Самая известная наша воительница – это, конечно, Надежда Андреевна Дурова (1783 —1866), герой войны 1812 года. Режиссер Э. Рязанов снял замечательную комедию «Гусарская баллада», частично основанную на её биографии, – и о Надежде Дуровой узнали повсеместно. Реальная жизнь Дуровой отличалась от опереточного сюжета про Шурочку Азарову. Этой женщине было суждено узнать и славу, и горечь забвения. 

Собеседница Пушкина, сама талантливая писательница, она описала свою жизнь (с некоторыми купюрами) в «Записках кавалерист-девицы». Надежду Дурову, дочь гусарского ротмистра, с младенчества воспитывал денщик отца – и неудивительно, что барышня умела стрелять и скакать на коне лучше, чем вышивать и вальсировать. 

Семейная жизнь счастья Надежде не принесла, она оставила мужа и младенца-сына и вернулась к родителям, а чуть позже бежала из родного дома вместе со своим возлюбленным – есаулом казачьего полка. Перейдя позже в уланы (ведь казаки обязаны были носить бороды), «Александр Васильевич Соколов, помещичий сын», служил верой и правдой, в сражениях не трусил и даже был награждён Георгиевским крестом и произведен в унтер-офицеры. 

Семья сумела её найти (однажды перед боем Надежда написала отцу письмо с извинениями) – и разоблачённую беглянку под конвоем доставили лично к императору. Если бы в то время царствовал Николай I, судьба Дуровой была бы решена: её бы сразу же отправили домой. Но романтичный Александр I неожиданно принял сторону Дуровой, направил её подпоручиком в гусарский полк и высочайше разрешил впредь именоваться Александром Андреевичем Александровым в знак своего личного покровительства. 

В дальнейшем героическая женщина командовала полуэскадроном, была адъютантом М. И. Кутузова (посвященного в её тайну), принимала участие в ряде военных операций – и уже в 1816 году вышла в отставку в чине штабс-ротмистра (X класс по Табели о рангах) и с соответствующим пенсионом. 

В мирной жизни Дурова вначале пользовалась популярностью, но постепенно общество к ней охладело, поскольку Дурова продолжала ходить в мужском костюме, говорить о себе в мужском роде и отказывалась общаться, если к ней обращались иначе, чем Александр Андреевич. Умерла она в Елабуге, в возрасте 82 лет, завещав отпевать себя как Александрова. Но священник пренебрёг волей покойницы – похоронили её как рабу Божию Надежду.

Кавалерист-девица была не первой русской женщиной-офицером. В 1785 году (Наденьке тогда было лишь 2 года) из станицы Нагавской Войска Донского убежала, инсценировав утопление, казачка Татьяна Мироновна Маркина. Переодевшись в мужскую одежду, она поступила как доброволец Курточкин в мушкетёрский полк. Участвуя в Русско-турецкой войне, получив ранение, Курточкин был произведён в офицерское звание и дослужился до капитана. 

Курточкин считался отменным мушкетёром, знатоком службы – тем неожиданнее оказалось дело против него. Курточкина обвинили в изнасиловании и нарушении брачного обещания. Под угрозой разжалования и ссылки в Сибирь, Маркина должна была открыться самой императрице. Екатерина, неоднократно щеголявшая в мужском костюме и сама высказывавшая мысли, что хорошо бы, мол, родиться мужчиной и воином, приняла участие в деле Маркиной-Курточкина. В ходе расследования и врачебных осмотров вина с Курточкина была полностью снята – но и военной карьере пришёл конец. В родной станице, куда вернулась боевой капитан в отставке Татьяна Маркина, её приняли как героиню, так что Маркина пользовалась постоянным уважением односельчан ¬– и даже выступала как народный депутат от станицы, когда интересы казаков нарушались. 

Были и другие подобные случаи. Гвардии поручик Александр Тихомиров более 15 лет провёл в строю, и лишь после гибели своего отважного товарища в сражении однополчане узнали, что под этим именем всё это время служила Шура Тихомирова – сестра давно покойного поручика Александра. 

Римма Михайловна Иванова (1894–1915), участница Первой мировой войны, отправилась на фронт 1915 году  как «доброволец Иван Михайлов Иванов», но обман быстро раскрыли и… девушка осталась служить уже под своим именем сестрой милосердия. Римма Иванова погибла в сражении, когда подняла в атаку несколько раненых бойцов – и те смогли прорваться к своим. Посмертно она – единственная из женщин – была награждена военным орденом Святого Георгия 4-й степени, дававшимся за храбрость в бою. В честь Риммы Ивановой названа улица в её родном городе Ставрополе. 

В 2015 году на экраны страны вышел фильм «Батальонъ», главной героиней которого стала Мария Леонтьевна Бочкарёва (1887–1920), Георгиевский кавалер и создатель знаменитых женских батальонов смерти. В июле 1917 года полковник В. И. Закржевский в своём рапорте так охарактеризовал «русских валькирий»: «Отряд Бочкарёвой вёл себя в бою геройски, всё время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев по своему почину бросился как один в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии». 

О первой российской полярнице – Татьяне Федоровне Прончищевой (1710(?)–1735) – мы уже рассказывали. Но отважная молодая женщина, отправившаяся с супругом в экспедицию, из которой они оба не вернулись, была не единственной русской путешественницей. 

В 1886 году Географическое общество отметило медалью деятельность Александры Викторовны Потаниной (1843–1893), урождённую Лаврскую. Она объездила с мужем дикие и труднодоступные районы Монголии, Тувы, была в Китае – и это в те годы, когда путешествия даже по цивилизованным странам были не самым легким делом. 

Если Римма Иванова и Надежда Дурова с самого детства желали избрать военную карьеру, то Александра Викторовна и не думала об этом. Застенчивая и болезненная дочка Нижегородского священника вышла замуж довольно поздно для XIX века – в 30 лет, за непрактичного чудака, к тому же ссыльного. Но её супруг был членом Географического общества, и П. П. Семенов-Тян-Шанский стал для четы Потаниных ангелом-хранителем, убедив правительство, что Г. Н. Потанин – наилучшая кандидатура для участия в намечающейся экспедиции в Монголию. 

Чтобы участвовать в экспедиции, Александра Викторовна «подтянула» английский, французский, брала уроки рисования (художник в отряде был необходим), прослушала ряд лекций по истории и этнографии. В отряде А. В. Потанина оказалась незаменима: общаясь с монголками и китаянками, она узнавала такие подробности о быте, обычаях, семейной жизни туземцев, какие никогда бы не открылись постороннему мужчине. 

Во время второй экспедиции, в Туву, Потанина познакомилась с местными шаманами, собрала уникальный опросный материал – и даже выполнила перевод нескольких шаманских песнопений. При этом она зарисовывала местную флору, фауну, насекомых, экзотические предметы, украшения и ритуальные  узоры. А также исполняла обязанности завхоза экспедиции, готовила еду и стирала белье. Она безропотно терпела более чем спартанские условия похода, когда по ночам в палатке трудно было дышать от обилия комаров, а воды не хватало даже для питья. 

Александра Потанина совершила с супругом три экспедиции. Подготовка к четвёртой экспедиции – через Кяхту в Тибет – шла полным ходом, когда врачи настоятельно попросили Александру Потанину в этот раз остаться дома. Но она решила рискнуть ради мужа. Сердце в дороге не выдержало. После второго удара А. В. Потанину разбил паралич – и 19 сентября 1893 года отважная путешественница, первая русская женщина-этнограф, скончалась. Григорий Николаевич пережил супругу на 27 лет. В 1896 году в Иркутске, где часто жили Потанины, была открыта народная библиотека имени А. В. Потаниной – так иркутяне почтили память своей любимицы. 

Невозможно не вспомнить ещё об одной отважной женщине – Ольге Александровне Федченко (1845–1921), ботанике, художнице, вместе с супругом А. П. Федченко совершившей четыре экспедиции по Туркестану. После трагической гибели мужа на Монблане О. А. Федченко занималась редактированием и подготовкой к изданию материалов Туркестанских экспедиций, писала и переводила статьи для Географического общества. Всего она опубликовала более 60 научных работ. А её Акклиматизационный сад под Можайском в усадьбе «Ольгино» стал известен далеко за пределами России. Там О. А. Федченко на протяжении 25 лет работала над разведением в условиях Средней полосы растений, характерных для Туркестана. Заказы на семена поступали к ней со всего мира. 

Довольно долго женское образование ограничивалось в лучшем случае гимназией, а речь о высшем женском образовании в России зашла только в ходе реформ Александра II, когда было решено организовать высшие женские курсы – педагогические и врачебные. 

В России не было и не могло быть женщин-астрономов, женщин-математиков, биологов и химиков. Им приходилось уезжать за границу, где они имели возможность закончить европейские университеты. Правда, в России их дипломы, даже выданные Сорбонной, Геттингенским и другими прославленными университетами, ещё надлежало подтвердить. 

Гордость России, первая в мире женщина – штатный профессор математики Софья Васильевна Ковалевская (урождённая Корвин-Круковская, 1850–1891), получила образование в Германии, а преподавала в Стокгольме. И хотя Ковалевская была принята в Московское Математическое общество как приват-доцент, а позже избирается членом-корреспондентом на физико-математическом отделении Российской академии наук, на родине она не преподавала: здесь ей могли предоставить в лучшем случае место учительницы математики в женской гимназии. Более того: когда член-корреспондент С. Ковалевская пожелала принимать участие в заседаниях, то ей отказали на том основании, что присутствие женщин на таких заседаниях «не в обычаях Академии». 

В 1862 году в Санкт-Петербургской медицинско-хирургической академии (теперь – Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова) была принята крохотная группа вольнослушательниц – всего три человека. Профессора Сеченов и Боткин радушно встретили девушек, решивших посвятить себя медицине. Одна из них, Надежда Прокофьевна Суслова (1843–1918), вскоре опубликовала свою первую научную работу. Она проявила себя так ярко, что когда в 1863 году последовал высочайший запрет на получение женщинами дипломов в России, оба профессора способствовали отъезду талантливой барышни в Европу и дали ей рекомендации. 

Даже за границей в это время было не так уж много девушек, решивших учиться на врачей-хирургов. Суслова посещала теоретические и практические занятия, при этом работала в анатомическом театре наряду с молодыми людьми, и в 1867 году защитила диссертацию, получив диплом доктора медицины, хирургии и акушерства. Её научным руководителем был И. М. Сеченов. 

Возвратившись в Россию, она была вынуждена вторично защищать диссертацию и подтверждать диплом, ещё раз сдавая экзамены. Она это сделала – и впоследствии долгое время жила в Нижнем Новгороде, где  они с мужем – гистологом А. Голубевым – имели огромную практику. Суслова писала научные работы, пользовалась авторитетом среди нижегородцев – и заслуженным уважением среди русских медиков. Умерла Н. Суслова в Алуште, завещав свои инструменты и медицинскую библиотеку местным лечебным учреждениям. 

Первой женщиной-врачом, получившей образование в России, стала Варвара Александровна Кашеварова-Руднева (1841–1899). Её судьба свидетельствовала о поразительной силе духа этой героини эмансипации – и одновременно о страшном сопротивлении общества и государства, которое должна была преодолеть женщина, не желавшая зарывать свои таланты в землю. 

Отправиться за границу она не могла: это стоило слишком дорого. После тяжелейших жизненных испытаний Кашеварова была отправлена на курсы Повивального института от Оренбургской губернии (поскольку женщины-мусульманки не могли принимать помощь врача-мужчины). За успехи в учебе её хотели премировать солидной суммой денег, но Кашеварова попросила о другой награде: дать ей возможность получить высшее медицинское образование

Несмотря на формальный запрет допуска женщин в высшие учебные заведения, Кашеварову в порядке исключения и по личному ходатайству Оренбургского губернатора зачислили в Медико-хирургическую академию (двери которой оказались закрытыми для Н. Сусловой) вольнослушательницей-стипендиаткой. Она окончила курс с золотой медалью, защитила диссертацию – и это несмотря на постоянное явное и тайное противодействие своих «коллег». 

За границей о ней писали статьи, а в России делали вид, что её не существует. Оренбургская губерния, которая выплачивала Кашеваровой стипендию, уклонялась от того, чтобы официально принимать дипломированного специалиста на работу в военный госпиталь, – администрация не желала создавать прецедент. Её мужа, профессора Руднева, то обвиняли в том, что он присваивает идеи своей жены, то наоборот – что Кашеварова-Руднева ничего из себя не представляет как учёный, являясь исключительно креатурой своего супруга. Кашеварову-Рудневу не приняли в качестве преподавательницы на женские медицинские курсы. Во время Русско-турецкой войны 1877 года её не взяли в армию военным врачом. Между тем на Западе она пользовалась всеобщим уважением, там выходили её научные работы. Книга Кашеваровой-Рудневой «Гигиена женского организма во всех фазисах жизни» цитировалась практически во всех пособиях по акушерству, а её автор последние годы своей жизни прозябала в безвестности и нужде.

К сожалению, у этой истории не было счастливого финала. После грязного газетного скандала Кашеварова, в то время уже вдова, была вынуждена переехать из Петербурга в деревню, где она занялась частной практикой среди крестьян, и умерла от тяжелой сердечной болезни на 58 году жизни. 

И всё же прогресс остановить довольно трудно. Первой русской женщиной-профессором стала Екатерина Федоровна Ковалевская (урождённая Виноградова, 1874–1958). Интересно, что с Софьей Ковалевской они не однофамилицы, а в свойстве: мужья обеих принадлежали к одному роду. 

Екатерина Ковалевская получила докторскую степень Бернского университета и вернулась в Россию. Прошло несколько десятков лет – и отчасти благодаря прославленным предшественницам, русским женщинам-учёным, «лёд тронулся» – Е. Ковалевская получила работу лаборанта на кафедре физиологической химии Женского медицинского института. В январе 1912 г. на заседании совета была проведена баллотировка магистра химии Е. Ковалевской в приват-доценты по кафедре физиологической химии. Это был триумф – женщина-профессор читала курс физическо-химических методов исследования в Женском медицинском, вела практические работы и самим своим существованием доказывала ученицам, что отныне им не придется выбирать между наукой и Родиной. А в 1915 году в Петроградском университете с успехом преподавала медиевист, палеограф, доктор Парижского университета Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская. В 1918 году за работу «Культ св. Михаила в латинском средневековье» ей было присвоено звание доктора всеобщей истории – первой среди женщин России. Ещё один прецедент – и снова блестящий. Научные труды О. А. Добиаш-Рождественской для русской медиевистики являются фундаментальными. 

Традиционно считается, что женщины и технический прогресс – две вещи несовместные. При этом говорящие так забывают, что автором первой компьютерной программы была Ада Лавлейс. Лидия Виссарионовна Зверева (1890–1916) стала первой русской летчицей – авиатриссой – как говорили тогда. В 1911 году она получила диплом № 31 об окончании авиационной школы «Гамаюн». Там же Лидия познакомилась со своим будущим мужем. «Крылатой парой» восхищалась вся Россия – авиаторы тогда были в таком же почете, как сейчас космонавты. Впоследствии супруги открыли собственную летную школу – и при этом самолетную мастерскую. А во время Первой мировой их предприятие было переоборудовано в самолетостроительный завод. Умерла Лидия Зверева от тифа, и во время её похорон над кладбищем кружили аэропланы. 

Еще одна выпускница «Гамаюна» (и пятая российская авиатрисса) Елена Павловна Самсонова (1890–1958) была не только лётчицей, но и первым военным шофёром. Диплом водителя она получила в Варшаве, впрочем работать по профессии в мирное время так и не смогла: девушку-автомобилиста везде ждал отказ. На Первую мировую она отправилась как сестра милосердия в Варшавский госпиталь, но очень быстро стало ясно, что шофёр на фронте необходим куда больше – и тут уже Елена трудоустроилась мгновенно: шофёром 9 армии. При Временном правительстве когда женщинам было разрешено поступать в армию, Самсонова служила 26-м корпусном авиаотряде и совершала ряд вылетов – аэропланы тогда использовали в основном для разведки и снятия плана местности. Дальнейшие сведения о жизни Самсоновой скудны (разумеется, в сталинские времена ей, дочери царского военного инженера, дожить до преклонных лет помогла именно эта скрытность). После окончания Гражданской войны Елена Павловна жила в Сочи и… работала учительницей физкультуры. Вряд ли сочинские школьники знали, что кувыркаться и лазать по канату их учит живая легенда.

Елена Лукинична Мрозовская (ум. в 1941 г.) не летала на хрупких аэропланах и не управляла «мотором». Но именно благодаря ей мы имеем отличные фотографии Н. Римского-Корсакова, Матильды Кшесинской, Веры Комиссаржевской, превосходные фотоснимки консерватории. Мрозовская была фотографом – и настоящим гением фотографического дела. Её фотография княгини Ольги Орловой в кокошнике на балу 1903 года хранится в фондах Эрмитажа как драгоценность. «Светопись», как тогда называли фотографию, в руках Елены Мрозовской стала аналогом живописи, превратилась в высокое искусство. 

Сейчас никого не удивит девушка-студентка, которая водит автомобиль, путешествует самостоятельно, фотографирует, – обычное дело. Но каких-то сто лет назад всё обстояло совсем не так.