Война на Украине, последовавшие антироссийские санкции ЕС и США, ответные санкции России, падение цен на нефть и резкое падение курса рубля – как всё это отразилось на самоощущении россиян? Как показывает комплексное исследование Института социологии РАН, ожидания россиян относительно будущего характеризуются как сдержанно тревожные, с элементами делового умения противостоять кризису.

Арифметически ожидания населения России относительно будущего исследование, предпринятое Институтом социологии РАН, градирует следующим образом: 49 % респондентов сходятся во мнении, что страну ожидают трудные времена, чреватые «затягиванием поясов». 25 % полагают, что страна продолжит развиваться успешно по принципу «вопреки». Около четверти – 22,4 % – не ожидают принципиальных изменений, предполагая стагнацию. И 3,6 % затруднились с ответом, но склоняются к кризисному сценарию развития событий.

Таким образом, сдержанная тревожность россиян накладывает отпечаток на повседневную жизнь: самое заметное влияние на социальный настрой граждан оказали резкий рост курса доллара и евро, что в конце 2014 года ощутили на себе 49 % россиян, а к середине 2015 года – уже 58 %. Ощутимо снизился процент отдыхающих за границей – с 13 % в 2013 году до 5,7 % в 2015-м.

В то же время 80 % граждан в 2014-м и уже 89 % в 2015-м позитивно восприняли запрет на ввоз импортной продукции, полагая, что рост потребления отечественной сельхозпродукции и продуктов питания в целом отвечают интересам отечественного бизнеса и национальной продовольственной безопасности. При этом, как ни покажется парадоксальным, жители Москвы, Санкт-Петербурга и в целом всех мегаполисов, несмотря на относительно больший понесённый ими материальный урон от западных санкций, выражают максимальную (до 89 % в Ростове-на-Дону и до 88 % в Екатеринбурге) поддержку ответным санкциям России. Это говорит о том, что есть достаточно мощные факторы духовно-идеологического характера, которые компенсируют негативные экономические последствия от санкций Запада и роста курсов валют.

Один из этих факторов – последствия лично для каждого от воссоединения Крыма с Россией. Здесь с самыми высокими показателями (до 57 %) лидируют жители мегаполисов. Что же касается возрастных групп, то более половины (54 %) пожилых людей позитивно отнеслись к воссоединению Крыма с Россией, а наименее позитивно (42 %) – молодые люди до 30 лет. Здесь лидируют даже не те, кто выступает против воссоединения (таких лишь 12 %), или те, кому всё равно (6 %), а те, кто считает, что их лично это событие никак не коснулось (24 %).

В этом контексте понятна большая степень реального патриотизма мегаполисов: в Москве, например, выше всех (58 %) доля тех, кто оценивает для себя лично как положительные последствия воссоединения Крыма с Россией. Рост влияния ценностных ориентаций человека на его оценки социально-экономического положения – это свидетельство того, что в мегаполисах опережающими темпами идёт формирование новых идентичностей и нормативно-ценностных систем. Один из таких компонентов нормативно-ценностных систем – практический патриотизм. Его рост частично отвечает на вопрос, в какой мере общество готово поддерживать меры по возрождению мощи страны в ущерб личному благополучию.

Как свидетельствуют эмпирические данные опросов, говорить о жертвенности как о доминирующей норме общественного сознания сограждан не приходится. Россияне, при достаточно большом разбросе мнений по этому поводу, всё же чаще (56 % против и 10 % тех, кто за жертвенность) не готовы на жертвенность и не поддерживают её, если даже речь идёт о населении в целом и их лично не касается. Такой практический патриотизм – новый тренд, связанный с формированием нового образа России и нового самоощущения самих себя через механизм идентификации себя со страной.

В мегаполисах тренд как бы «выворачивается наизнанку» по отношению ко всему населению страны. Так, если во всех остальных типах поселений просчитываемую готовность идти на снижение уровня жизни ради укрепления мощи страны демонстрируют люди, имеющие относительно большой запас прочности (высокодоходные группы), то в мегаполисах – сначала среднеобеспеченные слои, затем малообеспеченные и даже бедные слои и лишь затем – высокодоходные группы (в целом, мало).

Роль идеологических факторов в определении позиции разных групп населения так же хорошо видна и на представителях далеко не самой благополучной в материальном отношении группы – россиянах старших возрастов. Готовность поддерживать меры, которые ударят по уровню жизни населения, у старших возрастных групп составляет 49 % против 54 % у средне- и низкодоходных групп населения мегаполисов.

Впрочем, говоря о готовности россиян к самоограничениям, важно учитывать несколько факторов. Во-первых, отрадно, что подавляющее большинство выступает за продовольственную безопасность страны и готово отказаться от продуктов питания из стран Запада, но их доля после введения ответных санкций и так очень невелика (8 %). Во-вторых, несмотря на решительный настрой общества в отношении мер, которые связаны с отказом от поездок в ЕС и США и от хранения денег в иностранной валюте, стоит заметить, что эти услуги и без того не очень широко были представлены на российском рынке. В третьих, отказ от произведённых на Западе товаров тоже касается ограниченного числа россиян, так как большинство граждан страны (в разные годы до 75 %) используют обычно зарубежные товары не западного, а китайского происхождения – от одежды и до автомобилей.

К тому же лишь не более 15 % россиян приобретают валюту, а более двух третей населения не имеют никаких сбережений – ни рублёвых, ни тем более валютных. И, наконец, весьма показателен процент готовых отказаться от использования банковских карт международных платёжных систем Visa и Master-Card. Он составляет 46 %, что важно: банковские карты этих систем распространены гораздо шире, чем, например, покупка и хранение валюты.

В целом можно констатировать, что поддерживать меры самоограничения готовы в большей степени средне- и малообеспеченные слои мегаполисов, работники госсектора, а также имеющие определённый «запас прочности» представители наиболее благополучных в плане их собственного уровня жизни групп населения (кроме «верхушки» жителей мегаполисов). В наименьшей мере и степени их готовы поддерживать наиболее бедные слои регионов, возможно, обиженные на своё бедственное положение, возможно, из-за страха оказаться в беспросветной нищете.

Таким образом, готовность к самоограничениям из чувства патриотизма – сложный и подвижный социально-экономический феномен, на который влияют и разделяемые человеком нормы и ценности, и имеющийся у него «запас прочности» – как моральный, так и материальный, и его социальная принадлежность. При этом ни один из этих факторов не играет определяющей роли. Все они действуют в комплексе, «подпитывая» или «гася» друг друга, то есть повышая или понижая вероятность определённых оценок и социальных действий, но не предопределяя их жёстко.