В современном украинском кризисе много трагических сторон. Более того, трагизм ситуации много более велик и страшен, чем кажется большинству из нас теперь. Трагедия Украины не в том, что Запад отрывает её от России, и не в том, что Россия «уводит» Украину из Европы. Трагедия не только в том, что разразилась гражданская война югославского стиля. Она скоро окончится и не станет столь же катастрофичной, как в Югославии. Трагедия в том, что нынешний ход событий и политики неумолимо выталкивает большую и дорогую нам страну, органически близкий и на восемь десятых действительно братский народ на периферию истории — туда же, где находятся Заир, Уганда, Египет, Тунис, Пакистан, Перу, Узбекистан и десятки других nations. Риторика европейского выбора и европейского будущего стоит в данном случае столько же, сколько стоит риторика «европейского будущего» Албании или Македонии. Даже находясь в пространстве географической Европы, можно с лёгкостью оказаться в положении тех стран-маргиналов (а их в современном мире большинство), которые пространственно к Европе никакого отношения не имеют. При этом и географически, и исторически, и культурно связи Украины с «настоящей» Европой совсем неочевидны. 

А ведь всё было и всё могло бы быть совсем иначе... Тезис о том, что всё было иначе, легко иллюстрируется и даже доказывается опытом СССР. Что бы ни говорилось о советской системе, никто из сохраняющих здравый рассудок людей не скажет, что СССР был страной третьего мира, то есть страной-маргиналом.

Что же касается того, что могло бы быть, то шансом Украины был тот факт, что, в самом деле, «Украина — не Россия» (громкое название известной книги второго украинского президента Л. Д. Кучмы) и одновременно связана с ней миллионами капилляров. В этом отношении и в этом смысле большая часть Украины есть часть Русского мира, так же как Канада есть часть американского мира, Австрия — часть германского, франкоязычная Швейцария — французского. Вот тут бы и стать подлинным мостом между пресловутыми Западом и Востоком! Ведь Украина оставалась таким мостом — по необходимости! — даже после «оранжевой революции» 2004 года; оставалась она им и при президенте Януковиче. Декабрь 2013 года был, как казалось, прелюдией долгой эпохи, в которой само положение страны-посредника (как положение Венеции между Западом и Левантом в доиндустриальной Европе) сулило громадные преимущества и выгоды. Заявив (может быть, лишь блефуя) в 2012 году о «европейском выборе», Янукович, казалось, сорвал банк через год. 17 декабря 2013 года Россия ради сохранения особых отношений с Украиной предложила очень дешёвый газ, громадный и дешёвый кредит в пятнадцать миллиардов долларов (и только на первое время), ряд программ, которые сделали бы украинскую промышленность завидным бенефициаром российского рынка. При этом дверь в Европу вовсе не захлопывалась...

Случилось, однако, нечто, чего не в состоянии спрогнозировать ни историки, ни социологи, ни политологи, ни даже сами политики. История потекла в начале 2014-го по-толстовски, не слушаясь ни президентов, ни генералов, ни народа... Толстой был, правда, почти фаталистом, а в резком весеннем повороте судьбы Украины ничего фатального не было. Был ответ одной политической воли на другую. Европейские и американские политики и эксперты были наверняка глубоко поражены стремительностью перехода Крыма в состав России и развитием событий в Донбассе и Луганской области. Российские лидеры не были готовы к столь радикальным переменам, и ещё менее было готово к ним российское общество. Наибольшим было, видимо, изумление думающих украинцев и их политического истеблишмента. Что именно произошло, как произошло, почему произошло — не знает никто, даже те, кто принимал самые важные решения и в Москве, и в Киеве, и в Вашингтоне. Ясно одно: произошла трагедия для Украины, политическое потрясение — для всей Восточной Европы, огромный сдвиг геополитического масштаба...

В этой ситуации Украина, подобно Речи Посполитой в XVIII веке, перестала играть самостоятельную роль в международных отношениях, перестала быть субъектом большой политики, превратившись в объект, на который с разной степенью бесцеремонности давят все сильные мира сего. Для политиков и элит, наделённых большим самолюбием, такая ситуация (в любой стране!) унизительна. Трагична ли она? Вряд ли, потому что трагичной в этом случае можно считать судьбу большинства стран нашей планеты. Так уж нынешняя Земля устроена...

Истинная трагедия — это разжалование в маргиналы, переход в третий мир (это слово сегодня не любят, заменяя его на политически корректное, но ложное понятие «развивающиеся страны», как будто есть страны, которые вообще не развиваются, хотя бы и пятясь назад или топчась на месте). А третий мир — это мир хозяйственной и технологической отсталости, кричащего социального расслоения, бессмысленных клановых конфликтов, сервильных СМИ, недолгой продолжительности жизни, неэффективной медицины, бесплодной науки, архаической системы образования — мир секонд-хенда. И обидно, и унизительно, и потерь (материальных в том числе) очень много... А самое главное, что это мир без перспектив, который, увы, не может быть (пока!) ничем иным, как в разной степени отстающей периферией «первого мира».

За это ли боролись и борются сторонники Майдана? Мне бы очень хотелось прочитать или услышать содержательную и ответственную дискуссию о том, чем же вредоносен предложенный 17 декабря 2013 года вариант развития? Или хотя бы о том, чем привлекательнее и прагматически выгоднее альтернативный вариант, ориентированный на Брюссель и Варшаву, а не на Москву?

Такая, то есть разумная, рациональная дискуссия, видимо, невозможна, потому что в происходящем сегодня очень много иррационального, однозначно неразумного. Тем, кто заглядывает на сайт УНИАНа (Украинское национальное информационное агентство новостей, аналог РИА «Новости») или смотрит украинское «Общественное телевидение», не слышны голоса украинских учёных экспертов и интеллигенции. «Дом украинской культуры» на Арбате молчит, посольство Украины молчит, Российская ассоциация украинистов (такая существует с ноября 2009 года) молчит... Наши же, российские СМИ пока заняты преимущественно пропагандой.

Хуже же всего, что, несмотря на присутствие «украинской темы» везде и всюду, продолжает расти стена отчуждения, созданная исподволь в 1990-е годы, заметно укреплённая после «оранжевой революции» 2004 года, сохранённая и после прихода к власти команды Януковича в 2010-м. Гражданская война на востоке Украины, настороженное молчание её юга и юго-востока, конечно, в центре внимания. Но возраставшее после 2004 года настроение — «А что нам за дело до Украины? Что нам Украина? Зачем нам болеть за Украину? Отрежем и забудем...» — и теперь, кажется, доминирует. Чувство «мы» перестало включать в себя Украину... Её беды, мол, не наши беды...

Таким же образом общей бедой советского общества было землетрясение в Спитаке в 1988 года, когда сотни добровольцев из Московского университета и других вузов России отправились на помощь армянам... А что нам Армения теперь? Конец 1980-х был отмечен разоблачениями того, как узбекские дети, дыша пестицидами, работают неделями (во время учебного года!) на сборе хлопка, зарабатывая себе заодно и лёгочные болезни... Они работают на хлопковых плантациях и поныне, но теперь «нас это не касается»... В том же направлении эволюционирует и наш общественный взгляд на Украину.

Однако Армения и Узбекистан были частью советского мира много больше, чем частью Русского мира (этим, однако, никак не оправдывается наше равнодушие к ним). А Русский мир — это больше чем метафора. Если разрушается его часть, разрушается и целое, подобно тому, что боль в боку может предвещать мрачные перспективы всему телу. Украина «болит» и как часть нашего «мы», и как орган, подающий сигналы. И как бы ни разворачивалась дальше украинская трагедия, она не может не сеять страх и тревогу. И Россия — несмотря на свои размеры и ракеты (важнейшие узлы самых грозных из них, по прозвищу «Сатана», собираются в Днепропетровске) — может, так же как и Украина, сползти в маргиналы мирового развития... Без особых и действительно братских (не добрососедских только!) отношений между Украиной и Россией риск такой деградации выше, чем если бы наши страны и народы остались в «особой» связи и общей связке. Я, несмотря ни на что, за восстановление брака России и Украины и по расчёту, и по любви...

Каковы шансы? На что надеяться? Трудно сказать, ведь в счастливый декабрь 2013 года уже не вернёшься. Но всё иное настолько иррационально, нелепо и во всех отношениях невыгодно украинцам, что не повернуть вспять от абсурда нынешней ситуации было бы наихудшим выбором...

Известная театральная пьеса советского времени называлась «Оптимистическая трагедия». Может ли украинская трагедия 2014 года стать — вопреки всему! — оптимистической? «В принципе, может», — подсказывает разум... «В нынешней ситуации, при нынешней политике самого Киева и его советников — не сможет», — подсказывают реалисты и прагматики... «Но политика — дело людей, а не Бога и богов», — мог бы вынести свой вердикт историк. Станет история для нас хотя бы на этот раз magistra vitae?