Сегодня отмечается 120-летний юбилей настоящего защитника Родины, без глубоких знаний, смекалки, решимости и личного участия которого не обошлась ни одна масштабная боевая операция Великой Отечественной войны, – маршала Василевского.

Он в течение всех военных лет ежедневно, чаще, чем многие другие известные лица, общался со Сталиным, слушал, спорил и переубеждал. Он хорошо знал всех советских полководцев со всеми их ошибками и достижениями и каждому из них отдал должное в своих воспоминаниях. Именно он «брал» неприступный Кёнигсберг и в две недели разгромил японцев на Дальнем Востоке. И всё это сказано об Александре Михайловиче Василевском, чьё имя в общем-то на слуху, но всегда оказывается лишь довеском в списке таких известных военачальников, как Жуков, Рокоссовский или Конев.

Незаменимый

И в самом деле! Жукова даже сейчас знает каждый. «Маршал Победы», возглавивший контрнаступление под Москвой, разработавший план «Уран» по окружению немцев под Сталинградом и командовавший Берлинской операцией. Рокоссовский тоже известен публике как невинно пострадавший от чисток и как генерал, чьи войска всё-таки остановили врага на Волоколамском направлении, пленили Паулюса в Сталинграде и блестяще разгромили вермахт в Белоруссии в 1944 году. И даже о Коневе, имя-отчество которого сейчас вспомнит разве что историк, знают, что он был «соперником» Жукова по взятию Берлина. А чем знаменит Василевский? Ведь он, кажется, был штабистом, бюрократом от армии. Наверное, сидел в уютном московском кабинете, придумывал планы и передавал приказы Сталина…

А. М. Василевский и Г. К. Жуков

Для большинства людей сугубо штатских такое мнение вполне закономерно. Ведь любая умственная, бумажная, рутинная работа, особенно в армии, и тем более в разгар ожесточённых боёв, кажется не имеющей прямого отношения к войне или вовсе ненужной. Именно так думал и я, пока уже в зрелом возрасте не прочёл повесть Александра Бека «Волоколамское шоссе».

Помните, как воевал Баурджан Момыш-Улы, командир батальона Панфиловской дивизии? Воевал умно, смекалисто, упорно и жестоко. И при нём всегда находился командир батальонного штаба Рахимов, который рисовал карты, поддерживал связь с дивизией и ротами, следил за исполнением приказов, готовил ужин для командира и делал многое-многое другое. Только несколько раз, когда немцы прорвались на командный пункт, он вступил в бой, проявив себя человеком не робкого десятка. И только тогда я понял, что без этой мелкой работы, почти невидимой со стороны, без такого всё успевающего помощника не удалось бы главному герою организовать оборону на том памятном шоссе…

Александр Михайлович был именно таким – незаметным, но везде поспевающим, и, пожалуй, незаменимым. А ещё ответственным за подготовку и проведение всех боевых операций. Потому что ещё с 1937 года он работал в Генеральном штабе Красной Армии, задача которого как раз состояла в том, чтобы планировать и организовывать всю жизнь большой армии, особенно армии воюющей.

Здесь Василевский оказался вовсе не случайно. Его заметил и взял к себе Борис Михайлович Шапошников, тот самый бывший полковник царской армии и маршал Красной, к которому Сталин в знак особого уважения всегда обращался по имени и отчеству.

Работа до изнеможения

Причина такого взлёта Василевского заключалась в нём самом. После участия в Первой мировой и гражданской он, в отличие от многих прославленных красных командиров, занялся не воспеванием собственных подвигов и горячей политикой, а скучной подготовкой вверенных ему полков. А занимался он этим на совесть, так, что самые безнадёжные части через год-другой превращались в отличников.

Талантливого педагога, когда-то мечтавшего стать священником или учителем, заметили и сразу перевели в Управление боевой подготовки РККА. Несмотря на скучное название новой работы, Александр Михайлович занимался здесь делами отнюдь не простыми: писал статьи и редактировал военные журналы, составлял инструкции по ведению современного боя, а значит погружался в глубины военного искусства, которое в 30-е переживало время смелых поисков и неслыханного обновления. Затем три года Василевский практиковался в штабе Поволжского военного округа и в 1936 году поступил в только что открывшийся главный военный вуз страны – Академию Генштаба.

В Генштаб Василевский попал практически сразу после окончания академии, в октябре 1937 года. Многие, кто знал Василевского, отмечают, что он был человеком скромным и обычно недооценивал себя. И когда Шапошников позвал его в Генеральный штаб, тот прямо заявил, что вряд ли справиться с такой работой: не хватает знаний и опыта. На это Борис Михайлович отозвался так искренне и хорошо, что приведём его слова полностью: «Это хорошо, что вы объективно стараетесь соизмерить свои силы. Что касается масштабов, то они неизбежно должны раздвигаться по мере роста самого работника. Думаю, что общими усилиями мы справимся со всеми делами, хотя дел действительно весьма и весьма много. Пугать вас не хочу, но и правды скрывать не стану: работать придётся до изнеможения...»

А. М. Василевский в 1945 г.

Шапошников оказался прав. Уже летом 1938 года Василевский курировал и затем анализировал бои на озере Хасан, благодаря чему у армии появился новый устав и положения о ведении боевых операций. В 1939-м он участвует в разработке плана будущей войны с Финляндией, отвергнутого, впрочем, руководством страны. А весь 1940-й занимался составлением оперативных планов РККА на случай нападения Германии.

Всё это требовало от штабистов много времени и усилий, почти таких же, как и в военную пору. И выходит, что воевать Василевский начал не летом 41-го, а уже в 37-м…

Военный стратег

С началом Великой Отечественной войны в жизни Александра Михайловича поменялось немногое: его назначили заместителем Шапошникова, а через год, когда тот тяжело заболел, начальником Генштаба, и он окончательно перебрался туда жить. Работы стало ещё больше, и, наверное, Василевский совсем бы забыл о таких мелочах, как еда и сон, но этому мешал сам Сталин. Он требовал от стратега полноценного отдыха, сна с четырёх до десяти часов утра и при этом лично звонил, проверял, выполняется ли его «странное» распоряжение.

Кстати, со Сталиным Василевскому пришлось общаться каждый день, и общение это не было простым. На склоне лет маршал вспоминал, что вплоть до Сталинграда Иосиф Виссарионович слабо разбирался в оперативном управлении войсками, поскольку его опыт гражданской войны для войны современной не годился. Порой вспыхивали между ними серьёзные разногласия, которых избегали другие военачальники. Например, в мае 1942 года Василевский предложил прекратить наступление на занятый немцами Харьков и перейти к обороне, чтобы не попасть в ловушку. Но наступление проходило по плану, и казалось, что вскоре город освободят, поэтому Сталин и Тимошенко его не послушали. В результате наши войска оказались в катастрофическом положении, из которого пришлось уходить до Волги. Зато Сталин убедился, что ни он, ни Шапошников не ошиблись в своём выборе.

Маньчжурская операция

Как главный штабист Василевский занимался разработкой, подготовкой и осуществлением всех крупных операций на фронте. Достаточно сказать, что он отвечал за собирание и скрытную переброску резервов под Москвой, без чего в декабре 1941 года не удалось бы внезапное и столь успешное контрнаступление. Именно он поддержал идею Жукова об окружении немецкой группировки под Сталинградом, причём в тот момент, когда казалось, что город вот-вот падёт под ударами врага. И Василевский не только довёл идею до плана «Уран», но и обеспечил всё необходимое, чтобы этот план «выстрелил». Например, добился месячной отсрочки, нужной для накопления достаточных сил, и убедил всех тех, кто сомневался в успехе «слишком смелой» операции. Наконец, именно Василевский координировал действия различных фронтов на Курской дуге и во время операции «Багратион», которая для немцев обернулась тем же, что для нас отступление летом 1941-го…

Маршальский жезл

Простое перечисление заслуг Василевского таит в себе ловушку. Ведь кажется, что штабная работа хоть и сложная, но не опасная – сиди да думай, получай сводки, води карандашом, разрисовывай карты. Однако за всё время пребывания на посту начальника Генштаба Василевский находился там всего 12 месяцев, а остальные 22 провёл на фронтах. Ибо решить многие проблемы на расстоянии никак не удавалось, да и разобраться в различных сюрпризах, которые преподносил противник, можно было только на месте. Потому-то Василевский и повидал поля под Москвой, и пережил бомбёжки в Сталинграде, и даже налетел на мину под ещё не освобождённым Севастополем.

Сталинградский фронт, 1942 г.

В феврале 1945 года ему пришлось срочно заменить погибшего от шального снаряда Ивана Денисовича Черняховского, только-только нацелившегося на Кёнигсберг. Брать прусский оплот пришлось Василевскому, и он, закоренелый штабист, справился с задачей на отлично: крепость взяли в четыре дня, с минимальными потерями. И сразу же после этого Александр Михайлович вместе с вверенными ему войсками отправился на Дальний Восток, чтобы в августе 1945 года всего за две недели разгромить миллионную армию японцев…

Читайте также: Забытая победа 

Интересно, что маршалом Василевский стал в феврале 1943 года, через месяц после Жукова и за месяц до Сталина. Они же первыми получили и высшую военную награду Советского Союза – орден «Победа».

Были у Василевского и «Золотые Звёзды» – за «Багратион» и Маньчжурию, и ордена. Однако ни звания, ни награды, ни прочие заслуги не принесли ему прочной популярности. Трудно сказать, почему.

Может быть, виной тому честность. Ведь он, вопреки просьбам Хрущёва, не стал оговаривать Сталина – в годы войны тот планировал операции по глобусу – и в марте 1956 года ушёл с поста министра Вооружённых Сил СССР по личному желанию. А может, причина неизвестности Василевского в его скромности. Ведь он никогда не стремился выделиться или напечататься, не требовал особого внимания и очередных юбилейных наград. Но мне кажется, что Александр Михайлович просто-напросто чурался вранья, бессовестных баталий за звание самого выдающегося полководца и о коллегах, совсем не каноничных, писал исключительно хорошо. И потому не попал в водоворот страстей и разоблачений – хрущёвских, перестроечных и нынешних, из которых, к сожалению, для слишком многих и складывается История.