В этом году фестиваль российского кино в Онфлёре (Нормандия) проходил уже в 24-й раз. Находясь там, всякий раз оказываешься среди людей, которые готовы помочь в любую минуту: встретить на машине, предоставить информацию, принести что-то из дома, если это необходимо для нужд фестиваля.  Это волонтёры, но не привычные нам студенты, а люди солидного пенсионного возраста. 

– Это ассоциация друзей  Фестиваля российского кино,  люди, для которых фестиваль стал событием. Они любят то, что делают, и работают на энтузиазме. Они стали узнавать русских, которые к ним приезжают, –продюсера Елену Гликман, актёра  Алексея Гуськова и многих других кинематографистов из России. Им нравится, что к ним приезжают знакомые, любимые русские люди. Они читают публикации, выходящие во Франции о них, даже переписываются  в Фейсбуке. К ним приезжают друзья. Вот и весь стимул. Никаких благ наши волонтёры не получают взамен и единственное, что могут себе позволить, – так это обед для группы, работающей на  фестивале. 

– В Онфлёре – это не просто люди, проверяющие билеты при входе, а те, кто изначально  организовывали фестиваль, практически его оргкомитет. Денег за работу они не берут,  как и президент фестиваля Франсуаз Шнерб. Она может ещё и добавить свои вместо того, чтобы что-то поиметь. Так что,  кроме почёта и радости  устраивать каждый год в ноябре фестиваль с русскими, они ничего не имеют.  Кто-то приносит свой принтер, кто-то бумагу.  Режиссер фестиваля сказала мне в день закрытия, что ей не понравились скатерти и она принесла из дома шёлковые.   

–  В этом году у нас сложилась историческая программа, появился игровой фильм  «Так сложились звёзды» Сергея Снежкина, героями которого стали Нурсултан Назарбаев, Михаил Горбачёв и Борис Ельцин. Показалось интересным поговорить  о том,  как в кино отражается наша история.  Ответа так и не нашли. Речь шла о том, что люди, не жившие в Советском Союзе в силу молодого возраста, будут изучать  историю по фильмам.  Является ли это ответственностью режиссёра – показать всё как есть? Очень интересный был разговор. 

Французскую публику  интересует история Советского Союза.  Мы недооцениваем информированность французов в том, что касается российской истории и культуры. Они помнят то, о чём некоторые из нас забыли. Энтузиасты  могут докопаться до того, о чём мы не догадываемся.   

– Как организатор фестиваля, я хочу, чтобы российское кино вызывало у них интерес. Часто ведь иностранцы думают, что раз  фильм русский, значит, сведёт челюсть, что  кого-то  убьют.  Мне хотелось показать  кино, которое  не обязательно идентифицируется как русское. Оно может быть  жанровое, на которое люди захотят прийти, чтобы провести два часа времени в кинотеатре. Именно поэтому я два года назад сделала программу хитов, которая прошла с большим успехом. Публика приходила на фильм «Ёлки»,  чтобы увидеть другое кино.  И открывала для себя фильмы,  на которые можно пойти всей семьей, с детьми. 

В этом году на фестиваль впервые приехал мой сын со своей девушкой. Она  вообще ничего не знала о русском кино. Ее семья, провожая ее в Онфлёр, настояла на том, чтобы дочь  подготовилась к поездке. Когда она вынула из сумки  три диска, которые посмотрела перед тем, как отправиться на фестиваль, – а это были «Неоконченная пьеса для механического пианино»  Михалкова, «Сталкер» и «Зеркало» Тарковского, – я едва не заплакала.  «Зеркало» –  мой любимый фильм. Я всё время на нём плачу. А девочка сказала: «Мой папа тоже на нём  плачет». И это человек, не имеющий никакого отношения к России, не знающий ни одного слова по-русски. Она тоже ничего не знала о фестивале российского кино до того, как познакомилась с моим сыном. Вот такую публику я и хочу привлечь в кинозалы. 

– Это знание русской культуры, лучших образцов советского и российского  кино,  то, что должен знать каждый образованный человек.  Во Франции есть потенциал благожелательности, и надо с ним  работать.   

– Стереотип зависит от возраста. Сейчас многие считают, что Россия – злобная, жуткая страна.  В адрес фестиваля приходят письма с обвинениями:  как вы можете показывать российское кино, когда такая ситуация в мире.  Люди, знающие нашу культуру, различают наносное от сущностного.  А  есть такие, кто прочитал что-то в газетах, и этим их познания ограничиваются. Спрашиваю: «А вы видели российские фильмы?» 

Но мы ориентируемся на другую публику. К нам приходят также люди, которые пытаются понять загадочную русскую душу, Достоевского, Тарковского. Если они разочарованы, я им говорю, что русская душа не сводится к вселенской тоске, поэтому мы боремся против балалаек, медведей и матрёшек на фестивале. Русская душа  не сводится только к ним. Если она где-то есть,  то, скорее, в  тех фильмах, которые мы показываем каждый год.  

– Это один из самых издаваемых в России авторов. У него любящий взгляд  на нашу страну. Он бывший рекламщик, и есть в нём некоторая  эпатажность, поэтому его формулировки  остры и мы не сразу их понимаем. Он хорошо знает русскую литературу и кино, любит Эйзенштейна, цитирует «Русский ковчег» Сокурова, видел фильмы  Тарковского. 

В прошлом году Фредерик пришёл на парижский показ российского фильма «Находка» по прозе Тендрякова. Когда он появился в зале, где сидели обычные зрители,  те  едва не упали в обморок. Фредерик – тот человек, который хочет открыть для себя  что-то новое. Когда стало ясно, что Бегбедер возглавит жюри, для меня главной темой стало  «удиви меня». Я хотела его удивить.

– Он очень известен благодаря телевидению и программе, которую  ведёт  на  популярном  французском радио. Он также возглавляет известный   мужской журнал. Если спросить у любого человека в Париже о Бегбедере, он скажет: «Фредерик? Я его знаю. Он в чёрных очках».  Бегбедер приезжает в Россию, наверное, с 2000 года, всякий раз, когда выходят его книги. Обратите внимание: их целые полки в книжных  магазинах.  У него много знакомых в России, и он знает её не с туристической стороны. 

– Нет,  с сайта «Киноглаз».  Я туда пришла, потому что мне хотелось писать. Всё-таки я окончила киноведческий факультет и аспирантуру  ВГИКа. Потом уже   познакомилась с организаторами фестиваля в Онфлёре, его президентом Франсуазой Шнерб,  и она мне предложила работу. После ВГИКа я оказалась  в Германии. Работала там в массмедиа, занималась рекламой. Потом по семейным обстоятельствам уехала во Францию, выучила французский язык. 

– На организацию фестиваля не повлияли.   Наша команда продолжает работать с прежним энтузиазмом, никто не ушёл. Как я уже говорила, в адрес организаторов приходили письма от людей, которые сообщали, что никогда к нам больше не приедут. Были письма и в адрес Бегбедера – зачем он согласился стать председателем жюри. Конечно, это очень неприятно. Мы уважаем личное мнение каждого, но позиция фестиваля такова: мы работаем в культурном пространстве, с разными правительствами, в разной политической ситуации. 

На следующий год проведём уже 25-й фестиваль. Есть, конечно, материальная сторона вопроса. Финансовая поддержка фестиваля не увеличилась, наверняка, и по политическим причинам тоже. Что касается совместного производства, то на него политическая ситуация не влияет.