России, ни за её пределами. Одержав грандиозную победу не числом, а умением и организацией, сами русские собственные достижения отрицают».

Почему? Может быть, потому что французы решили считать, что Наполеона победил «генерал Мороз», а нам неудобно их огорчать?


«Парадигма успеха»

Исторический успех России — не случайная удача, свалившаяся неизвестно откуда и неизвестно почему. Речь не идёт о беспрерывном успехе — такого не было ни с одной страной в истории человечества (и не будет), — но об успехе совокупном. Оказавшись на распутье, Россия почти всегда выбирала правильное направление — пусть это не всегда было очевидно сразу и даже не всегда осознаётся историками. То, что может восприниматься как исторический срыв, способно оказаться по прошествии времени стартом прорывного развития.


При описании нашего исторического пути авторам учебников (пусть даже только учебников) стоило бы помнить о «парадигме успеха». Типологический пример такого рода нам подают английские «большие историки». Они повторяют и настаивают, что у Англии «счастливая история», и постоянно держат это в голове. Их метод определяется всего двумя словами: «заинтересованное заступничество». В его основе тщательный отбор и отсев фактов, полное (или почти полное) отсутствие критической рефлексии и, что очень важно, использование приёмов художественной литературы: это всегда «история для читателей».

Вот образцовый (standard) труд почтенного английского историка Дж. Тревельяна «Социальная история Англии». Восстание Уота Тайлера в подаче Тревельяна — некий курьёзный эпизод. А ведь это был крупнейший народный бунт в Европе XIV века, повстанцы захватили Лондон, убив семь тысяч горожан и архиепископа, овладели неприступным Тауэром, требовали отмены крепостного права и барщины, возврата отнятых общинных земель — всё это предполагало бы (кажется нам, воспитанным на иных образцах) чуть более серьёзного описания данного события.

Почти на тысяче страниц книги не нашлось места чартистскому движению — многолетним волнениям английских рабочих в XIX веке. В книге по социальной истории! Вы не встретите у Тревельяна вообще ничего, что бросало бы слишком явную тень на социальные отношения в его стране в каком бы то ни было веке. И не только у него. В том же духе писал его двоюродный дед, знаменитый в Англии историк Томас Маколей, так писал Джон Ричард Грин, автор «Истории английского народа», и множество их коллег.

За что хвалит французский политолог Ален Безансон школьный учебник маститого историка Эрнеста Лависса? Вот за что: «Парижская коммуна казалась ему столь печальным эпизодом, что он даже не упомянул о ней, не желая, чтобы школьники что-нибудь об этом узнали» (Русская мысль, 27.04.2000). В 1921—23 гг. в Ирландии шла настоящая гражданская война с тысячами убитых и расстрелянных, но в ирландских школьных учебниках истории говорить о ней не принято. «Гражданская война воспринималась как некий конфуз, о ней почти не упоминается» (The Economist, 17.03.07).

В своей книге «Муза Клио» вышеупомянутый Тревельян говорит, что история — это искусство, чьё единственное назначение — «воспитывать умы людей», а в «Автобиографии» уже полностью отождествляет историю и художественную литературу. Близких взглядов держался и Уинстон Черчилль, оставивший ряд исторических трудов. Возможно, именно поэтому исторические труды, особенно обзорные, пользуются в Англии устойчивым читательским спросом.

Главный приём в них строится на контрасте: обзорное (и выборочное!) изложение хода событий перемежается крупномасштабными вставками, всегда яркими и интересными (это могут быть отрывки из воспоминаний, забавные своей архаикой письма, характеристики, которые время сделало нелепыми или, наоборот, подтвердило, деловые бумаги, газетные тексты и объявления, описания одежды, домашнего быта, меню кушаний, цены, списки вещей и т. д.). Всё это создает впечатление крайней детальности изложения, но такое впечатление обманчиво. Генеральный масштаб таков, что формально позволяет почти с чистой совестью опускать мрачные подробности жизни, особенно простых людей. Казнь Томаса Мора или Марии Стюарт? О да, эти (и другие) декапитации будут описаны подробно и с надрывом. Обыденные жестокости и зверства не будут упомянуты даже вскользь.


Повторю ещё раз: сказанное — не призыв буквально следовать подобным образцам, но изучать этот опыт необходимо.

Как рождается дух нации?

Почему речь у нас несколько раз сворачивала на учебники? Потому что большинство людей всю жизнь сохраняют исторические представления и оценки, вынесенные из школы. Для ревизии негативных стереотипов самовосприятия и исторических неврозов в сознании россиян необходима ревизия в первую очередь школьных учебников.

То, как в стране принято освещать свой исторический путь, бесконечно важно для духа нации. Многие слышали изречение: «Битву при Садовой выиграл прусский школьный учитель», хотя не каждый скажет, о чём речь. Победа прусского войска над австрийским в 1866 году при Садовой (ныне в Чехии) открыла дорогу к объединению Германии. Произошло это всего два поколения спустя после унизительного Тильзитского мира 1807 года, который, казалось бы, перечеркнул мечту о германском единстве. Не смирившись с этим, «прусский учитель» внушал своим ученикам, что Германия разделена не навек, что немцы заслуживают лучшей участи, он воспитывал в них высокий дух, патриотизм, веру в свои силы. И этого оказалось достаточно!

В нашей же стране до сих пор большинство учебных курсов российской истории (и если бы только школьных!) в идейном смысле всё ещё представляют собой предсказуемую смесь из (а) дореволюционных «старолиберальных», (б) послереволюционных марксистско-троцкистских (в духе негативиста М. Н. Покровского) и (в) современных западных леволиберальных построений. 

Читайте также: «Лидерство по-русски» 

 П. Корин. «Александр Невский» (центральная часть триптиха). Фото: cultobzor.ru

Хотя бы ради самосохранения всякое общество должно неустанно пропагандировать положительные константы о себе, какими бы прописными они ни выглядели

Вот как авторы учебника для 10-х классов «Отечественная история» (Л. Н. Жарова Л. Н. и И. А. Мишина) описывают русскую историю рубежа XIX—XX веков: «полуазиатская деспотическая власть царя…, забитость крестьянства»; «российское государство, вырываясь из оков варварства…» и ещё многое в том же духе. Автор И. И. Долуцкий («Отечественная история. ХХ век», учебник для 10 классов) пламенно обличает Российскую империю, упрощая и оглупляя людей и события. Маленькая цитата из его учебника: «Никого император (Николай II) не жалел, никем не дорожил. Единственное исключение из этого правила было сделано для Распутина». Автор А. А. Кредер (в советское время — многолетний преподаватель Высшей партийной школы при ЦК КПСС) в своём учебнике «Новейшая история. ХХ век» объявил для сведения российских школьников, что важнейшими битвами Второй мировой войны были операции у Эль-Аламейна и у атолла Мидуэй («началом перелома в ходе войны стало сражение у атолла Мидуэй в самом центре Тихого океана»). 

Хотя бы ради самосохранения, всякое общество должно неустанно пропагандировать положительные константы о себе, какими бы прописными они ни выглядели. В российском случае, правда, их ещё предстоит сделать прописными. Но это совершенно необходимо. Мы те, кем себя ощущаем, и наша страна — это то, что мы знаем о ней. Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт.

В жизни России не было периода, который давал бы нам повод краснеть и тушеваться. Даже в годы Ордынского ига русские ушкуйники не раз громили земли Орды. Наши предки, двигаясь «посолонь», дошли до Тихого океана, завоевав беспримерные пространства не столько оружием, сколько плугом, и их сага ещё по-настоящему не написана. Страшный ХХ век был в нашей стране свидетелем не только временной победы тоталитарной богоборческой утопии, но и её преодоления своими, внутренними силами. Оно ещё дождется своего летописца.

Также по теме

Новые публикации

Каналы о России глазами иностранцев множатся в интернете, собирая сотни тысяч подписчиков по всему миру. Видеоролики о российских городах, образе жизни, русской культуре и кухне смотрят и комментируют. Достаточно подписаться на двух-трёх таких блогеров, чтобы очень скоро понять, благодаря системе интернет-рекомендаций, как много молодых, образованных и любопытных иностранцев выбрали Россию для проживания.
Осенью 2023 года власти Латвии, которые уже давно пытаются выдавить русскоязычных жителей из страны, пригрозили, что заявления на выдачу вида на жительство россияне должны подать до 1 апреля 2024 года. После этой даты всех, у кого есть российский паспорт и кто не сделал этого, обещают депортировать из страны.
Российско-германское движение городов-партнёров не сведено на нет, хотя и сталкивается с серьёзными препятствиями, считает вице-президент общества «Россия – Германия», член правления Международной ассоциации «Породнённые города» Анатолий Блинов. Об этом он заявил в рамках российско-германского круглого стола, состоявшегося 26 марта 2024 г.
Школа в киргизской деревне Достук известна на всю округу благодаря российским учителям, которые в ней работают. Родители школьников из других посёлков нанимают автобус, чтобы их дети могли учиться у российских специалистов. Супруги Юсуповы из Башкирии преподают здесь географию и биологию.
Сегодня обратим внимание на правописание аббревиатур, связанных со словом министерство. Как правильно: минкульт или минкультуры? Минобороны заявил или заявило? С прописной или со строчной буквы нужно писать эти сокращения?
В приграничных районах Финляндии резко сократилось население, закрываются магазины, школы, население бросает свои дома из-за отсутствия работы. Финский журналист Кости Хейсканен рассказал, как обернулись дела в Финляндии из-за разгула русофобии и почему при всём том политики не намерены сворачивать с антироссийского курса.
25 марта исполняется 160 лет художнику Алексею Георгиевичу Явленскому. Имя художника лучше известно за пределами России, однако, если присмотреться, его работы легко могут встать в один ряд с картинами русских модернистов. Не стоит также забывать, что в группу немецких экспрессионистов «Синий конь», кроме Явленского, входил и его близкий друг, знаменитый абстракционист Василий Кандинский.
В МИА «Россия сегодня» состоялся круглый стол «Россия – Китай: стратегическое партнёрство и глобальные вызовы». Дискуссия стала продолжением цикла образовательно-экспертных мероприятий «Новые горизонты сотрудничества России со странами Ближнего Востока и Африки».
Цветаева