Богатыри из медвежьего угла
Георгий Осипов26.08.2015
На гербе старинного тверского города Торопца изображены крепостная башня с флагштоком и боевой лук под нею. Символы, конечно, красноречиво говорят о боевом прошлом города, впервые упомянутого в летописи в 1074 году и стоявшего на очень беспокойном перекрёстке путей из русичей в европейцы и из варяг в греки. А каково настоящее города?
Обычно гербы российских уездных городов были устроены так: в верхней части помещался геральдический символ губернии, а уж в нижней – знак собственно уезда. И если малый городок имел собственный, независимый от губернского, герб, то это лучше всяких слов обнаруживало его особое место в русской истории.
Новгород в миниатюре
Таковы, например, Ростов Великий, Козельск, Боровск, Торжок, Старица, Таруса. Таков и дальний, но очень особенный Торóпец. Всякое бывало в его истории. Было вполне независимое Торопецкое княжество. Был – совсем не хуже других! – свой кремль, от которого ныне остались только впечатляющей высоты земляные валы. Что не хуже – доказывает хотя бы то, что немало поднаторевший во взятии русских городов польский король Стефан Баторий Торопец взять так и не смог.
Торопец: лебеди в пруду у Богоявленской церкви
«Сколько сей город ныне не мал и не славен, в рассуждении прочих городов, но, несмотря на оное, было в нём довольно достопамятностей», – писал в конце XVIII века один из первых его историков священник Пётр Иродионов. Лучше и не скажешь. Удивительно, но чисто внешне, с точки зрения физико-географической, Торопец очень напоминает Великий Новгород – в миниатюре, конечно. Большое озеро – Соломено. Вытекающая из него река – Торопа, которая через крутые пороги спешит-торопится на свидание с Западной Двиной. А на берегу – недавно возрождённый главный храм города в честь Корсунской иконы Божьей Матери.
Совсем не прост и не близок путь до Торопца. Сто шестьдесят вёрст до Твери, да ещё триста с лишним по «новой Риге» на запад, в сторону границы, – не ближний свет. «И от Цезаря далёко, и от вьюги...». Но в этой удалённости были и свои весьма существенные плюсы.
Всезнающие искусствоведы расскажут лучше и подробнее, но торопецкие храмы и торопецкие палаты с их уникальным архитектурным декором ни с какими другими не спутаешь. Такова, к примеру, Богоявленская церковь – в ней и сегодня помещается историко-краеведческий музей. Правда, в годы разнузданного атеизма Торопец лишился практически всех своих колоколен, вертикалями своими немало повышавших его «рост». Но звонницы – дело наживное.
Порода торопецкая
А каков город, таковы и его люди. Новгородских, северных кровей – крупные, своеобычные. Вся Россия знает, что святой равноапостольный князь Александр Невский родился в Переславле-Залесском. Вся – кроме Торопца, где упрямо считают невского героя своим земляком. Не без некоторых оснований: матерью его была торопецкая княжна, и свадьбу свою гуляли его родители тоже на берегах Торопы. Кто знает точно?..
Патриарх Тихон
Но даже и без князя Александра Невского у Торопца хватает достойных сыновей. Модест Петрович Мусоргский всегда гордился своей торопецкой кровью. Неподалёку от Торопца, на погосте Клин, родился Василий Иванович Беллавин – будущий несокрушимый патриарх Московский и Всея Руси Тихон; совсем недавно в старинном доме в центре города открылся посвящённый ему музей.
Но Мусоргский и патриарх Тихон сегодня у всех на слуху. Куда меньше известен (а если и известен, то только в отрицательном контексте) уроженец торопецкого села Шешурино генерал Алексей Николаевич Куропаткин, командовавший русской армией в русско-японской войне. Советские историки навешали не него немало ярлыков: «бездарный», «трусливый» и прочее, – особо не желая разбираться в том, что отменный штабист Куропаткин совсем не создан был именно для роли главнокомандующего – в военном деле тоже, как известно, есть разные профессии.
Куропаткин в революционных делах участвовать отказался – удалился на покой в родную деревню и не без удовольствия превратился из блестящего генерала во вдумчивого историка и краеведа. До самой своей смерти в 1925 году он учительствовал в открытой им на свои деньги шешуринской школе – там недавно в его честь создан небольшой мемориал. И очень в этом смысле символично, что Торопец – единственный город в России, почтивший специальным памятником русского Учителя; не знаю, вспоминали ли при его открытии бывшего генерала. Заметим особо: не учительнице – памятников им в России хватает! – а именно Учителю.
Памятник Учителю
Но, не в укор Куропаткину будь сказано, русско-японская война могла разразиться и гораздо раньше – в 1811 году, когда японцы задержали часть прибывшей в Нагасаки команды шлюпа «Диана» во главе с Василием Головниным. Тяжелейшие переговоры, позволившие избежать вооружённого конфликта, провёл тогда уроженец Торопца адмирал Пётр Иванович Рикард, будущий камчатский губернатор. Сегодня на берегу озера Соломено, рядом с Богоявленской церковью, установлен весьма выразительный памятник.
Торопчанином, кстати, был и известный мореплаватель контр-адмирал Макар Ратманов, в честь которого названа самая восточная точка нашей страны – мыс на острове Диомида.
Словно для контраста, не мелочился Торопец и по части откровенных негодяев, к коим, без всякого сомнения, принадлежал «академик» Исай Презент, ближайший подручный печально известного Трофима Лысенко, знаменитый не только своими доносами на многих корифеев отечественной науки, но и весьма специфическим умением свести обсуждение любой биологоческой проблемы к классовой борьбе.
Погляди на зверя – человеком станешь
О гербе Торопца мы вспоминали не зря. Сейчас торопчане иногда шутят, что с полным правом на нём мог бы расположиться и медведь. И дело не только в том, что окрестные первородные леса изобилуют ими. Ровно тридцать лет назад, в 1985 году, в деревню Бубоницы, что в полусотне вёрст от Торопца, приехал биолог Валентин Сергеевич Пажетнов – лучший, пожалуй, на сегодня в России знаток бурого медведя, написавший о нём не одну книгу.
Приехал для того, чтобы тут, в самом что ни на есть медвежьем углу, основать биостанцию, которая сегодня имеет, без преувеличения, всемирную известность; на стажировку к Пажетновым – их в Бубоницах живёт уже четыре поколения – сегодня ездят молодые биологи со всех концов мира.
В медвежьем приюте Пажетновых
Биостанция с первых дней специализировалась на спасении брошенных матерями новорождённых медвежат, которых всякую зиму бывает немало. Если медведицу убьёт охотник, если её с медвежатами потревожат в берлоге, например, тот же охотник или бригада лесорубов, то детёныши, вероятнее всего, просто погибнут. Если повезёт, если у охотника или лесоруба есть совесть, они приносят медвежат на биостанцию «Чистый лес». Иногда бывает до двух десятков за зимний сезон. Невелика тяжесть – новорождённый «царь русского леса» весит никак не более полукилограмма.
И если довольно противно орущего медвежонка, рассказывает Пажетнов, удаётся вернуть к жизни, начинается в полном смысле хождение по грани. Ведь по мере взросления медвежонок привязывается к спасшему его человеку, как к матери. А человек, при всём к нему уважении, не сможет обучить его практическим навыкам жизни в лесу – значит, контакты должны быть сведены к абсолютному минимуму. Хотя бы в целях безопасности того же человека: медведь, как известно, хищник коварный, сильный, проворный, а самое главное – абсолютно непредсказуемый.
Со временем у Пажетнова появились последователи – по соседству вскоре возник приют для осиротевших волчат.
Непрост и долог путь до Торопца. А уж до «Чистого леса» – и подавно. Но, может быть, правы те, кто, посетив эти места, говорит: «Посмотри на зверя – человеком станешь!».