Начало 1990-х. Журналисты толпятся за кулисами Большого зала Консерватории после концерта с участием Мстислава Ростроповича, Юрия Башмета и Галины Вишневской. Все, конечно, отстаивают своё место в очереди на интервью с Ростроповичем. Он в своём репертуаре: травит анекдоты, очаровывает окружающих, фотографируется в обнимку с Башметом и красавицами-девушками. 

Атмосфера  непосредственная, летящая, импровизационная – все под чарами Мстислава Леопольдовича, внимают каждому слову… он только начал рассказывать очередной анекдот, как из коридора разнеслось грозное: «Слава! СЛАВА!» Весёлая тусовка дрогнула. Слава сжался в полтора раза и, нежно пропев «Иду, Галочка, иду!», тут же растворился, оставив своего друга Башмета на растерзание почтенной публики. 

Случай был показательным для статуса этой великой пары. Если Ростроповича любили все, то Вишневской, может быть, и восхищались, но ей сложно было симпатизировать. Резкая на слово, вплоть до презрительности, красивая и надменная, не принимающая чужую точку зрения, она всегда вела свою линию. Таким же, кстати, был и её голос – прямым, прорывающим суть, немного резковатым для русского или итальянского уха, скорее вагнеровским. Мстислав был полной противоположностью, и, конечно, очень нравился и публике, и коллегам. 

Кому-то они казались очень разными, но на самом деле между ними было много общего. Оба гениальные артисты, оба в решающий момент приняли решающую точку зрения поддержать Солженицына, в итоге поплатились, когда их в 1978 г. лишили советского гражданства, которое вернули лишь спустя двенадцать лет. 

Мы знаем многое о Галине Вишневской, но ни одно интервью, ни одна статья не дают такого ясного понимания личности, как её музыкальные записи и книга воспоминаний. Будучи в Париже, Майя Плисецкая спросила Вишневскую, кто ей помог написать книгу «Галина», которая в советские времена числилась в разряде антисоветской литературы. Плисецкая вспоминает, что Галя, по обыкновению, ответила резко: 

Когда начинаешь читать воспоминания Вишневской, охватывает недоумение – неужели все это было с ней? Родители бросили её на бабушку, страшные годы блокады – и родной отец, который, служа в Кронштадтской воинской части, никак не позаботился о том, чтобы спасти от голода дочь. Буквально на руках у молодой девушки умирает любимая бабушка…

Галя прошла полтора года службы в войсках противовоздушной обороны с периодическими выходами на сцену в  самодеятельности. Тяжелейший труд за паек — только чтобы выжить. 

Ближе к концу войны она кратко успевает выйти замуж и развестись – так появляется фамилия Вишневская, которую сегодня знают миллионы. Когда война отступает, она едет в Ленинград, чтобы наконец начать заниматься вокалом профессионально – но вокальный педагог ошибается с тембром, и Галина теряет свой уже практически поставленный свыше, естественный голос. 

Второе замужество – с директором областного театра оперетты Марком Рубиным – было более удачным, к тому же появилась возможность стабильно зарабатывать пением, пусть не оперным, но для выступлений в концертах в жанре лёгкой музыки и в оперетте голоса вполне хватает. Однако вскоре опять обрушилось несчастье — внезапная смерть новорожденного сына. К этому моменту ей было всего 19 лет – для кого-то это могла быть вся биография, в случае Вишневской – лишь маленький кусочек жизни.

Постепенно возвращаясь к профессии, Галина чудом встречает настоящего учителя пения – Веру Николаевну Гарину, которая открывает лирико-драматическое сопрано (вместо неправильно поставленного меццо). Появляется надежда на восстановление, но тут случается очередная беда – у певицы обнаруживают туберкулез. Её уже напугали скоротечностью заболевания, и выход один – срочная операция по продуванию легкого. Этот шаг означал конец карьеры. Певица сбежала прямо с операционного стола с криком «Не трогайте меня, не смейте!..» Её выпустили умирать – под расписку. И она, конечно, выжила. И продолжила заниматься с Гариной, которая предсказала: «У тебя звезда во лбу».

«Да, да — из провинциальных клубов, из нищеты, без специального музыкального образования. Оружие моё — мой голос, талант, молодость, и я вступаю в борьбу за самое высокое и почётное положение, какое только есть в этой стране», – так описывает в воспоминаниях начало своей головокружительной карьеры певица. Поворотным стал 1952 год, когда она в Ленинграде увидела афишу конкурса стажёров Большого театра и решила поучаствовать. Даже там никому не известная девушка умудрилась поставить условие, пообещав спеть арию Аиды:

На II и III турах Вишневскую прослушивали знаменитости, среди которых дирижеры В. Небольсин и К. Кондрашин, главный режиссёр театра Б. Покровский, певцы М. Максакова, С. Лемешев, Н. Ханаев, И. Козловский, М. Рейзен…

Приняли только двух – Виктора Нечипайло и её. В театре Галине первым делом поручили сложнейшую партию Леоноры в опере Бетховена «Фиделио». Вишневская невероятно старалась, и когда при первой же встрече с дирижёром Мелик-Пашаевым спела ему всю сложнейшую партию наизусть, заметила слезы на его глазах... 

За «Фиделио» последовали Татьяна в «Евгении Онегине», заглавные партии в «Снегурочке», «Травиате», «Аиде». Чистый серебристый голос с драматическими интонациями, потрясающе эффектная внешность, врожденный артистизм плюс невероятная трудоспособность — все эти качества быстро сделали Галину ведущей солисткой Большого. 

Безусловно, Вишневская была человеком карьерно-ориентированным, как теперь говорят. Однако она сразу поняла, что не будет принимать участие в «социальных заказах». Впрямую сказать об этом нельзя, поэтому Галина Павловна находила благовидный предлог. Например, от одной из советских опер Кабалевского Вишневская отказывалась так: «В слезах прибежала в репертуарную часть и "в ужасе и отчаянье" стала отказываться, потому что партия высокая, а я — начинающая, неопытная певица, боюсь сорвать себе голос». Конечно все вокруг, в том числе коллеги, удивлялись, почему стажёрка избегает петь в советских операх: «Ведь это большой шанс для молодой певицы: спектакль может получить Сталинскую премию, и, значит, все главные исполнители получат лауреатские значки, что очень помогает карьере… Они не понимали, что я с самого начала поставила перед собой цель гораздо выше любых значков и званий: я хотела стать великой артисткой — такой, каким был Шаляпин, какой в этом театре нет. И фальшивый блеск медалей не мог увести меня от моей цели».

Ведущая солистка исполнила более чем 30 партий. По образному выражению Бориса Покровского, она стала «козырной картой в колоде Большого театра». Вишневская писала: «Мне всегда нужна была публика, чтобы я захотела петь. Знаете, как Чайковский объяснял, чем любитель отличается от профессионального певца? Любителю не нужна публика, он поёт для себя. А артист загорается только перед залом. И пожар этот творческий не так легко потушить. После спектакля ходишь, как заведённый. Кажется, будто у тебя всё высохло внутри — ты отдала всё, до дна. Я выходила из театра и делала глоток свежего ночного воздуха. Поклонники провожали меня домой. Дома все спят, а я надевала халат, доставала шампанское из холодильника, садилась, наливала себе бокал. Поднимала тост: «Вишня, браво!» Выпивала и закуривала сигарету. И полночи ходила по квартире, чтобы угомониться».

Многие винят себя в том, что не сделали тот самый решительный шаг, который мог бы привести к открытию новых горизонтов. Вишневская – один из тех самых примеров, о которых пишут в книгах по самосовершенствованию. Певица этих книг никогда не читала, она просто всегда действовала. 

Этот стиль отразился и на принятии решений в личной жизни, когда в 1955 году Вишневская на Пражском фестивале молодёжи и студентов познакомилась с ещё никому не известным Славой Ростроповичем. Вишневская вспоминала: «Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини. Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудрённой жизненным опытом женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои чувства, так долго бродившие во мне, устремились ему навстречу». Через четыре дня после знакомства Галина переехала к нему, и вскоре они поженились. 

В 1956 году родилась первая дочь Ольга, и – опять вопреки распространённым страхам потерять возможность выступать — Вишневская решилась на вторую беременность и вынашивала вторую дочь Елену, не покидая работы. Выступления продолжались: партии Лизы в «Пиковой даме» Чайковского, Эльзы в опере «Лоэнгрин» Вагнера, Тоски в опере Пуччини. Певица стала первой исполнительницей партии Наташи Ростовой в опере Прокофьева «Война и мир». 

Кроме безусловного успеха на родине, Вишневская стала одной из первых советских певиц, добившихся признания на мировом уровне. В 1959 году она совершила гастрольное турне по США, чуть позже дебютировала с «Аидой» в лондонском «Ковент-Гардене», в 1964-м выступала на сцене «Ла Скала» в Милане. В те же 1960-е годы состоялось множество совместных гастролей Вишневской с Ростроповичем. Триумф был общим. Полученные гонорары, львиная часть которых отдавалась в советские посольства, тем не менее позволяли им жить на уровне, который не был доступен для большинства. 

Пара вошла в советскую элиту, но при этом активно отстаивала свой круг интересов – и музыкальных, и дружеских. Вместе с Ростроповичем Вишневская вошла в круг друзей Шостаковича. Она стала первой исполнительницей многих его вокальных сочинений, многие из которых посвящены также ей. Все мы помним гениальную «Катерину Измайлову» –фильм, в котором также снялась Вишневская, можно посмотреть и сегодня. 

Про Шостаковича говорила: «Гений – недостаточно. Как ни скажи – всё будет мало». 

Общение с Шостаковичем было «разрешено» – Дмитрий Дмитриевич всегда был крайне осторожен в своих действиях и высказываниях. Однако начавшаяся в конце 1960-х дружба с опальным писателем Александром Солженицыным отразилась на судьбе звёздной пары. Когда Солженицына исключили из Союза писателей и начали преследовать, Ростропович и Вишневская приютили его на своей даче. Более того, в 1970 они написали открытое письмо в поддержку писателя, которое появилось на страницах «Правды». С этого времени музыкантам устроили настоящую травлю.

Всё это привело к тому, что в мае 1974 года под предлогом гастролей семья уехала из СССР за границу. «Именно ей, Галине Вишневской, её духовной силе я обязан тем, что мы уехали из СССР тогда, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы и я начал медленно угасать, близко подходя к трагической развязке… Галина Вишневская в это время своей решительностью спасла меня», – вспоминал Мстислав Леопольдович. В 1978 году Ростропович и Вишневская были лишены советского гражданства. Начиная с этого времени трудно разделить их судьбы. Они оставались невероятно востребованы на Западе — вскоре Ростроповича пригласили на пост главного дирижёра Национального симфонического оркестра США. Галина выступала на американской сцене в премьерах «Ребенок зовёт» Ландовского, Te Deum и «Реквием» Пендерецкого, в «Иоланте» Чайковского... 

«Мягкая ссылка» длилась 12 лет, за которые Вишневская и Ростропович приобрели абсолютный мировой авторитет. В начале 1990-х они снова оказались в России, где им вернули не только гражданство, но и все государственные награды, отобранные 12 лет назад. Галина Павловна преподавала, выступала в качестве драматической актрисы в нескольких известных московских театрах. В 2002 году она стала во главе Центра оперного пения Галины Вишневской, который действует и поныне. Скоро там, на Остоженке, 25, появится памятник великой певице.