Ко Дню знаний сразу два сюрприза, давно ожидаемых, преподнесло Минобразования и науки. С высокой долей вероятности в средней школе по инициативе министерства будет введена школьная форма. Правда, с оговорками: её единого образца не будет. Также Минобразования и науки намерено выставить законодательный и административный щит с тем, чтобы запретить процветающие денежные поборы в школах.

И если со школьной формой есть сдвиги – многие учебные заведения ввели её самостоятельно, то с фискальными поборами родителей дело обстоит много хуже. С 2010 года власти «усиливают» работу против нелегальных и серых схем по привлечению в школы родительских денег, а эти схемы, как голова змея Горыныча: на месте срубленной вырастает ещё две-три.

В этом смысле показателен социологический опрос ВЦИОМ 2014 года, проведённый ровно через год после очередного распоряжения Минобра о прекращении незаконных денежных поборов в школах. Вопрос звучал так: «Прекратилась ли в школе, где учатся ваши дети (или дети знакомых и родственников), практика незаконных поборов?» Ответы распределились следующим образом:

Прекратилась – 6,4 %.

Осталась на прежнем уровне – 51,6 %.

Осталась в изменённой форме – 30,5 %.

Сократилась, но не прекратилась – 11,5 %.

То есть борьба с коррупцией дала результат, ровно в два раза превышающий статистическую погрешность при опросах, которая в социологии измеряется 3–3,5 %. А значимые баллы суммарной статистики – более 51 % – показали, что всё осталось, как было, и более 30 % – что поборы видоизменили форму. Это бал-маскарад всё той же коррупции. Ещё поэтому перед 1 сентября директор департамента государственной политики в сфере общего образования Минобразования Алексей Благинин заявил, что принудительный сбор средств с родителей в школах является незаконным и противоречит российскому законодательству. Чиновник рекомендовал родителям в регионах «начать работу горячей линии для жалоб на незаконные денежные поборы».

– Если родители сталкиваются с подобными требованиями со стороны школьных администраций, они могут обратиться в муниципальный или региональный орган управления образования, – заявил на пресс-конференции в Москве Благинин. – Каждое такое обращение орган обязан рассмотреть и при необходимости провести проверку.

Однако практика показывает, что когда родители прибегают к помощи горячей линии, она, как правило, работает против них. А если не прибегают, то их обвиняют в «укрывательстве коррупционеров», а то и в добровольном содействии незаконным поборам. Так, в Свердловской области родители поверили в силу горячей линии. За месяц на неё поступило 280 звонков о фактах незаконного взимания денег в образовательных учреждениях, 111 звонков были анонимными. Лидером по числу жалоб стал Екатеринбург – те или иные сборы практикуются в 138 детсадах, школах и гимназиях областного центра. На периферии, особенно в сёлах, родителей обременяют дополнительными поборами значительно меньше.

Но когда местное министерство образования стало разбираться, куда и на что потрачены родительские деньги, выяснилось, что они, как правило, шли на капитальный ремонт школ или на питание детей в течение учебного года. А там, где денег нет или их не платят, как, например, в селе Байкалово под Екатеринбургом, родителям воспитанников детского сада и учащихся начальной школы «Светлячок» было предложено перевести в пользу учреждения определённое количество картофеля, моркови, свёклы, лука и чеснока. Разумеется, с оформлением договора о продуктовой помощи.

Более того, родители, добровольно заплатившие деньги или передавшие продукты, начинали «вычислять» жалобщиков с тем, чтобы потом либо исключить их детей из школы, что незаконно, либо предложить им перевестись в другую.

То есть помимо коррупционной составляющей, когда родителей принуждают к сборам, есть ещё и общественное согласие по вопросу добровольной помощи родителей школам.

И тут зреет ещё одна проблема. Как легализовать эту помощь? Один из самых крупных скандалов в связи с незаконными поборами в школе разгорелся в 2011 году в Москве. Тогда от должности был временно отстранён директор школы № 1317 Константин Петров. Его подозревали в мошенничестве с родительскими деньгами и превышении должностных полномочий. Он ввёл ежемесячную доплату за обучение в 8,9 тысячи рублей и доплату за кружки – ещё 950 рублей с родителя. Для перечисления денег работники школы и родители создали фонд поддержки «Школьный попечительский совет».

За три года работы на счёт фонда родителями было перечислено более 208 миллионов рублей. А когда началось следствие, выяснилось, что все траты были целевыми и документально подтверждёнными. В итоге дело пришлось закрыть. И поднять вопрос об организации добровольной и законной помощи школам родителями и общественными организациями.

И вот опять встаёт вопрос о законности сбора денег, теперь уже за так называемую продлёнку. Плату за продлёнку ввели в прошлом году школы в 30 субъектах России. В некоторых из них стоимость услуги, ранее всегда оказывавшейся бесплатно, доходила до 20–30 % от средней заработной платы учителя под предлогом того, что помимо оказания помощи детям в учёбе педагоги оказывают помощь родителям в наблюдении за их детьми за пределами учебного процесса. После вмешательства Минобразования и науки плату где-то снизили, где-то отменили. Теперь у Минобра позиция такая: по закону школа действительно имеет право предоставлять услугу по уходу и присмотру, которой и является группа продлённого дня, «однако ею нельзя злоупотреблять».

Так нынешние строгости против школьных поборов выливаются в то, что законом будут преследоваться нелегальные или недобровольные взносы. Те же сборы родительских денег, что с учётом материальных возможностей регионов и родителей будут по закону оформлены и целевым образом потрачены, похоже, уже не остановить. Но и особо их приветствовать никто не намерен.

Получается, как и со школьной формой. Против её ведения никто не возражает, но единой формы по всей стране не будет. Все согласны с тем, что форма дисциплинирует, прививает культуру ношения одежды разного предназначения и, конечно, мешает проявлению социального неравенства, но и она может быть разной. Каждая школа, согласно «Закону о школьной форме» и поправкам к нему 2014 года, вправе самостоятельно устанавливать требования к одежде учащихся, в том числе к её общему виду, цвету, фасону, знакам отличия и правилам ношения. Вот что-то подобное намечается и с добровольными пожертвованиями родителей.