Русское высказывание «Не родись красивой, а родись...» можно продолжить по-разному. У каждой женщины — свой талант. Кто-то ведёт, а кто-то ведомый. Некоторые дамы способны вдохновлять, но окружающим кажется, что это простое безделье. На самом деле быть музой — это тяжёлая ноша, особенно если к ней прибавляется собственный талант. Этим летом исполнилось 120 лет со дня рождения Галы Дали и 210 лет со дня рождения Жорж Санд. Гала лишь вдохновляла, однако и этого было достаточно для Дали. Жорж Санд совмещала в себе и музу, и плодовитую писательницу. Обеих мы знаем благодаря их гениальным спутникам. Но, с другой стороны, стали бы Сальвадор Дали и Фредерик Шопен знаковыми личностями без них? Возможно, что да, только творчество их было бы совсем другим...

Маленькие чёрные близко посаженные глаза, длинный нос и узкие губы. Пристальный пронзающий взгляд. «Любезна, но недоброжелательна», — сказал о ней граф де Фоссиньи. Её никак нельзя было назвать красивой, но она стала культовой музой для нескольких гениев ХХ века. Гала возмущала многих друзей и поклонников творчества своего первого мужа поэта Поля Элюара, особенно когда начался l’amour de trois с художником Максом Эрнстом. Троица жила в Мекке художников — Париже, а когда Элюар не выдержал накала страстей и уехал в Индокитай, Гала с Эрнстом отправились за ним. Позже она станет музой Дали, с которым её опять же познакомит Элюар. Но на этот раз Гала окончательно предпочтёт Элюару странного 25-летнего художника, который при первой встрече с ней разразился нервным смехом. Гала была на десять лет старше, она была первой женщиной Дали, первой и единственной его любовью. Из бедного полусумасшедшего художника она превратила Дали в культовую личность эпохи. Это она придумала длинные донкихотские усы, это она организовывала выставки, искала спонсоров, заказчиков для картин, она была инициатором сотрудничества с Диснеем. Она была для Дали женой, любовницей, матерью, притом совершенно позабыв о родной дочери Сесилии, которую она оставила на попечение Элюара в одиннадцать лет. Гала полностью себя отдавала только одному Сальвадору. Будучи человеком неуёмным, она нашла в Дали союзника — он тоже почувствовал вкус славы и денег. Бывший друг Дали Бретон обзывал вернувшегося из США Дали не иначе как Avida Dollars, то есть «жадный до долларов». Пара не отказывала себе ни в чём — эксцентричные развлечения и эротические шоу случались в их доме с частой периодичностью. «Самое главное на свете — это Гала и Дали. Потом идёт один Дали. А на третьем месте — все остальные, разумеется, снова включая и нас двоих», — написал Дали в своём дневнике. Гала фигурирует во многих его полотнах в образе Венеры, Елены Прекрасной, Вечной Женственности и даже Богоматери. На склоне лет Гала отчаянно пытается вернуть молодость: витамины, косметологические операции, молодые любовники... Но молодость не возвращается. В конце концов, она переезжает от мужа в средневековый замок «Пуболь», где он навещает возлюбленную, только заручившись её позволением... После смерти Галы Сальвадор потерял вдохновение и — окончательно — свой рассудок.

По жизни великого симфониста Густава Малера сопровождала тихая и скромная жена Альма. На 22 года младше, она тоже была музыкантом и сочинила несколько тетрадей песен для голоса и фортепиано. Но будущий муж резко поставил условие — с композицией покончить: «Как ты себе это представляешь, два композитора в доме! Смотри на мою музыку как на свою... У тебя отныне должно быть только одно призвание — делать меня счастливым!» И она делала его счастливым, правда чувство Малера вряд ли было взаимным: «Я любила его дух, но как мужчина он остался для меня схемой», — написала в своих воспоминаниях Альма. Помимо Густава, первая красавица Вены осчастливила своего бывшего учителя, несправедливо забытого австрийского композитора Александра фон Цемлинского, художников Густава Климта и Оскара Кокошку. Когда Малер понял, что чувства Альмы окончательно охладели, он в отчаянии встретился с Фрейдом, который, полагаясь на свою теорию поиска в партнёрах собственных родителей, описал ему конфликт с Альмой. Малера настиг гештальт, и он начал в несвойственной ему манере буквально преследовать Альму и умолять её снова полюбить его. Вряд ли это произошло, однако психотерапевт прислал Альме счёт за четырёхчасовую терапевтическую беседу и просто взбесил её своей — в понимании Альмы — «неэтичностью». После смерти Малера она стала женой архитектора Вальтера Гропиуса, а затем писателя и поэта Франца Верфеля. Женщины в большинстве своём ненавидели первую красавицу Вены: писательница Гина Каус назвала Альму «самым плохим человеком», а жена поэта Ивана Голля Клэр писала, что «тот, кто женился на Альме Малер, должен умереть». Только подруга Альмы Мариэтта Торберг была помягче, говоря, что Альма была одновременно «великой женщиной и клоакой». Несмотря на нелестные характеристики, возлюбленная Малера до смерти была предана великому композитору — она хранила и спасала во время войны партитуры Малера, которые, казалось, были ей так же дороги, как и её жизнь.

Культурный шок случился, когда в мою бруклинскую студию лет пятнадцать лет тому назад ворвался Псой Короленко (автор и исполнитель песен, филолог. — Прим. ред.) и первым делом воскликнул: «А ты знаешь Дину Верни?» Не дав опомниться, он вынул из бездонного рюкзака кассету и тут же её включил. Треск старой записи перешёл в мелодекламацию: «И вот сижу опять в тюрьме, не светит больше солнце мне». «Это женщина поёт?» — удивилась я. В русском кабаре петербургского эмигранта Льва Доминика встречалась богема. Именно там Пабло Пикассо, Жак Превер, Андре Бретон впервые увидели и услышали Дину Верни, поющую французские и русские романсы, одесские песни... Она их потом запоёт в студии у Майоля, чтобы развеять скуку во время позирования. А он будет закармливать её конфетами. «Ты для меня как воздух», — говорил ей Майоль.

Французский художник и скульптор Аристид Майоль был старше своей музы на 58 лет. Семья Дины, не так давно переехавшая из Одессы во Францию, в середине 1930-х годов жила очень скромно. Общение и работа с Майолем сулили девушке войти в престижный французский арт-круг. К тому же разница в возрасте гарантировала, что на девушку престарелый художник не будет иметь виды. Первое время отношения художника и модели действительно носили исключительно рабочий характер, но затем девушка выскочила замуж за Сашу Верни (в будущем одарённого французского кинооператора), что задело чувства обоих мужчин. А потом началась война, и Майоль увёз Дину с собой. Дина жила во французской деревне, недалеко от испанской границы, и позировала Майолю. Война могла бы не коснуться её, но Дина вошла в движение Сопротивления — она переводила еврейских беженцев узкими тропами через горы в Испанию. Также она входила в легендарную группу американского журналиста Вариана Фрая, которая в 1940–1941 годах помогла спасти от гибели около двух тысяч европейских интеллектуалов еврейского происхождения. Как-то раз при такой переправе она встретилась и с Альмой Малер, которая вместе со вторым мужем Францем Верфелем несла партитуры покойного Малера и одну неопубликованную симфонию Брукнера через границу. Альма закатила истерику. Учитывая, что вместе с ними были Шагал и Фейхтвангер с жёнами, Верни ничего не оставалось, как на время укрыть их в мастерской Майоля на ночь. Вскоре Дину арестовали — уж слишком часто на местном полустанке маячила девушка в ярко-красном платье. Выпустили — повезло с адвокатом. Но вскоре снова арестовали, на этот раз она провела в застенках гестапо полгода. Вытащил её Майоль, который умолял о помощи Арно Брекера, своего бывшего ученика, любимого скульптора Гитлера. Когда Дину вывели из тюрьмы, она думала, что это конец. Её провезли и буквально впихнули в... ресторан, где за столиком сидели её спасители. Позже выяснилось, что Брекер спас от инквизиции Миллера не только Дину. Майоль случайно погиб в автокатастрофе, не дождавшись конца войны и не узнав, что Дина сделала всё, чтобы спасти Арно от Нюрнбергского процесса. На улице Гренель в Париже есть музей Майоля, который создала Дина. Там и по сей день находится всё основное наследие Майоля. Ведь всё своё творчество он завещал ей.

«Маленький городок Майорки, пропитанный атмосферой спокойствия и романтики», — гласит туристический путеводитель по Вальдемоссе. На Майорке много красивых городков, но этот — особенный. В 1838 году туда на зимовку приехала необычная семья: мама с детьми и её друг. Маму звали Жорж Санд, а её друга —— Фредерик Шопен. Они приехали на Майорку в призрачной надежде, что туберкулез Шопена отступит. Кроме того, пара устала от светских пересудов — уж очень известными людьми они были. Парижский журналист Жюль Дюфур писал: «Какая же разумная личность станет утверждать, будто любовь двух статуй, двух памятников может продлиться дольше, чем сутки? На общем постаменте им будет до смерти скучно. А в постели памятники просто смешны...» Первая встреча случилась на светской вечеринке, где Шопен исполнил несколько своих вальсов. 33-летняя Жорж Санд, которая недавно пережила развод и несколько разочаровалась в предназначении женщины, предстала перед ним в мужском костюме, высоких сапогах и с сигарой во рту. Шопен заметил тогда: «Какая несимпатичная женщина эта Санд. Да и женщина ли она, я готов в этом усомниться!» Союз Жорж Санд с Фредериком Шопеном продержался девять лет. Они разошлись из-за множества противоречий, в частности из-за романа «Лукреция Флориани», в котором Санд сатирически описала отношения Лукреции с эгоистичным Каролем, которого она любила и из-за которого погибла. Фредерик мгновенно обнаружил сходство с Каролем, в котором все его негативные черты — эгоизм, нарциссизм, болезненная романтичность — были заострены до предела. Жорж Санд пережила Шопена на 27 лет, не последовав сюжету романа. Он умер спустя два года после их расставания, вопреки обещаниям возлюбленной, что умрет у неё на руках... Тетрадь прелюдий, ноктюрны, баллады и другие произведения, которые сейчас на слуху даже у немузыкантов, он написал в присутствии возлюбленной, с которой у него были, пожалуй, самые близкие отношения и самая сильная творческая разобщённость.

Дочь присяжного поверенного при Московской судебной палате, образованная девушка Лилия заключила в 1912 году брак с Осипом Бриком. Так «на свет» появилась Лиля Брик. Богемщица, тусовщица, интеллектуалка — Лилия обладала темпераментом наподобие Галы Дали. Страстная брюнетка чувствовала талантливых людей, но при этом была манипулятором и упивалась властью над ними. Получив хорошую финансовую базу в виде тихого Осипа, Лиличка то приближала, то отдаляла от себя поклонников. Маяковского она отбила у младшей сестры Эльзы. При первой же встрече он посвятил Лиле поэму «Облако в штанах». Затем появились «Флейта-позвоночник», «Человек», стихотворения «Ко всему» и «Лиличка!». Некоторые из них были изданы Осипом Бриком. Никого из троицы, похоже, не смущал роман, который затем перешёл в совместное проживание.

Лиля спокойно делилась секретом счастья на троих: «Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают дома. Например, курить или ездить, куда вздумается. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шёлковое бельё». Модной одеждой и красивым бельём снабжал Лиличку Маяковский — он постоянно ездил за границу, и даже в Америку, что было чрезвычайной редкостью в советские времена. Когда Лиля изъявила желание иметь «автомобильчик „Фордик“», поэт выполнил и эту прихоть. Лиля также говорила, что «страдать Володе полезно — он помучается и напишет хорошие стихи». Она любила подстегнуть неистовую ревность Маяковского, заводя дополнительные романы на стороне. Попытки Маяковского завести другие романы заканчивались быстро, в основном из-за того, что, по словам В. Полонской, «опять вернётся к своей Лиличке». Любовь Маяковского и после смерти хранила Лилю. Когда в 1936-м её второго мужа, военачальника Виталия Примакова, расстреляли по делу Тухачевского, то должны были расправиться и с ней. Из списка приговорённых её имя вычеркнул сам Сталин, велев «не трогать жену Маяковского».

Лиля до последних своих дней носила кольцо, подаренное Маяковским, где были её инициалы «Л. Ю. Б.». Лиля Брик умерла в том же возрасте и от той же болезни, что и Гала Дали: когда ей было 86, она упала и сломала шейку бедра. Только Лиля не стала ждать скучной смерти, она просто выпила снотворного и заснула навсегда.

Русское высказывание «Не родись красивой, а родись...» можно продолжить по-разному. Были ли эти музы счастливыми или несчастными, мечтающими в глубине души о «тихом женском», а может быть, они искренне завидовали своим гениальным партнёрам?.. Они были харизматичными, и если ничего сами не создавали, то у них был особый талант — талант производить впечатление, талант убеждать, в конце концов талант вдохновлять своих партнёров на гениальные произведения, пусть даже это вдохновение было мучительным. Такими они нам и запомнятся — мучительно-прекрасными роковыми женщинами, без которых не горел бы огонь страсти и вдохновения.