– Безусловно, правильно. Все эти годы, с тех пор как её убрали, я говорил о необходимости возвращения астрономии в школьную программу, где было возможно. Со всех трибун, во всех интервью. Я сам учился в вечерней школе в старших классах, и у нас астрономию преподавали превосходно. И мне она многое дала. Но астрономия нужна не только космонавтам. Это одна из древнейших наук, без знания которой, хотя бы самых начал, современный человек не может считать себя грамотным.  

 

– Кто хочет романтики, тот возьмёт фантастический роман или посмотрит фильм. А из школьного курса астрономии человек должен узнать о законах Кеплера, уяснить, как сформировались планеты и как они движутся. И представлять себе хотя бы Солнечную систему. 

– Мечтателем никогда не был и в детстве космонавтикой не грезил. О полётах задумался в старших классах школы, но на самолётах, разумеется. Хотелось летать на истребителях, и в космонавтику я пришёл через авиацию, как многие.        

– Первые полёты и первые космонавты стали героями настоящего триумфа науки и техники, причем триумфа заслуженного. Освоение космоса было одним из важнейших государственных показателей и говорило о том, на что способна экономика нашей страны. Именно так, не больше и не меньше. 

Нужно ли возвращать ажиотаж советского времени? Для начала нужно окончательно залечить последствия 90-х годов, которые ударили по всей нашей жизни – и, конечно, по космической отрасли – сильнейшим образом. Специалисты высочайшего уровня ушли из профессии, отправились торговать или в таксисты, чтобы только выжить. И мы потеряли огромное количество профессионалов. Сейчас произошёл сдвиг приоритетов, и думаю, что со временем всё вернется на круги своя: инженеры будут запускать корабли в космос, а таксисты возить людей. Пока, на мой взгляд, этого в полной мере ещё не произошло и много остаётся физиков, торгующих сковородками.     

– Вы сами ответили на этот вопрос – так вышло. Я никогда не называл свои показатели рекордными и перед очередным выходом не задумывался над тем, превзойду ли чьё-то достижение. Космос – не стадион, и в нём нет забегов, кто дальше, выше и быстрее. Но могу сказать, что ещё до своего первого выхода в открытый космос я всегда стремился это сделать. Потому что в профессии космонавта есть два показателя, которые можно назвать «высшим пилотажем» и которые делают его космонавтом высокого уровня. Это работа в открытом космосе и ручное управление космическим кораблём. Случались, конечно, и внеплановые выходы, когда нужно что-то отремонтировать или с какой-то иной целью. Перед каждым полетом, вне зависимости от того, предполагается ли плановый выход в открытый космос или нет, мы тщательно готовимся к нему на земле. Это многогранная подготовка, пройдя которую, становишься способным на многое в космосе.

– Этот вопрос задавался и до нас, и после нас. Это вечный вопрос. Прорывы, конечно, могут быть по каким-то направлениям, но, как во всякой настоящей науке, здесь работает постепенность. Изучение космоса очень затратно, но отказываться от него нельзя. Остановишься совсем на чуть-чуть, а потом трудно будет догнать.   

– Да, конечно. И здесь надежда на современные, далеко глядящие телескопы, выведенные за орбиту земли. Только там может что-нибудь быть.  

– Работа космонавтов вашего времени и современных коллег сильно отличается?  

– Прогресс не стоит на месте, и при взгляде на то, какие технологии пришли в космическую сферу, у меня слюнки текут. Компьютеризация всех процессов, в частности контроля, фото- и видеоаппаратура… Всё это дало космонавтам новые возможности, которых у нас не было. Возьмём фотографирование. Мы снимали на плёнку, которая жила на орбите считанные дни, потому мы и фотографировали, в основном, на пересменке – одни приходят, другие уходят. Высокочувствительную плёнку вообще было бесполезно брать, мгновенно портилась. А плёнка средней чувствительности, если её быстро доставляли на Землю, давала снимки более-менее приличного качества. А сейчас на цифровой фотоаппарат снимай сколько хочешь и тут же сбрасывай на Землю. Это лишь один маленький пример. Я не говорю о технике, с помощью которой проводятся эксперименты на орбите. Такие же эксперименты проводились и раньше, но возможности несопоставимы. 

– Бесспорно. Мы становимся независимыми, и это большое дело. Я всегда очень ценил независимость государства. Неправильно, когда страну могут не то чтобы шантажировать, но экономически давить, – кто бы то ни было. И нужно искать пути выхода из таких ситуаций.

– Коммерсанты полезны уже тем, что они подстёгивают государственные структуры выйти из послеобеденной дрёмы. Некоторые проекты, с которыми я знаком, очень любопытны. Конечно, нужно считать, насколько экономически оправданы те или иные новшества, которые предлагаются. Можно ли зарабатывать на космическом туризме? Трудно сказать. Взять, допустим, полеты по параболе, которые дают возможность ощутить невесомость. Так вот, я не считаю это серьёзным. Американцы представляют их, как полёт в космос, но, по сути, они таковыми не являются. Разве что отметиться – мол, я был в космосе. Но спроси, что ты там видел, и ответить будет нечего. Это скорее символ полёта, чем сам полёт. При этом я положительно отношусь к людям, которые хотят испытать чувство космического полёта и вкладывают большие деньги в эту сферу. Хотят нести деньги – пусть несут и летают. 

– Флаг ему в руки. Пусть сделает, а там посмотрим.

– Во времена Жюля Верна тоже мало кто верил в полёты на Луну, которые он описывал в своих книгах. И тем не менее это свершилось, причём быстрее, чем можно было подумать. Переселение на другие планеты… Почему бы и нет? Планеты Солнечной системы расположены не так далеко, техника есть – и будет развиваться. Вопросы безопасности нужно подработать, конечно. А для начала нам необходимо научиться работать на орбите – мы до сих пор многого не знаем. Я преклоняюсь перед писателями и другими гуманитариями, их роль в привлечении внимания к космосу очень велика, но всё-таки решать подобные вопросы будут технари. 

   

– Сны в космосе – дело индивидуальное и зависит от психики человека. То есть насколько крепко он спит. Я, к примеру, вообще редко вижу сны. А в космосе тем более, потому что работали мы там очень много и сильно уставали – добраться бы до спального мешка. Вставал я по будильнику, спал крепко. Что касается тоски по дому, то она тоже преувеличена. Космонавта часто представляют одиноким, затерянным в дальних далях. Это справедливо лишь отчасти. Я не испытывал одиночества в космосе, потому что всегда находился вместе с экипажем и наши отношения были очень хорошими. Для современного космонавта тема одиночества вовсе неактуальна, у них связь с Землей постоянна, и ты всегда «под колпаком». Но, как мне кажется, это лишает космонавтов многого, чего имели мы, – самостоятельности, ответственности и той самой романтики.