Из полководцев времён Великой Отечественной войны все мы хорошо знаем Жукова, Рокоссовского, Конева и Василевского. Но кроме этих прославленных маршалов наверняка припомним ещё одного военачальника рангом поменьше. Того самого, чью жизнь незадолго до дня Победы оборвал шальной осколок.

Почти маршал

Вообще-то нет ничего удивительно в том, что его имя так прочно укоренилось в народной памяти. Ведь улицы, названные в его честь, имеются в 70 городах, в том числе в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве и Одессе. А памятники, посвящённые полководцу, на удивление получались мощными и характерными, так что запечатлённый в них образ не спутать ни с каким другим. Наконец, всем известно, что он был самым молодым генералом Советской Армии и самым молодым командующим фронтом. И наверняка стал бы самым молодым маршалом Советского Союза, если бы не внезапная смерть на разбитой дороге в Восточной Пруссии. Ведь недаром все авторы пишут, что приказ о присвоении Черняховскому высшего воинского звания Сталин хотел подписать 19 февраля 1945 года. Но опоздал ровно на один день…

Если отрешиться от печалей и сожалений, то станет очевидно, что эта история о запоздавшей награде всего лишь легенда. Да, генерал Горбатов, к которому в тот роковой день и ехал Черняховский, в своих мемуарах написал, что приказ уже был готов. Однако начальник Генерального штаба маршал Василевский, через которого проходили все назначения, ни разу не обмолвился об этом. Да, писатель Владимир Карпов описал в своей книге, как Сталин искренне сожалел о том, что не успел сделать талантливого полководца маршалом. Но никаких документов на этот счёт в архивах не найдено. И если учесть, что во время войны награды вручали всё-таки за реальные победы, а не к праздникам и не по желанию «вождя», то у легенды не остаётся ни единого шанса на «выживание». Ведь Восточно-Прусская операция, которой руководил генерал Черняховский, протекала со скрипом, а до взятия Кёнигсберга оставалось почти два месяца.

Кому-то подобные «разоблачения» могут показаться неуместными и вредными, подрывающими авторитет Черняховского и заодно других наших полководцев. Однако, на мой взгляд, подлинная история заключает в себе гораздо больше пользы, нежели самая красивая и гладкая легенда. И судьба Ивана Даниловича является тому отличным доказательством. Ведь путь от полковника до полного генерала, пройденный им всего за три года, был отнюдь не прост, да и начался задолго до войны. И необычного в жизни Черняховского было, пожалуй, даже больше, чем в слухах и россказнях, которые появились после его смерти.

Путёвка в жизнь

Начать следует с того, что родился Черняховский в 1907, а не в 1906 году, как обычно пишут в энциклопедиях и книгах. Из-за смерти родителей шестерым братьям и сёстрам пришлось самим заботиться о пропитании. Иван, пасший до этого скот, пошёл работать в железнодорожное депо, но по возрасту немного не подходил, вот и прибавил себе год. Потом он устроился рабочим на цементный завод, но «путёвку в жизнь» получил не по производственной, а по общественной линии. Ведь ещё на исходе Гражданской войны он вступил в комсомол и начал борьбу за «светлое будущее»: организовал комсомольскую ячейку в родном селе, помогал местному комбеду, затем возглавил молодёжную организацию на заводе… А в 1924 году его как лучшего комсомольца направили в Одесское пехотное училище – учиться защищать Родину.

С той поры начались годы учений Ивана, которые с перерывами продолжались почти 10 лет то в Киевском артиллерийском училище, то в Военно-технической академии и, наконец, в Военной академии механизации и моторизации РККА. За это время он овладел самой современной по тем временам техникой, что впоследствии помогало ему организовывать взаимодействие различных родов войск. У него появилась привычка постоянно и много читать, причём не только военную, но и художественную литературу. Дисциплина, которой и прежде хватало на троих, стала просто безукоризненной, а его внимание к деталям и требовательность к внешнему виду едва не превратились в педантизм. Недаром же всем прибывавшим в его штаб младшим офицерам выдавали расчёску и зеркало. Впрочем, за время учёбы Черняховскому удалось приобрести и связи. Так, одним из его однокашников был Пётр Ворошилов, которого, по просьбе его отца, часто приходилось «брать на буксир».

В 1936 году Черняховский, с отличием окончивший Академию, в звании старшего лейтенанта отправился служить в танковые части и к началу войны успел вырасти до полковника. Причина столь стремительной карьеры, да ещё и в мирное время, весьма прозаична. С середины 30-х годов в Советском Союзе стали создавать танковые части, бригады и корпуса. Их число постоянно росло, и для командования требовались подготовленные кадры, которых остро не хватало. А исполнительный и аккуратный Черняховский, хотя и вовсе не имел боевого опыта, вполне подходил для замещения новых командных вакансий. Ведь он как никто другой умел наводить порядок, поддерживать дисциплину и учить подчинённых военному делу, благодаря чему вверенные ему части всегда занимали первые места на смотрах и полевых учениях.

Тяжёлый опыт

И всё же, как бы ни готовился Иван Данилович сам и как бы ни готовил других, настоящую военную науку он стал постигать лишь с началом войны. Первые свои бои он провёл в качестве командира 28-й танковой дивизией, задержав на несколько дней продвижение немцев по территории Литвы, но потеряв немало техники. Поэтому через месяц, когда стали искать виновных, ему пришлось разъяснять прокурору вещи, очевидные людям, побывавшим в тех сражениях: «Материальная часть 28-й танковой дивизии по своему техническому состоянию ещё до войны на 75 % была в неудовлетворительном состоянии... Очень большой процент потерь по техническим неисправностям. Очень большой процент потерь машин от авиации противника, в первые дни боёв действовавшей безнаказанно. Отсутствие мотострелкового полка в дивизии, что поставило дивизию в условия действия только одними танками, без пехоты в лесисто-болотистых районах». Впрочем, ещё через месяц по тем же причинам от 300 танков осталось два десятка, и дивизия отошла к Новгороду, а танкисты окончательно превратились в пехоту. И уже никто не спрашивал у командира, чудом оборонявшего новгородский кремль и даже бравшего в плен немцев, куда подевались его танки…

Тяжкий опыт летнего отступления оказался для Черняховского бесценным: он научился в любой момент уходить в оборону и прочно удерживать казалось бы безнадёжные позиции. А вот навык наступательных действий ему пришлось нарабатывать гораздо дольше, и обошёлся он ещё большей кровью. Несколько месяцев он со своей переформированной дивизией тонул в глубоких снегах под Демянском, безнадёжно пытаясь окружить там немецкую группировку. Летом –осенью 1942 года он дважды штурмовал Воронеж силами 60-й армии, пока не убедился в необходимости не только численного перевеса над противником, но и хорошей подготовки своих солдат. И лишь в январе 1943 года, с третьего раза, когда к концу подходила Сталинградская битва и основные силы немцев были отведены на другие участки, удалось занять город. А вслед за Воронежем 60-я армия в один день освободила и Курск, вокруг которого к лету образуется знаменитая «дуга».

Заметим, что начинающему полководцу повезло с начальством. Почти всегда он находился в подчинении у тех, кто умел побеждать и учил этому мастерству других. Речь идёт о Ватутине, под командованием которого Черняховский находился до и после Курской дуги, и о Рокоссовском, с которым пришлось близко познакомиться как раз под Курском. Именно у них 37-летний генерал-лейтенант научился тому, что ради победы начало наступления, утверждённое Ставкой, можно отложить на три дня. А отвлекающий удар по противнику неожиданно превратить в основной, и тем самым добиться скорейшей победы. Впрочем, насколько можно судить по воспоминаниям очевидцев, и Николай Фёдорович, и Константин Константинович не столько учили удалого-молодого командарма, сколько не мешали ему действовать самостоятельно. Не мешали ему раскрывать свои таланты, особенно в наступлении, когда он оказывался прямо-таки в своей родной стихии.

Спор о заслугах

Сейчас принято говорить о том, что в годы Великой Отечественной войны между советскими полководцами шла борьба за первенство, должности, звания, награды и даже будущие победы. Наверняка такое было. Ведь неслучайно же ходили и ходят слухи о том, что Конев хотел войти в Берлин раньше Жукова. И не случайно бытует мнение, что Рокоссовский настороженно относился к Черняховскому, грудь которого уже летом 1944 года украсила вторая Золотая Звезда, в то время как Константин Константинович получил только первую.

Но мне кажется, всё было проще. Достаточно вспомнить, что первую звёздную награду Черняховский получил за форсирование Днепра, но только он был не единственным героем в той истории. Золотую Звезду тогда получили и его «соседи», Николай Пухов и Никандр Чибисов, командиры 13-й и 38-й армий. А вот из командующих фронтами такой награды никто не удостоился. Потому что в приказе от 9 сентября 1943 года, в котором говорилось о предстоящей операции, об этом не было ни слова. А значит, и не было особых причин для зависти. Тем более, начиная с 1943 года, когда начались ощутимые успехи и громкие победы, среди которых тогда забывались и досадные поражения, награждали обычно всех! Потому что все эти победы были делом коллективным, а не результатом гениальных усилий одного какого-нибудь маршала.

Можно сколько угодно спорить о том, какая награда важнее или чей вклад в победу оказался наибольшим. Но куда важнее помнить, что у каждого солдата, у каждого полководца на войне есть те минуты, те дни, которые дороже им всех наград и споров. И мало кто другой знает о них. Так, мы не можем сказать, был ли самым памятным для Черняховского день, когда он получил орден Красного Знамени за оборону Новгорода, или же день, когда Калинин вручил ему вторую Звезду Героя. И не узнаем, важнее для него оказалась весть об освобождении войсками 3-го Белорусского фронта Минска и Вильнюса или же известие о гибели младшего брата Александра, воевавшего под его началом. А впрочем, наверное, мы все знаем самый главный день Ивана Даниловича – 18 февраля. Когда он, смертельно раненый, впервые обратился к ординарцу по имени: «Неужели всё, неужели я убит?» День, после которого он, как годом ранее Николай Ватутин, по праву был назван «одним из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны».