Недавнее заявление Захара Прилепина о том, что он стал замкомандира разведывательного батальона ДНР, произвело в информационном пространстве эффект разорвавшейся бомбы. Наиболее радикальные его оппоненты даже пожелали писателю «получить пулю в лоб». На пресс-конференции Прилепин признался, что отдаёт себе отчёт в рисках такого рода, но счёл нужным взять оружие, чтобы защищать право людей говорить на русском языке и жить в пространстве Русского мира:

В своей новой книге «Взвод: офицеры и ополченцы русской литературы» Захар Прилепин решил напомнить всем об этой стороне русской литературы. На его взгляд, активное участие русских писателей в тех или иных военных событиях, сегодня явно замалчивается. А ведь подобных примеров множество. «Бестужев-Марлинский, Катенин и Давыдов воевали на Кавказе; Батюшков и опять же Давыдов принимали участие в аннексии Финляндии, случившейся по итогам очередной Русско-шведской; ранее со шведами воевал Шишков; в европейском походе русской армии 1813–1814 годов, следствием которого стало присоединение Польши, участвовали Глинка, Батюшков, Катенин, Чаадаев, Раевский и всё тот же Давыдов (потом деятельно участвовавший ещё и в подавлении польского восстания). Наконец Давыдов и Пушкин в разное время бывали на русско-турецких кампаниях», – говорится в книге «Взвод». И это только несколько имён – писатель взял лишь небольшой период русской литературы от Державина до Пушкина.

Может ли литература оставаться вне политики – не только сегодня, да и вообще когда бы то ни было? Тем более в России, сама история которой – это во многом история военных баталий. Княжеские междоусобицы, нашествие Орды, присоединение к России Казанского, Астраханского, Сибирского ханств, русско-польские, русско-шведские, русско-турецкие войны, Отечественная война 1812 года, Кавказская война, Крымская война, Русско-японская, Первая мировая, Гражданская, Великая Отечественная. «Можно представить русского поэта, который был вне этого? И где он был тогда?» – задаётся вполне логичным вопросом писатель. И даёт ответ: «За нами стоит спецназ русской литературы». 

– В книге я перечислил 11 человек, на самом деле там порядка 138 писателей и поэтов только в XIX веке, которые принимали участие в тех или иных боевых действиях, – рассказывает Захар Прилепин. – Но по факту надо выводить нынешнюю историю из истории взаимоотношений с Польшей и польского восстания – всего того, по поводу чего Пушкин написал «Клеветникам России». Спустя двести лет мы воспринимаем польское восстание 1831 года как борьбу Польши за самоопределение. На самом деле ситуации была много сложнее. Часть историков, в том числе и польских, считает, что это было восстание шляхты, а большая часть населения его не поддерживала. Более того, поднимая восстание, шляхта строила твёрдые планы на возврат Киева, Украины, Белоруссии и части Литвы, пытаясь на этот счёт заручиться поддержкой Франции и Великобритании. Так что в некотором смысле это было воспроизведение войны 1812 года. Именно так это и понял Пушкин, который писал в письме Бенкендорфу: «Ныне, когда справедливое негодование и старая народная вражда, долго растравляемая злостью, соединила нас всех против польских мятежников, озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной бешеной клеветою... Пускай позволят нам, русским писателям, отражать бесстыдные и невежественные нападки иностранных газет».

И в каком-то смысле эта ситуация отлично воспроизводится и сегодня. Мне кажется, что с Александром Сергеевичем Пушкиным мы бы общий язык нашли.

– Поначалу я достаточно озадаченно реагировал на происходящий шум, потом с некоторым спокойствием, а после даже с восторгом. Как выразился один из экспертов, Захар Прилепин вернул русского писателя на первые страницы газет и в топы телевизионных новостей. С декабря 2015 года я работал советником главы Донецкой народной республики Александра Захарченко. Мы с ним давали совместную пресс-конференцию, все уже видели мои фотографии в форме и с оружием. Я многократно помещал разнообразные видео – в том числе и своего батальона. В разных интервью говорил, что я офицер ДНР. Но полгода минимум никто этого не замечал и не видел. И вдруг такой результат.

Разговоры о том, что я организовываю призыв добровольцев – это полная ерунда. Потому что армия ДНР полностью укомплектована и очередь стоит огромная. Так что никто ни в каком притоке добровольцев не нуждается. Тем более, там сейчас профессиональная армия, так что приехать туда на месяц, два, три, как люди ездили до недавнего времени, не получится. Если приезжать, то нужно там жить и заключать контракт как минимум на полгода – на год. 

Что касается моих коллег по ремеслу, я никакой другой реакции от них не ожидал. Большинство из них свою позиции уже высказало тогда – летом и осенью 2014 года, когда начались массированные бомбёжки и гибли сотни людей. И они каким-то удивительным образом всё это игнорировали. Что тут удивляться, если и так давно всё было понятно. Мне их позиция уже три года как известна. 

Те люди, которые активнейшим образом порицали людей за поддержку Донбасса, они выдают себя за наследников русской литературы, уверяют, что правда на их стороне и русские классики тоже. А я говорю, что это не совсем так. И это не просто утверждение: «Пушкин с нами». Я привожу десятки, если не сотни цитат, описываю геополитическую ситуацию и говорю, что двести лет назад, 150 лет назад, сто лет назад геополитика управлялась примерно этими же силами. Игроки – Великобритания, Франция, позже подтягиваются США. Те же самые информационные войны, те же самые территориальные претензии. Так же Великобритания пытается при помощи Турции отстоять Кавказский пояс. Та же земля Украины, Белоруссии и Прибалтики опять стоит на кону. Всё воспроизводится с точностью до ста процентов.

Поэтому информация научная, историческая, военно-философская очень важна. И её недостаточно. Работы Дениса Давыдова о польском восстании не изданы ни в царской России, ни сегодня, а существуют только в Интернете. Все читают «Философские письма» Петра Чаадаева. Но никто не знает, что после них он написал большую прекрасную работу по поводу России, Польши, украинских земель и о том, что украинские земли в составе России – это вопрос жизнеспособности России. При этом Чаадаев был боевой офицер, девять лет воевал, и никто его военный опыт до сих пор не изучал. Вот я этим занялся. 

Мы живём в пространстве русской истории, которая за последние двести лет не очень меняется. 

– Мои книжки переведены на 22 или 23 языка. До начала событий на Донбассе я довольно часто бывал в Европе. Сейчас радикально реже. Переводить тоже стали меньше. Пресловутое наше представление о том, что Европа – это мир демократии, свободы и любых волеизъявлений – оно, конечно, иллюзорно и ложно. Там любимое блюдо – плохие новости из России. И востребована литература подобного толка, которая так или иначе сводит счёты с Россией сегодняшней, Россией вчерашней и Россией позавчерашней. И по книжным прилавкам это легко заметить. 

Некоторое время иностранные издательства благоволили ко мне – в том числе это было связано с литературой о чеченской кампании, с романом «Патология», с которого и начались мои зарубежные путешествия. Он был воспринят как роман против российской военщины. 

Я живу в контексте отечественной литературы, и это для меня гораздо важнее, чем то, что обо мне подумают европейские фарисеи. Я не ожидал, честно говоря, такой реакции. Мне сообщают, что новости про меня идут по новостным каналам Германии, Италии, Польши, печатаются статьи. Но в Европе у меня тоже есть друзья, и очень многие меня поддерживают. Поэтому всему своё время, позже я туда вернусь.

Когда начинался майдан, мой приятель Дмитрий Глуховский говорил, что мы превращаемся в самую большую одиночную камеру на планете. Спустя три года мы видим, что мы не одиночная камера. У нас разнообразные контакты с европейскими странами, карта взаимоотношений с Россией так или иначе используется западными и заокеанскими политиками. Повторяю, у России колоссальное количество товарищей и сторонников в Европе.