Как же случилось, что невзрачный старичок в сапогах и мужицкой косоворотке, но в непролетарских очках и с изящной тросточкой, не подходящей для выходца из крестьян, оказался настолько известен? Кажется, что ответ лежит на самой поверхности: ведь Калинин 27 (!) лет являлся председателем Всероссийского и затем общесоюзного парламента, то есть был официальным главой Советского государства. Говоря современным языком, был… президентом! В отличие от того же Сталина, который «всего лишь» возглавлял партию, а с 1941-го года – правительство, которое формировал всё тот же парламент. Однако реальный вес политической фигуры не обязательно зависит от должностей, которые она занимает.

В отличие от большинства деятелей той эпохи, Михаила Ивановича знали не по подвигам в Гражданскую войну, не по политическим баталиям 20-х, в которых он всё же принимал активное участие, и даже не по газетам, где он появлялся чаще других. Его просто знали! Ведь задолго до революции у него проявилась редкая способность: везде успеть побывать, во всём разобраться, всё доступно и честно объяснить людям. Именно благодаря этому он стал настолько известен в Петрограде, что в 1917 году его сначала выбрали главой одного из районов, а затем всей столицы и, наконец, обширной Северной области. И он в течение полутора лет в труднейших условиях обеспечивал то, без чего невозможно представить жизнь в больших городах: свет, воду, вывоз мусора, общественный транспорт и подвоз продовольствия.

В начале 1919 года он внезапно поднялся на несколько ступеней вверх по должностной лестнице – стал председателем Центрального исполнительного комитета. На этом посту он заменил умершего то ли от побоев, то ли от гриппа Якова Свердлова, который вёл «свою игру» и, поговаривают, копал под самого Ленина. Ильич прекрасно понимал, чем грозят ему своенравные коллеги даже на формальных постах, поэтому приложил немалые усилия, чтобы новым председателем оказался человек неамбициозный и деловой. А заодно близкий простым людям и… русский. Ведь тогда руководство российского государства состояло из представителей нетитульных наций, что вызывало серьёзные нарекания у широких масс и чем пользовались противники большевиков. К Калинину же с этой точки зрения придраться было невозможно.

На новом посту Калинин не стал засиживаться. Первые несколько лет его главной задачей было не принятие новых законов или проведение официальных мероприятий, а убеждение людей. Ведь исход любой гражданской войны зависит не столько от количества солдат и вооружения, сколько от поддержки общества. Поэтому-то Калинин без устали разъезжал по стране на особом поезде, останавливаясь в каждом городе или селении, выслушивая все жалобы и разговоры, убеждая людей в том, что новая власть ‒ для них. 

Благодаря такому ежедневному и ежечасному общению Михаил Иванович приобрёл авторитет, который, в отличие от рейтингов современных политиков, не знал колебаний. Его просто знали, причём знали в лицо, в отличие от многих других вождей, и потому уважали. Причём настолько, что когда Калинин в начале 1921 года явился в мятежный Кронштадт, моряки приняли его крепкими рукопожатиями и бодрыми аплодисментами. Агитировать не позволили, но домой отпустили беспрепятственно. А приди кто-нибудь другой, например Троцкий?

С годами известность Калинина и его незаменимость только возрастали. Ведь именно он на правах главы государства подписывал новые законы, выступал на официальных мероприятиях и вручал награды сотням и тысячам героев. И он же поздравлял советских людей с Новым годом, сначала в газетах, а потом и по радио! Правда, первый раз новогоднее обращение в канун 1936 года услышали только полярники, но в годы Великой Отечественной войны добрые пожелания «всесоюзного старосты» принимала уже вся страна. Впрочем, по настоящему своим он стал для сограждан благодаря тому, что продолжал тесное общение с ними. Кто-то подсчитал, что за время своей деятельности Михаил Иванович побеседовал с десятком миллионов человек! Может, в этой цифре и есть какая-то погрешность, но наверняка известно, что Калинин беседовал с посетителями обстоятельно, вникая в их проблемы и часто помогая в их разрешении.

Может сложиться впечатление, что, хотя Калинин и был главой государства, всё же настоящая, большая политика его не касалась. Что он был только вывеской, поддерживал имидж «народности» существующей власти, своего мнения не имел и без единого возражения подписывал документы, которые составляли реальные политики – Ленин, Троцкий, Сталин. И поэтому говорить всерьёз об этой «марионетке» не стоит. А можно ещё вспомнить, как на старости лет он безо всякого стеснения забавлялся с хорошенькими балеринами Большого театра и якобы сам Сталин называл его за это «всесоюзным козлом». Однако если оставить в стороне перестроечные штампы и прочую «клубничку», можно заметить, что Калинин был фигурой весомой.

В 1923 году Ворошилов сопровождал «всесоюзного старосту» в его поездке на Кавказ, где требовалось разрешить конфликт терских казаков и чеченцев. Тогда между ними едва не вспыхнула война, которая могла обернуться и кровавыми реками, и свержением советской власти. Но Калинин так умело разрешил взрывоопасную ситуацию, что удивлённый Ворошилов тут же написал письмо Орджоникидзе: «Калинин хороший парень и для нас незаменимый человек. Для того чтобы по достоинству оценить его, нужно поездить с ним по деревням и послушать его беседы с крестьянами — тут он весь в своеобразной красоте и, я прямо скажу, во всей силе… Крестьян знает лучше, чем самые лучшие знатоки из крестьян. Короче говоря, старик – молодец, я его считал немножко балдой, но сейчас горячо каюсь и молю аллаха простить мои невольные прегрешения».

Ворошилов поехал на Кавказ не ради праздного любопытства. Ему предстояло прощупать Калинина и определить, можно ли привлечь его на сторону группы, которая тогда формировалась вокруг Сталина. В 1923–1925 годах сталинцы ещё не могли открыто тягаться ни с Троцким, ни с Зиновьевым и Каменевым, которые имели значительный политический вес. И поддержка Калинина могла обеспечить если не победу, то дополнительные «очки» в политических битвах. И обеспечила! Он неизменно голосовал за предложения, вносимые Сталиным и его соратниками на рассмотрение Политбюро – высшего органа партии и, по сути, всей системы власти. Причём поддерживал Калинин и те инициативы, которые были нацелены против крестьянства и потому были ему явно не по душе. За такую беспринципность он и получил от Бухарина, который рассчитывал на него в конце 20-х годов, титул «предателя», а от последующих разоблачителей – звания ещё более пошлые.

Мнение, что Калинин был послушным и безвольным, очень удобно, но не соответствует действительности. Этот «простак» резко высказывал Ленину ещё в годы Гражданской войны, когда тот слишком забывал об интересах крестьян. Потом, в 1921–1922 годах, когда верхушка большевиков задумала репрессии против священников, он ходил по самому лезвию, но сделал всё возможное, чтобы их не тронули. Открыто он выступал и по вопросу о том, кого считать кулаком. От решения этого совсем не теоретического вопроса зависело, кто же из крестьян окажется под ударом государства. И если Молотов, весьма далёкий от деревни, настаивал, что кулак – это всякий богатый крестьянин, то Калинин предложил считать таковыми только тех, кто нажил своё состояние незаконным способом. Дельное замечание Михаила Ивановича пропустили мимо ушей, и позднее ему, как и другим честным руководителям, пришлось исправлять эту «ошибку», пересматривая дела тех, кого огульно зачислили в кулаки…

Сегодня кажется, что все попытки Калинина настроить коллег на более умеренный лад ничего не стоят. Ведь они ни к чему не привели: священников, как и крестьян, всё равно репрессировали. Кроме того, с начала 30-х годов он будто бы вовсе замолк. А в 1938 году даже не смог уберечь от тюрьмы собственную жену. Стоит, правда, вспомнить, что к середине 30-х Михаил Иванович уже был настоящим стариком. Он и раньше не умел интриговать и изворачиваться, а теперь и подавно не собирался превращаться в «настоящего» политика. На одном из съездов он прямо признался: «Я человек очень мягкий, не могу ломать, лучше действовать методами убеждения, общественным мнением». И это было правдой. Поэтому он не «творил историю», не ломал и не строил. Но в стороне тоже не сидел, а в меру своих немолодых сил исправлял всяческие перегибы и глупости, которыми славится любая власть. И, может, поэтому в народе считалось, что писать лучше Калинину. Ведь он обязательно поможет.