– В 2017 году мы будем отмечать 100 лет Октябрьской революции, в результате которой действительно пострадали все русские люди. Мой папа был белый офицер, участвовал в Гражданской войне, ему было 22 года. После окончания Гражданской войны он попал в Китай – в Харбин, который тогда был очень русским городом, сюда стекались выходцы из России после победы большевиков. 

Моя мама попала в Харбин, когда ей было восемь лет. Она происходила из казачьей семьи, а папа – из дворянской. Мама была 16-м ребёнком в семье, но выжило лишь пятеро. 

Один из её старших братьев служил профессором в Харбинском университете, а второй был главным инженером на строительстве железнодорожных мостов. На момент Октябрьской революции их семьи жили в Харбине, а поскольку один из братьев овдовел и остался с тремя детьми, то моя бабушка поехала ему помогать. И тут закрылась русско-китайская граница. И моя мама вместе со своей 16-летней сестрой вдвоём пошли из Нерчинска через Маньчжурию в Харбин. И каким-то невероятным образом им это удалось. После свадьбы мои родители уехали в Шанхай, где я и родилась. 

Хочу сказать, что русские очень хорошо приспосабливались и пытались сохранить привычный им мир. Строили церкви, открывали свои клубы. В Харбине и в Шанхае проходили концерты, на которых выступали Вертинский, Шаляпин. 

Но после окончания Второй мировой войны к власти в Китае пришли коммунисты. А в Советском Союзе белоэмигрантам из Китая стали предлагать советские паспорта. Некоторые действительно получили эти паспорта и вернулись на родину. Но перед тем как уехать, договаривались о секретных способах передачи информации об истинном положении вещей.

Например, моя тётя уехала с семьёй в Красноярск и оттуда написала своей сестре письмо: «Тамарочка, всё замечательно, советую вам тоже сюда переехать, как только Алечка закончит университет». А Алечке – сыну Тамары – в то время было три года. То есть было понятно, что ехать ни в коем случае не надо. Другая семья договорилась с оставшимися родственниками, что если всё в СССР у них будет хорошо, то они пришлют фотографию стоя, если плохо, то сидя. И те, которые остались в Китае, получили фотографию, где их уехавшие родственники сфотографировались лёжа…

В общем, оставшиеся в Китае русские были поставлены перед очень сложным выбором – либо возвращаться на Родину, где всю жизнь придётся оправдываться за свой отъезд в эмиграцию, либо оставаться в Китае, где им также грозила смерть, поскольку китайские коммунисты очень жестоко расправлялись со своими идеологическими противниками. 

В этот момент появился человек – Григорий Кириллович Бологов, который создал Ассоциацию русских эмигрантов. Он стал писать правительствам всех стран с просьбой предоставить убежище русским и помочь им выехать из Китая. Также он обратился к Международной организации помощи беженцам при ООН. И единственной страной, которая согласилась предоставить временное убежище русским беженцам, были Филиппины. На самом деле среди шести тысяч беженцев были не только русские, но и люди других национальностей, которые в своё время проживали в России.

А на Филиппинах во время войны располагалась военная американская база. Такая же база была и на филиппинском острове Тубабао. Перед приходом пароходов с беженцами туда отправились 50 молодых людей, которых Бологов находил буквально на улице. Они должны были подготовить лагерь к приезду нескольких тысяч человек. И оказалось, что эта база совершенно не подходит для размещения такого числа людей – она была уже полуразрушена. Так что пришлось буквально с нуля создавать новый лагерь. 

Поначалу жили в палатках. Раз в день выдавали воду и хлеб. Приходила благотворительная помощь из Америки, правда, иногда очень низкого качества. Я была совсем маленькой, когда попала на Тубабао, и тем не менее мне запомнился такой эпизод. Мы стоим с мамой в очереди на получение гуманитарной помощи, и выдают туфли. Мама говорит: «Что же это вы даёте – обе туфли на левую ногу, одна лакированная, а другая со шнурками». И мама отказалась. А я стою и до сих пор помню это своё детское чувство – что же она отказалась, у меня по крайней мере была бы новая обувь. 

– Да, в центре лагеря была большая площадь, которую назвали Красной. Несколько раз в неделю там показывали фильмы. Регулярно устраивали танцы под оркестр – на острове было много музыкантов. Конечно, для детей и молодёжи жизнь на тропическом острове была своего рода развлечением. Но взрослым было нелегко – обещали, что это временный лагерь на четыре месяца, а получилось, что на два года, а некоторые задержались там ещё дольше.

 

– Мои родители смогли взять только два сундука с вещами. Мама вывезла швейную машинку, поскольку прекрасно шила. И благодаря этому смогла подрабатывать в лагере – шила одежду. А некоторые умудрились чуть ли не всю обстановку привезти. Там был замечательный художник Карамзин – он привёз с собой свои картины. А впоследствии расписывал русские церкви в Сан-Франциско и Вашингтоне. На острове работала школа, в которой всё было по-настоящему – ставили оценки, сдавали экзамены.

– Все жили в палатках, спали на раскладушках. Кто-то работал на кухне, кто-то в офисе помогал оформлять документы на визы. В лагере было 14 районов. Из старой церкви, которая осталась на американской базе, устроили православный собор, оформив его полностью в соответствующем стиле. На острове играли свадьбы, рождались дети. Там был совершенно замечательный батюшка Филарет, который всех хоронил, крестил и венчал.

На Красной площади устраивали костюмированные балы, выступления балета. Для детей – обязательно ёлки. У меня сохранилась фотография Деда Мороза, который разъезжал по лагерю на военном джипе. 

– Нашим родственникам первым дали визу в Австралию. А моим родителям пришлось ещё год ждать, потому что у мамы были пятна в лёгких и её не пускали из-за подозрения на туберкулёз. И опять нас судьба разделила, уже в который раз – сначала в России, потом в Китае, потом на Тубабао... Все должны были пройти медицинский осмотр. После этого ставили печать о его прохождении на документы, чтобы получить визу. Потом приходилось ждать, какая из стран даст разрешение на въезд. Потом очередь на пароход, чтобы покинуть остров. Жить в такой неопределённости было очень тяжело.

В лагерь неоднократно прилетал владыка Иоанн из Шанхая. Он проводил там службы. А когда уехал в Америку, то стал там молиться перед Белым домом, чтобы американское правительство сняло ограничения на квоты для беженцев. Ещё очень помог сенатор Уильям Ноланд, который спонсировал новый закон о квотах для беженцев. И этот закон был принят. И в конце 1951 года три парохода с беженцами с Тубабао отправились в США. 

И что интересно – когда все уже разъехались и лагерь закрылся, на острове случился страшный тайфун. Он просто уничтожил весь лагерь. И если бы там в тот момент находились люди, они бы могли погибнуть. Недавно, когда я приезжала на Филиппины, меня возили на Тубабао, где сохраняется память о русских беженцах. Местные жители уверены, что люди смогли избежать гибели от тайфуна благодаря молитвам владыки Иоанна.