Поэт и переводчик Игорь Сатановский живет в Америке с 1989 года, куда он уехал по «классической» еврейской линии. Игорь ‒ дизайнер в крупном издательстве Sterling Publishing. Несмотря на успешную карьеру, его любовь к поэзии осталась неизменной. Она выразилась не только в строчках, но, к счастью для многих, и в организаторской деятельности. Под редактурой Сатановского выходит «Новая Кожа» ‒ один из самых значимых поэтических русскоязычных альманахов в Америке.  

«Русский мир» продолжает цикл материалов о талантливых людях, живущих за рубежом, но тем не менее связанных с российской и русскоязычной культурой. 

‒ Я родился и вырос в Киеве, где проучился два года в Инженерно-строительном институте. В конце 80-х будущее СССР представлялось в самых мрачных тонах. Уехали мы всей семьей в Нью-Йорк, где нас ждали родственники. Соответственно, Америка встретила нас хорошо и тепло, родственники уступили на первое время квартиру в Бруклине и всячески помогали. Мне было тогда девятнадцать лет. О жизни в США мы были неплохо информированы до приезда, и никаких иллюзий в стиле «кисельные реки, молочные берега» я не испытывал. Брался за любую, самую малооплачиваемую работу, в конце того же года поступил на художественное отделение Бруклин-колледжа.

 

‒ Не худшая профессия в мире, скажем прямо, хотя и не самая прибыльная. Зато ей не грозит аутсорсинг, поскольку книжный дизайн требует знания и понимания как американского, так и европейского культурного кода. Я работаю с культурными и талантливыми людьми.

‒ Особых изменений не вижу. К русской культуре у американцев отношение неизменно уважительное и доброжелательное.

‒ Они с горем пополам говорят на русском, но читать и писать практически не умеют. Общаемся мы то на русском, то на английском. Дочь, которой семнадцать, говорит лучше, чем восьмилетний сын. С дочерью я когда-то занимался русским языком сам. Сын заниматься не хочет, хочет быть американцем.

‒ Главным наставником русскоязычной пишущей нью-йоркской молодежи в 90-х был составитель легендарной антологии «У Голубой лагуны» поэт  К. К. Кузьминский. По сути, он и был моим «литинститутом». В то время я сотрудничал с нью-йоркской неодадаистской газетой «вы да вы», просуществовавшей более 10 лет. Помнится, с ней сотрудничал и Лев Лосев. Кузьминский познакомил меня с Алленом Гинзбергом и Ричардом Костелянцем ‒ двумя полюсами американского авангарда второй половины XX века. Довелось выступать с обоими. 

В 1996‒2001 гг. я выпускал, совместно с Инной Маттей и Михаилом Магазинником, англоязычный экспериментальный альманах KOJA, который публиковал как американских экспериментальных поэтов, так и русскую поэзию в переводах. На страницах альманаха соседствовали братья Бурлюки, Генрих Сапгир, Владимир Сорокин, Ярослав Могутин, Кузьминский, Алексей Хвостенко, Александр Бренер. Позже на базе этого издания появилось независимое издательство «Кожа Пресс», которое выпускало книги-билингвы, книги на русском и книги на английском. Позже, в 2002‒2006 гг., я входил в редакцию русскоязычного экспериментального журнала «Магазинник», печатавшего «зубров» третьей волны ‒ Вагрича Бахчаняна, Илью Бокштейна, Анри Волохонского, Григория Капеляна, Генриха Худякова, Юрия Мамлеева и нью-йоркских поэтов моего поколения ‒ Феликса Давельмана, Леонида Дрознера, Александра Гальпера, Александра Когана. Главным редактором «Магазинника» был Дмитрий Ромендик, ныне известный московский редактор и журналист.

‒ Он выходит под эгидой издательства «Кожа Пресс» с 2007 г. Тогда в редакцию входили люди, которые очень много сделали для альманаха, ‒ поэт Леонид Дрознер и московский прозаик Илья Метальников. Также немаловажную роль сыграли Вагрич Бахчанян и Григорий Капелян. На сегодняшний день вышли пять номеров, готовится шестой. К сфере интересов «Новой Кожи» относятся малоизвестные авторы и малоизученные архивы, авангард, пост-авангард, китч; наивное, визионерское и тоталитарное искусство, а также арт-брют. 

Первый выпуск имел большой резонанс благодаря представительной подборке стихов советских, российских и зарубежных политических деятелей XX века, включая самых одиозных. Второй ‒ значительно расширил круг авторов и интересов благодаря тому, что в него вошли переводы из американской, бельгийской и японской поэзии. Третий, по мнению критиков, имел монографическую важность и представил многостороннее творчество трех художников-литераторов, сыгравших важную роль в культурной жизни Нью-Йорка: Вагрича Бахчаняна, Генриха Худякова и Бориса Лурье. В дальнейших выпусках представлены самые интересные, с моей точки зрения, российские авторы и русскоязычные авторы, живущие в разных точках планеты.

‒ Дело в том, что я сам пишу стихи на английском со студенческой скамьи ‒ первая книга стихов на английском вышла в 2002 г. Спустя пару лет я выступил на памятной конференции-выставке «Американский авангард: вторая волна» в Коламбусе, штат Огайо. А еще в конце 90-х мне довелось пожить в Южной Флориде, где возник поэтический проект The Rush-Ins Poetry Project с местными американскими и карибскими поэтами. Мы выступали в музыкальных клубах, галереях, кафе, издали групповую антологию. А потом случилось забавное приключение ‒ я занял второе место в конкурсе афроамериканской слэм-поэзии Южной Флориды! Вот где интернационализм победил. Я публиковался в американской англоязычной периодике и антологиях, в итальянских, французских и чешских поэтических изданиях. В нынешнем необычайно активном литературном сезоне так получилось, что выступаю совместно с американскими поэтами как минимум раз в месяц. Кстати, моим партнером по издательству «Кожа Пресс» является американский поэт Уильям Джеймс Остин.

‒ Борис Лурье родился в семье состоятельного еврейского предпринимателя в Ленинграде в 1924 г. Вырос в Риге, учился в немецкой школе. Мать и сестра погибли в рижском гетто, а Борис прошёл с отцом через нацистские концлагеря Прибалтики и Германии и чудом выжил. После войны он попал в США, где стал художником, играя очень важную роль в формировании американского протестного искусства и искусства Холокоста. В начале 60-х вместе с группой единомышленников Лурье основал художественное движение «NO!art». Будучи убежденным нонконформистом, он принципиально не продавал свои работы, зато большое состояние заработал на фондовой бирже. Я мельком знал Бориса, он тянулся к русским эмигрантам. 

После его смерти в 2008 г., согласно завещанию, начал работу «Художественный фонд Бориса Лурье», призванный вернуть наследию художника и его соратников то внимание, которого они заслуживают. Благодаря сотрудничеству с фондом, работы Бориса уже дважды выставлялись в Москве (сольно в Зверевском центре в 2011 г., и в рамках спецпроекта для Московского биеннале в 2013 г.). В прошлом году мы организовали большую выставку Лурье в Кельнском центре преступлений национал-социализма, для которой я отредактировал и издал цветной каталог в 360 страниц на английском и немецком языках. Сейчас я принимаю участие в подготовке наиболее полной ретроспективы Лурье в берлинском Еврейском музее, которая откроется в конце февраля 2016 года. Есть ощущение, что пробита стена умалчивания ‒ фонд за считанные годы добился очень многого!

‒ В работе следующая книга стихов на английском, еще один поэтический сборник на русском, новый альбом графики, шестой выпуск «Новой Кожи». Проектов очень много, и думаю, будет ещё больше!