— Я училась в Ивановском государственном университете и вышла замуж за иорданца, который тоже учился в Иванове, — рассказывает Светлана. — В Иордании очень много таких жён, из бывшего Союза. Там сначала учила своего ребёнка русскому языку, потому что боялась, что он потеряет этот пласт. Ему там пришлось учить и арабский язык, и русский, и английский, но со слезами на глазах заставляла его учить. А потом вышел фильм Михалкова о русской эмиграции первой волны, там эмигранты уже в третьем поколении рассказывали, как их заставляли учить русский язык родители. И они плакали и говорили: «Зачем нам это нужно?!» Они думали, что никогда не приедут в Россию. И вот прошло время, Союз разрушился, границы открылись — и они приехали, и их дети и внуки учатся в России в вузах.

— Сначала учила только своего сына, потом стала детей подруг у себя дома учить, на кухне, можно сказать. А потом у нас открылся женский клуб. Условий особых не было, выделяли нам в библиотеке какой-то уголок. И тогда надо было детям объяснять, зачем учить русский: «Ну, вы поедете в Россию или бабушкам письмо написать». Сейчас этого уже не нужно делать, потому что, в принципе, русский язык востребован. Я не сравниваю с Европой. Иордания — это совсем другое, это не бывший соцлагерь, где русский язык в школах учили. Это не страна, куда едут репатрианты, как в Германию и Израиль — там тоже в школах изучают. Тем не менее всё очень изменилось. Во-первых, открылся культурный центр, где я работаю с самого основания. Ему уже пять лет. Я привела свою группу в этот центр, а сейчас у нас шесть групп разных уровней, и каждый год становится больше и больше. И мероприятия тематические, все праздники мы отмечаем, в том числе — представьте, в мусульманской стране! — День славянской письменности и культуры. И взрослые у нас обучаются, коренное население — арабы. Увеличивается количество тех, кто едет учиться в Россию по квотам.

Кроме того, у нас там проживают этнические черкесы и чеченцы, которые приехали в Иорданию ещё в конце XIX века. А сейчас они почувствовали интерес к России, потому что они получают гражданство в России и работу. И они тоже идут к нам учить русский язык. Конечно, это не миллионы, не бог весть какие цифры, но в то же время прогресс есть. Помимо того, в Иорданском университете — главном университете страны — сначала был факультатив по русскому языку, это всего пятьдесят уроков. Но уже три года как усилиями энтузиастов создана и существует программа бакалавриата по русскому и английскому языкам. Я иногда тоже преподаю, сейчас там обучается около двухсот человек. И сто человек у нас в центре. И фонд «Русский мир» открыл замечательный Русский центр в университете. А недавно приезжала делегация ректоров московских вузов, они хотят открыть там Общеарабский центр по изучению русского языка. Мы надеемся и верим. Иордания всё-таки достаточно стабильная страна. Вокруг нас всё бушует и кипит, а здесь — какая-то стабильность. Я думаю, поэтому нас и выбрали.

— Да-да. Потому что я своего ребёнка учила сама, больше негде было. После визита президента Путина к нему обратились женщины, и тогда уже процесс двинулся, выделили деньги на ремонт.

— Наверное. Или женский клуб, там несколько таких организаций. А там женщины — основная движущая сила, и большую роль они во многих областях играют.

— Это так. И когда-то было вообще не принято даже учиться играть на фортепиано. Грех не грех, но не принято. Появились русские женщины, которые консерватории заканчивали, они стали работать в консерваториях, стали детей учить — и сейчас это очень популярно и престижно. Балетные студии — ну представьте! Арабская страна — а там сейчас есть балет. Небольшие студии, домашнего уровня, но всё равно. Врачи, инженеры-женщины, они преподают и лечат, и тоже это считается престижным, и к ним хорошо относятся.

— Иордания — светская страна, поэтому, в принципе, там никаких запретов нет. Кроме того, там шесть процентов христиан, арабов-христиан, очень много иностранцев и вообще общество пёстрое, есть европеизированная часть, есть более традиционная. Но в целом обычно одеты.

— Нет. Всё почти как в Москве. За некоторыми исключениями: слишком короткое, слишком открытое не очень принято.

— Мой муж инженер-электрик, он учился в Иванове в техникуме, продолжал учёбу в университете в Ташкенте. Всё время он работает по своей специальности. Из-за того, что вокруг нас всё бушует, в Сирии война, инвестиции в Иорданию приостановлены, и мужу трудно найти работу по его уровню и опыту. Очень многие мужья у нас работают в Персидском заливе или Саудовской Аравии. А сын закончил магистратуру по направлению «менеджмент» и весной тоже уехал в Эмираты.

У меня всего один сын. Я не очень типичный представитель арабского мира. Там женщины немного другого плана: больше детей — меньше свободы. Но встречаются очень разные люди — есть и пожилые люди, которые учились в СССР, и молодые, мои ученики, которые очень любят Россию.

У нас, например, ежегодно проходит концерт, посвящённый Дню Победы. Вы можете себе это представить? В Европе нет этого вообще, я знаю от других эмигрантов, в Европе тишина. У нас грандиозный концерт, участвуют дети и взрослые всех возрастов, русскоговорящий молодёжный клуб. Уже сейчас они начинают готовиться к этому празднику. В прошлом году приезжал музыкальный коллектив из белгородского Института культуры, привозил свои номера. Получился масштабный концерт, мы снимали зал на пятьсот человек, потому что в нашем центре все не умещались. Люди стояли в проходах, кричали: «Слава России!»

— Если говорить о прессе, у меня есть знакомые журналисты, мужья подруг. В основном они просто перепечатывают информацию из разных источников. Своей позиции у них нет. Но мне встречаются люди, которые поддерживают и очень любят Россию.

— Ну, в этом регионе всё время так. Наверное, просто люди уже не обращают внимания и просто живут. Надеются на стабильность в своей стране. А на экономике война сильно отражается. Беженцы, как и в России сейчас, когда на Украине такая ситуация. Но как-то все живут всё равно. Дороже всё становится, уезжают в другие страны работать, но в целом нормально живут.

— Начальник сообщил, что проходит конкурс, надо было ответить на вопросы онлайн и написать эссе на выбранную тему. Я выбрала «Русский язык и дети» — мне это близко, там я рассказала всю историю, которую вы уже знаете: как мы от кухни дошли до хорошего центра с библиотекой и мастер-классами известных московских профессоров. И я детям говорю: «Вы должны нести культуру и знания о России», — потому что там в учебниках пишут только об Иордании и об Америке. «Кто первым полетел в космос? Американский астронавт». «Кто победил во Второй мировой войне? Америка!» Ну должен мир знать, сколько всего хорошего есть в России. Моя мечта — сделать короткий фильм, в котором будут перечислены все достижения России в разных областях: наука, балет, искусство, первый полёт в космос, Олимпиада... Потому что информации на самом деле очень мало и она искажена. Ко мне дети приходят и говорят: «Светлана Юрьевна, почему нам учительница говорит, что первым в космос американский астронавт полетел?» Я говорю: «Ну ты же знаешь это, ты и рассказывай, кто первым полетел в космос». Наши-то дети, в смешанных семьях, об этом сами знают.

— Я знаю русский язык и как язык-посредник для преподавания использую английский. А арабский — я могу провести сравнительный анализ, но сказать, что знаю в совершенстве, не могу. Мне не встретилось хороших учителей. Хорошо говорят те, кто учился арабскому в Москве. Потому что в Москве у нас преподавание прекрасное.

— Русский самый сложный для иностранцев, очень тяжёлый язык. Это понимаешь, когда начинаешь его преподавать. В арабском языке фонетика очень сложная. Нужен музыкальный слух, чтобы поставить эти звуки, потому что один звук есть в нескольких вариантах и даёт совершенно другое значение слова. Падежей в арабском нет, и они очень трудно даются студентам. А вот спряжения глаголов похожи. И педагог должен искать подходы и объяснять каждую тему по-разному.