Сталин, Пушкин и «Конёк-Горбунок»
Георгий Осипов06.03.2015
Биографии многих писателей часто уподобляют романам — историческим, сентиментальным, детективным. Жизнь родившегося ровно 200 лет назад Петра Павловича Ершова и сама по себе, и на их фоне была похожа на довольно скучный чиновный формуляр. Иное дело – шумная конспирологическая история, возникшая вокруг его «Конька-Горбунка».
Провинциал из Ишима
Родился в селе Безруково (ныне — Ершово) Ишимского уезда Тобольской губернии в семье исправника. В связи со службой отца переменил немало мест жительства, пока не осел в Тобольске, где учился в гимназии. В числе прочих — у Ивана Менделеева, отца великого химика (впоследствии Менделеев-сын будет учиться у Ершова и женится на его падчерице).
В 1835 году окончил Петербургский университет, был знаком со многими знаменитыми литераторами, в том числе с Пушкиным, однако в столице не осел и в 1836-м вернулся на родину, где вполне успешно учительствовал. А в свободное от службы время пописывал стихи и прозу — ничем особенным в общем литературном пейзаже того времени они не выделялись. Ну, разве что тем, что романтический герой одной из его повестей носил фамилию Сталин, но это уже факт, имеющий значение для другой эпохи.
В общем, всё вполне заурядно, если бы не созданное воображением юного Ершова странное существо. То ли лошадь, то ли осёл, то ли верблюд:
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами
«Ребёнок» родился здоровым. Ныне хрестоматийный «Конёк-Горбунок» был впервые напечатан в 1834 году в самом тиражном журнале тех времён — «Библиотеке для чтения». Сказка о странном существе понравилась Пушкину — «теперь этот род сочинений мне можно и оставить». И добавил: «Этот Ершов владеет русским стихом как своим крепостным мужиком».
С Пушкиным не согласился первый «комиссар» русской литературы Виссарион Белинский. «Как бы внимательно ни прислушивались вы к эху русских сказок, как бы... звучны ни были ваши стихи, подделка всегда останется подделкою, из-за зипуна всегда будет виднеться ваш фрак. В вашей сказке будут русские слова, но не будет русского духа, и потому... она нагонит одну скуку и зевоту. Вот почему сказки Пушкина не имели ни малейшего успеха. О сказке г. Ершова - нечего и говорить. Она... не имеет не только никакого художественного достоинства, но даже и достоинства забавного фарса», - писал он. С Белинским «согласилась» цензура — в 1843-м «Конёк-Горбунок» был запрещён. Видимо, не понравился ей Чудо-Юдо Рыба Кит (читай: Левиафан), «поглотивший средь морей три десятка кораблей» (читай: осуждённых по высшим разрядам декабристов).
Цензурный запрет был снят в 1856-м, когда Ершов существенно расширил и дополнил свою сказку. Но судьбы автора и его творения далеко разошлись: «Конёк» к концу XIX века стал одной из популярнейших — десятки изданий! — русских сказок, породивших и немало подражаний вроде появившегося вскоре после революции 1905 года «Конька-Скакунка». А Пётр Ершов, директор всех тобольских гимназий и училищ, в 1869 году пятидесяти четырёх лет от роду скончался, и тогдашняя пресса изумлённо выдохнула: «Как? Он разве был жив?»
А автор кто?
Грустно, господа. Хотя бы потому, что самая большая «вина» Петра Павловича Ершова перед русской литературой заключается в том, что не оставил он неоспоримых свидетельств об авторстве «Конька-Горбунка». Рукописей, например.
Случай в мировой литературной истории, конечно, не первый. Одни, как, например, автор «Луки Мудищева», вообще скрыли имена. Другие, как Вильям Шекспир, за глубокой давностью лет до сих пор заставляют усомниться в собственном авторстве.
Но – Ершов? Открываю в солидной газете статью, посвящённую 180-летию первой публикации «Конька». Читаю: «Доказательств неавторства Ершова так много, что вопрос можно считать раз и навсегда решённым» Кем?! Когда? На каких основаниях?
Говорят, не мог такое написать 19-летний «молокосос». Не подарил Ершов читателю больше ничего подобного, конгениального. Так и аналогичные прецеденты и в русской, и в мировой литературе есть — от Александра Грибоедова до Кена Кизи. Оттого, что в редакции той же «Библиотеки для чтения» с Ершовым обошлись, мягко говоря, по-хамски? Так это, увы, удел – во все времена – всех юных и не в меру талантливых провинциалов.
Поиск для «Конька-Горбунка» нового автора начался не вчера. Начался с замечания издателя сказки Смирдина о том, что Пушкин не только одобрил «Конька-Горбунка», но и подверг его «тщательному пересмотру», а также написал «первые четыре стиха» к нему. Отчего, кстати, эти самые четыре стиха одно время печатались в собраниях сочинений Пушкина. Действительно, в описи бумаг Пушкина упоминается и документ под названием «Заглавие и посвящение Конька-Горбунка». Однако сам документ не обнаружен, да и «заглавие и посвящение» – это, как ни ряди, не сами стихи. Хотя, конечно, влияние пушкинских сказок на сказку Ершова вполне очевидно: тот же размер — четырёхстопный хорей, да и некий «царь Салтан» в «Коньке» тоже упоминается
Заначка для Пушкина
Дальше — больше. Ни Смирдин, ни Плетнёв, первым прочитавший на публике отрывок из «Конька», ни сам Ершов и предвидеть не могли, до какой степени расцветёт в наши дни конспирологическое литературоведение. В рамках которой, например, можно доказать, что главный герой «Горя от ума» - буфетчик Петруша. И даже издать «Конька-Горбунка» (был такой факт) под именем Пушкина — правда, с вопросительным знаком рядом с фамилией автора, попутно обвинив Ершова в том, что во второй редакции своей сказки он-де исказил пушкинские стихи. Короче, в этом контексте совсем молодой Ершов — не более чем подставная фигура в играх «отцов» тогдашней литературы. В первую голову – Пушкина.
Аргументы? Пушкину, мол, не нужны были лишние неприятности с цензурой. А как же тогда куда более насыщенный политическими аллюзиями «Золотой петушок»? В ход идёт даже «бытовая» версия. Якобы Пушкину постоянно нужны были деньги на карточную игру, а строгая супруга всю «наличку» отнимала. Вот и пришлось создать «заначку» в виде гонорара за тайком написанную сказку...
Оставим эту аргументацию на совести её авторов— при всём несомненном блеске их перьев. Для них чудо-конёк давно превратился в грозного «медного всадника». А если всерьёз, то отличия стиха Пушкина и Ершова (особенно во второй редакции) совершенно очевидны даже для не слишком сведущего в языковых тонкостях читателя. Тем не менее, поиски «замены» для Ершова продолжаются — совсем недавно в качестве «автора» был предложен совсем забытый ныне Николай Девитте.
Не пора ли при всевозможных поисках почаще вспоминать издавна существующее в юриспруденции понятие презумпции невиновности? И хотя в литературоведении можно доказать почти всё, что угодно, не должно ли применять презумпцию, если хотите, авторства? Пока неопровержимо не доказано иное, автор — в данном случае Пётр Павлович Ершов — должен оставаться при своих авторских правах и героях.
А в остальном... Читайте почаще «Конька-Горбунка». Хотя бы для того, чтобы ваши собственные дети и внуки не путали рождённое воображением Ершова очаровательное существо с ослом из импортного мультика «Шрек». И почаще вспоминайте слова самого Ершова: «Подумаешь, куда просты Пушкин и Жуковский, видевшие в «Коньке» нечто поболее побасёнки для детей».