В московском саду имени Баумана собираются открыть памятник великому комику Луи де Фюнесу. Если инициативная группа соберёт нужную сумму, это будет первый в России памятник французскому актёру и несомненное свидетельство его огромной популярности в нашей стране, продолжающейся до сих пор.

Луи де Фюнес умер больше тридцати лет назад, не дожив даже до семидесяти. Многих мнимых и иногда настоящих «звёзд» за это время успел занести «холодный снег забвения». А публика по всему миру — и Россия тут не исключение — всё так же продолжает тихо сползать под стулья, кресла и диваны, видя на экране комиссара Жюва, жандарма из Сан-Тропе  Крюшо или дирижёра Гранд-опера Лефора. Хотя Россия тут вроде бы ни при чём — в послужном списке Луи де Фюнеса из почти 150 фильмов нет ни «русских» сюжетов, ни «русских» ролей. В чём же тут дело?

От великого до смешного...

У королей с шутами (вариант — юродивыми), как известно, очень сложные отношения. Посмотришь на иного власть имущего — так хоть сейчас на арену. «Одного очень известного современного политика — сами понимаете, о ком я говорю! — я бы взял ковёрным, что называется, без испытательного срока», — сказал на одной из пресс-конференций нынешний директор екатеринбургского цирка Анатолий Марчевский, сам, кстати, в прошлом знаменитый клоун. А некоторые из тех, кого ещё сравнительно недавно в обществе считали актёришками — порой достигают степеней весьма известных. Как, например, покойный президент США Рональд Рейган или экс-губернатор Калифорнии Арнольд Шверценеггер.

Одним из лучших итальянских комиков всех времён был человек с коротким именем Тото — помните потрясающую комедию «Закон есть закон»? Между тем на самом деле — по документам! — он был близким родственником византийских императоров и звался (наберите воздуха в грудь побольше) «Его Королевское Высочество Антонио Флавио Гриффо Фокас Непомучено Дукас Комнено Порфирогенито Гальярди де Куртиз Византийский, герцог Палатинский, рыцарь Священной Римской империи, наместник Равеннский, граф Македонский и Иллирийский, князь Константинопольский, Киликийский, Фессалийский, Понтийский, Молдавский, Дарданийский, Пелопоннеский, герцог Кипрский и Эпирский, герцог и граф Дривастский и Дураццский».

А дублировал его для французского экрана человек, имя и фамилия которого были, конечно, покороче — Карлос Луис Давид Жермен де Фюнес де Галарца, и происходил он из весьма древнего и аристократического испанского рода, в числе прочих состоявшего в родстве с португальской королевской династией Браганца. И хотя родился он во Франции, его биография — типичное воплощение легенды об «американской мечте».

Коротышка из Клермона

Рождение в небогатом семействе. Врождённая невосприимчивость к любым, особенно точным наукам, зато просто феерическая способность смешить одноклассников и — особенно! — передразнивать учителей. Последствия представить нетрудно... Щуплое телосложение при небольшом росте — во время войны даже в армию не взяли. Три вершка (163 см), как определили бы в старой России. «Просто не могу представить себе женщину, которая уляжется в постель с этим коротышкой», — надменно изрекла как-то «дневная красавица» Катрин Денёв. Чем высказала только своё, грубовато говоря, шкурное мнение — недостатка в женском внимании Луи де Фюнес — за исключением поры ранней юности — не испытывал. И в конце концов женился на Жанне Бартелеми, внучатой племяннице Ги де Мопассана. Для неё же — забежим вперёд — он выкупил Клермон, родовое поместье Мопассанов с замком XVII века, в котором и провёл последние годы жизни.

Но это потом. А пока «профессии» мелькали одна за другой: мальчик на побегушках в швейной мастерской, в фотоателье, в модном салоне. Чистильщик обуви, оформитель витрин, жестянщик, коммивояжёр, скорняк, тапёр в какой-то парижской забегаловке... В любимом же смолоду кино поначалу массовки, роли типа «кушать подано»... Впервые публика заметила де Фюнеса уже в сорокалетнем возрасте, в фильме Жана Поля Ле Шануа «Папа, мама, служанка и я». Да  и то, как говорится: «Помните этого, который соседа играл?» Много лет спустя сам де Фюнес скажет так: «Я не сожалею о медленном развитии моей карьеры. Эта медлительность помогла мне понять основательно мою профессию. Когда я был ещё неизвестным, я пытался окрасить деталями, мимикой, жестами маленькие роли, которые мне поручали. Таким образом, я приобрёл некоторый комический багаж, без которого не мог бы сделать карьеру. Поэтому, если начать снова, то я бы не отказался от этого пути». Впервые в полной мере оценил потенциал де Фюнеса режиссёр Ив Робер (открывший и молодого Пьера Ришара) в фильме «Не пойман — не вор». Так и пошло с тех пор — де Фюнес, по преимуществу, играл либо служителей закона, либо правонарушителей.

«Побольше цинизма — людям это нравится!»

И вот тут-то, как говаривал Достоевский, и запятая. Каковы разномастные и разнокалиберные жулики, сыгранные де Фюнесом? Они нарушают закон, но они легки, виртуозны, остроумны, обаятельны, неотразимы — даже в те моменты, когда жертвы подсознательно чуяли, что их дурачат. Ни в зажатой в колодки пресловутого соцреализма советской литературе, ни тем более в озабоченном борьбой хорошего с ещё лучшим советском кино подобных типов просто не было, да и быть не могло. Помните бендеровские «побольше цинизма» и четыреста сравнительно честных способов отъёма денег? У сыгранных де Фюнесом пройдох их вряд ли было меньше!

Комиссар, над которым смеялись

А полицейские? Вспомните типовой образ стража порядка в советском кино. Чаще всего он был плакатно-положительным, очень редко — наоборот (в семье не без урода), но советский милиционер никогда — Боже упаси! — не был смешным. Советские стражи правопорядка — в том виде, как их показывали в кино! — были отважны, благородны, честны, рыцарственны, как правило, неподкупны, но... практически лишены чувства юмора. В нередко опасной для окружающих форме. Чем в корне и отличались от западных коллег.
Скажем, в Америке коп — очень уважаемый человек. Однако это совсем не мешает восприятию персонажей многосерийной «Полицейской академии». И лысоватый, вздорный, склочный, иногда просто придурковатый Жюв из «Фантомаса» — совсем не рядовой полицейский, а комиссар — по определению, «оперативный полицейский сотрудник высокого ранга». Как и туповатый Луи Крюшо из фильмов о жандарме из Сан-Тропе, в советском прокате — Сан-Тропеза.

И советский зритель толпами валил на фильм о страже порядка, над которым можно было вволю посмеяться. Тут герои де Фюнеса были отчасти сродни персонажам фильмов Леонида Гайдая, которых — вместе и по отдельности — вовсю честили за пошлость и примитивность коллеги и критика. А зритель, поплёвывая на них, — вне зависимости от национальности — голосовал ногами, битком заполняя кинозалы. Выходит, и памятники Остапу Бендеру, и памятники героям Гайдая очень сродни проектируемому памятнику Луи де Фюнесу.

Совсем не последнюю роль в популярности героев де Фюнеса сыграл блистательно дублировавший его в большинстве фильмов артист Малого театра Владимир Кенигсон, с которым так и не смогли сравняться наследовавшие ему Евгений Весник, Зиновий Гердт, Михаил Глузский и другие, далеко не последние театральные корифеи. Есть даже легенда о том, что де Фюнес, увидев и услышав Кенигсона в роли «самого себя», воскликнул: «А я и не знал, что я такой хороший актёр!»

Кенигсон дублировал де Фюнеса и в «Большой прогулке» (La grande vadrouille), которая попала на советский экран спустя пять лет после выхода во Франции. Трудно поверить, но этот фильм, в котором второй (и, увы, последний) раз де Фюнес играет в дуэте с Бурвилем более тридцати лет, практически до конца ХХ века оставался самым кассовым французским фильмом. А гонорары де Фюнеса — по 2, 5 миллиона франков за фильм — намного превышали те, что получали литые красавцы вроде Жана Маре или Алена Делона. «Мне кажется, фильм надо назвать "Жюв против Скотланд-Ярда"!» — как-то невесело пошутил Маре.

Грустный клоун как он есть

Помните анекдот о том, как к врачу-психиатру пришёл снедаемый меланхолией человек и попросил вылечить его? «Нет ничего проще, — сказал врач, — отправляйтесь в цирк, там выступает потрясающий клоун!» «Так я этот клоун и есть», — ответил посетитель. Де Фюнес был именно из таких — грустных.

«А если вам предложат контракт с "Комеди Франсез"?» — полушутя спросил как-то де Фюнеса кто-то из коллег-актёров. «Я откажусь, — вполне серьёзно ответил он. — Для "Мещанина во дворянстве" нужны широкие плечи и большой живот». Но мечта о серьёзных (даже в рамках комедийного жанра) ролях всё-таки жила в нём. Тому порукой единственный фильм, в котором де Фюнес выступил и в качестве исполнителя главной роли, и в качестве режиссёра — «Скупой» (1979), снятый по комедии Мольера. Успеха, сравнимого с «Фантомасом» и «Большой прогулкой», он не имел — публика «вежливо посмеялась».

Но мало кто в ту пору знал о том, что в роли Гарпагона де Фюнес отчасти сыграл... и самого себя. О чём вполне откровенно рассказали сыновья де Фюнеса в вышедшей после смерти отца книге с характерным названием «Не рассказывайте обо мне много, дети мои!». Но дети  рассказали.

И о том, что отец готовил их в актёры, а они сделали другой выбор: Оливье стал пилотом «Эр Франс», а Патрик — врачом. О том, что папаша был ох как прижимист: все счета, вплоть до самого мелкого, перепроверял лично, совсем как Гарпагон, носил при себе большую связку ключей, до хрипа торговался на блошиных рынках и считал недопустимой роскошью тратиться на такую ерунду, как хорошая обувь. О том, что отец смолоду не выносил компаний и шумных вечеринок и любил повторять, что самые большие глупости в мире совершают люди с бокалом в руке. «Я не люблю общества, — говорил он. — У меня мало друзей. Всё свободное время, отдыхая от веселья, я провожу со своей семьёй».

Очень серьёзный человек

Весь смех, все эмоции оставались на киноплёнке, и мало кому из журналистов удавалось уговорить его дать интервью. Один из тех, кому посчастливилось, говорил: «Почти невозможно поверить, что этот маленький и очень серьёзный человек заставляет смеяться всю Францию».

«Маленький и очень серьёзный человек», особенно после 1975 года, когда он пережил сразу два инфаркта, обожал рыбалку и сказал как-то, что лучшим его другом является садовник, помогающий ему выращивать розы. Один из сортов — оранжево-кремовая роза — был впоследствии назван в честь де Фюнеса.

Не прошло и полувека, как о своём герое вспомнила Франция: осенью прошлого года в деревушке, неподалёку от давно перестроенного под роскошные апартаменты замка Клермон, открылся посвящённый Луи де Фюнесу музей. Только что в одном из лучших залов Парижа открылась мемориальная выставка. А что же Россия? Памятник, хочется верить, рано или поздно будет. Но загляните в программы малых и больших телеканалов на 31 июля, день столетия Луи де Фюнеса. Ни его имени, ни его фильмов в них не отыщется.

Клоун сделал своё дело, клоун может уходить?